Цитаты из книг автора «Людвиг Павельчик»

Но, прежде чем он приступил, я заставила его помыться – не терплю грязи и вони! Потом он несколько минут пыхтел, дыша мне в лицо перегаром и луком и, наконец, отвалился. На физические ощущения я не обращала внимания – моя цель была другой. Так я стала женщиной. Поцеловав моего первого мужчину в сморщенную щеку, я налила ему полный стакан мутной крепкой жидкости и, дождавшись, пока он выпьет и уснет, бормоча в пьяном угаре какую-то ахинею, вышла вон.

– О, я все это знаю, госпожа, в людских глазах я – преступница, но оправданием мне служит любовь… Стены зала задрожали от раскатистого хохота Хель. – Что служит?! В уме ли ты, несчастная, или меня считаешь умалишенной, повествуя мне свои байки? Предать свой род, свою кровь, свое имя и жизнь в угоду блажи другого предателя, это ты называешь любовью? Как же ты назовешь сотни погибших от твоего произвола, сотни мечей твоих соплеменников, брошенных врагами в море в угоду Вотану, груды трупов посеченных детей, не доживших до бороды из-за твоего предательства? Может быть, верностью? А предсмертные муки твоего отца, насилие над твоей матерью и сестрами – неучтенными обстоятельствами? Определенно, ты мне нравишься, девочка, сам Вотан позавидовал бы твоему цинизму!

Что – то есть в этой дерзкой девчонке чудовищного… Вот уже несколько столетий одолевает она Хель одной и той же дикой просьбой, даже привратницу доводя до сумасшествия своей назойливостью. На небывалые ранее уступки пошла Смерть, сама себе удивляясь, но этому исчадию все мало.

Это долина мертвых, путь в которую – последний путь тех многих, что идут по нему не оглядываясь и не поднимая головы, идут обреченно, без интереса, без пресловутой жажды нового и ожидания лучшего. Идут в одиночку – здесь не может быть утешающих и дружески похлопывающих по плечу попутчиков – этот путь каждый должен пройти сам, шаг за шагом, метр за метром, вдыхая мертвыми легкими пыль вечности, лежащую здесь повсюду в изобилии.

Ходила в лес за земляникой. Старый Роббинс перевез меня на лодке на другой берег, чтобы позже забрать назад. Не успел он уйти, как на берег вышли конюх и Жанна. Они не стали пользоваться камнем, а повалились прямо в траву. Наверно, кухаркина задница не такая нежная, как у нашей Ангелики и не слышит колючек. Дождалась-таки эта ведьма конюха…

Сказала Жанне, что те помои, которых она опять наварила, она может съесть сама или отдать свиньям – на ее усмотрение. Но, если свиньи от них сдохнут, то пусть пеняет на себя. Все, кроме Жанны, знают, что фасоль едят только свиньи и Жанна. Что за плебейские пристрастия! Она разрыдалась и назвала меня злой девчонкой, но я помню, что она сказала почтальону про папу и не дам ей покоя. Жанна лохматая и страшная и даже конюх на нее не смотрит – поэтому она злится и сплетничает. Я никогда не буду лохматой и страшной!

Проклятье! Ангелика явно опять сговорилась с Робертом на вечер. Она не переоделась в домашнее и, к тому же, ходит весь день сияющая, смотреть тошно! Как только папа не замечает? У мужчин совсем глаз нет! Но сегодня будет весело – я уже намазала камень на берегу смолой, а больше им идти некуда. Не в лес же, в самом деле! Там колючки и муравьи, а у Ангелики вон какая белая задница, смотреть тошно… У меня, правда, тоже белая, но еще маленькая. Уж куда меньше, чем у Ангелики!

Я сказала Ангелике, что я ее люблю и что она самая лучшая сестра; она улыбнулась, поцеловала меня и поверила. Дурочка. Она вообще всему верит. Особенно, когда кто-нибудь говорит, что ее любит. Как Роберт. Но, когда я повзрослею, он будет любить меня, а не Ангелику.

Набила оскомину зелеными яблоками. Какая же гадость эти зеленые яблоки! Но ведь, если ждать, пока поспеют – полжизни пройдет. Жанна говорит, надо солью зубы почистить, чтобы полегчало. Тоже дура. Себе пусть хоть навозом чистит, а мне ее советы без надобности! Сначала понасадят зеленых яблок, потом издеваются над ребенком!

Вечером видела на заднем дворе, как какой-то конь к папиной кобыле сзади пристраивался. Вот это дикость! Я глазам своим не хотела верить. Запустила ему камнем по этому самому месту, так оно сразу съежилось. До чего же гадость, все-таки! Хотя… Надо спросить у Ангелики, у Роберта это тоже съеживается?