Отзывы на книгу «Веселые похороны»

Моё видение замысла этой повести, наверное, во многом очень субъективно. Хочется утверждать, что автором задумывалось именно то, о чём я здесь расскажу, но я не могу быть в этом уверена, поскольку не вижу совсем уж очевидных на это намёков.
Не имеет смысла пересказывать сюжет, он известен: довольно стремительно от неизвестной болезни в Нью-Йорке умирает еврейского происхождения эмигрант из СССР. Умирает он в окружении многочисленных друзей, знакомых, родственников и любовниц.
Стоит отметить две вещи: во-первых, очевиднейшую связь этой повести с другими произведениями Л. Улицкой. Ну постоянно из одной книги в другую кочуют одни и те же сюжеты: евреи, оторванные от своей национальной идентичности; гениальные врачи, обладающие чрезвычайными способностями определять любые болезни; тотальный промискуитет, тема СССР (ненависть, боязнь и ностальгия), даже Бродский в этой повести появляется (потом читатель вновь его встретит в "Зелёном шатре", а, может, и где-то ещё). И, во-вторых, я отмечу, как бы это ни было банально, эрудированность автора. Некоторые моменты, столь точно описанные, в основном касающиеся религии и философии, удивили меня, как близкого к этой теме человека. В произведениях Улиицкой вообще чувствуется огромный интерес к религии: к богословию, к обрядности, к религиозной культуре и к народному восприятию веры. И автор в этой теме, надо сказать, разбирается: начиная от таких катехитических вопросов, как возможность крещения в экстренных обстоятельствах не-священником (мирянином) до каких-то специфических тонкостей, касающихся различий между богословскими школами в Исламе. Впечатляет.
Но вернёмся к тексту. Название повести и аннотация к ней, кажется, намекают на то, что речь пойдёт о немного непривычном восприятии смерти: не как трагедии окончания жизни, но скорее как нового этапа, возможности всё переосмыслить. Честно говоря, у меня такого впечатления не возникло. Задумку "Весёлых похорон" я вижу как раз в религиозном смысле, и на это, мне кажется, указывает эпизод с "примирением" раввина и православного священника ("Нет больше ни иудея, ни грека"?). Именно благодаря умирающему главному герою два представителя разных религий имеют наконец-то возможность пообщаться и понять друг друга. Но надо сказать, что в их встрече автор показывает, что понимание, как минимум со стороны иудея, всё равно невозможно...
Очень мне не нравится это сравнение, но в смерти главного героя показано воссоединение, окончание вражды и непонимания между многими людьми, разных национальностей, религий, материального и социального положения: в поисках подходящей Библейской аллюзии мы, понятно да?, к чему приходим. Особенно ярко эта идея единства показана в эпизоде похорон главного героя.
И всё-таки повесть оставляет какое-то гнетущее впечатление. Необъяснимая болезнь Алика наглядно демонстрирует: смерть - именно такая по своей сути, неизбежная, непонятная, непобедимая. В медленном течении его болезни можно усмотреть весь путь угасания и разложения. И поэтому "Весёлые похороны" - это повесть на самом деле очень макабрическая, и никакого иного восприятия я здесь не вижу. По ощущениям она очень напоминает "Смерть Бальдассара Сильванда" Пруста ну или "Смерть Ивана Ильича" Толстого, правда второе я не читала. Повесть действительно очень тоскливая, как парфюм "Funeral home", который я по глупости купила и теперь не знаю, куда его девать. Смерть здесь действительно безнадёжная, окончательная и внезапный инсайт главного героя перед окончательным умиранием кажется скорее агонией тяжелобольного человека, чем неким просветлением.

- Я здесь, ребятки, с вами! Наливаем! Выпиваем и закусываем! Как всегда! Как обычно!

Очень специфичная тема затронута в этой книге. Далеко не всем захочется ее прочитать. Если кратко, то в книге рассказывается о последних днях тяжелобольного человека, его смерти и похоронах. Ничего особо веселого в ней не может быть по определению. И все же книга не оставляет после себя горького послевкусия. Для подобной темы - это уже много.
Начало у книги воодушевляющее. Интересные герои, особенно Алик. Именно он главный герой и одновременно умирающий. Неординарный человек в котором сочетается острый ум и отличное чувство юмора в почти полностью отказавшем ему теле.
Середина книги вызывала у меня легкое недоумение. Слишком много разных людей вокруг Алика. Не только друзья, но и малознакомые люди. Плюс к этому одновременно рядом с ним жена, первая любовь и последняя любовница. Священник и раввин тоже приходят к умирающему практически одновременно. Постоянная и непонятная суета со множеством людей, которые приходят-уходят-снова приходят. Кто-то приносит еду, кто-то оплачивает накопившиеся счета. Очень сумбурно и хаотично. Всех объединяло только одно - всепоглощающее желание хоть чем то помочь.
Но вот конец книги все расставил по своим местам. Стало понятно, что-же это был за человек и почему все вокруг его любили и старались хоть что-нибудь для него сделать.
То, что он оставил после своей смерти - прекрасно.
И нет, это не произведение искусств и не что-то материальное. И все же "это" сделало чуточку счастливей каждого из тех, кто пришел на поминки. Помирило старых друзей, враждовавших несколько лет. Наладило взаимоотношения мамы со взрослой дочкой. Кому-то помогло найти свою половинку. Всем подарило желание жить дальше.

Алик сделал, как обычно, нечто необычное: три дня тому назхад был живой, потом стал мертвый, а теперь занял какое-то третье, странное, положение, и оттого все были в смущении и в печали, хотя алкоголем никак не пренебрегали.

Нет, конечно по части литературного мастерства Людмила Улицкая автор маститый и даровитый. И потому даже самые прозаические события в жизни своих героев умеет подать так выразительно, что слюнки текут. И конечно же, слушать (в аудиоформате) повесть о жизни и судьбах нескольких бывших наших людей было и интересно, и сочувственно в тех местах, где это сочувствие и должно было случиться — ведь в принципе, жизнь любого самого заурядного человека талантливый писатель сумеет изложить интересно. А Людмила Улицкая умеет.

Дальше...

Но вот я что подумал как-то ненароком — т. е. не специально подумал, а мысль эта сама вылезла откуда-то на поверхность. Улицкая безусловно любит своих героев. Жалеет и любит. Сострадает им и сочувствует. Но… чаще всего это люди, которые в силу самых разных причин и обстоятельств ставшие «бывшими» нашими. А некоторые никогда ими не были. Жили может и здесь, но были при этом внутренними эмигрантами. И вот именно таким эмигрантам — реальным и внутренним, и сочувствует хороший литератор Людмила Улицкая. А все прочие… видимо не заслуживают в её глазах ни внимания, ни сочувствия, ни жалости. А жаль...

Он старается оставить после себя не голое и болезненное место, а область любви... (из аннотации)

Да он и был той самой областью любви. С ним так хорошо, необыкновенно! Вот жеш зараза, вот ведь гад, вот ведь бабник, да какой, к черту, бабник, он разве волочился за юбками? Это женщины льнули к нему, единственному на свете, самому необыкновенному. И хотели быть единственными на свете. Ну он же не виноват, что "так много девушек хороших, так много ласковых имен!". У него такой вот огонек был, лампочка, вернее, на которую они все слетались. А теперь он умирает. И тетки хлопочут вокруг него, совершенно не думая, что они по-сути, соперницы... ПопА ему привели. А он ржет, дурачок (не поп, конечно). Всё ему "бла-бла-бла", никакой серьезности, лишь бы потрепаться. А кто сказал, что покидать этот мир надо как-то иначе? Много разговоров, много трепотни ни о чем, или о многом: вроде и политические проблемы такие острые, и быт неустроенный, и склоки какие-то, и религии всякие, столько проблем, такой клубок! Но, люди добрые, человек умирает! Какие проблемы, когда вот его, который центр их вселенной, сейчас не станет?! А мир и без него будет рушиться, и без него проблемы те же самые останутся.
Умер. Когда все устали от разговоров, угомонились, притихли... Так и должно было быть, наверное. Он останется теплым воспоминанием. А кем он для них еще был, даже при жизни? Да тем же самым - воспоминанием, потому как никому не принадлежал. Коснулся каждого, обогрел, как мог, да и исчез, "оставив след в морщине"

Много всего понамешано в книге. Время такое - август 1991. Улицкая, как всегда, поперепутала все ниточки-веревочки сюжета, сплела в клубок, да потом: дзынь! тоненькой-тоненькой звенящей иголкой проткнула эти ниточки! Человек умирает. Остальное все - такая фигня!
Что еще?: Улицкая, как женщина, должна была бы, наверное, осудить как-то полигамность ГГ, да вот только не хочется осуждать его за это. Наоборот, почему-то смотришь на барышень, и каждая хороша, и каждый роман одобряешь, сочувствуешь теткам, и все, что делает ГГ - хорошо, и так и должно быть.

С одной стороны в книге нет какого-то движения, вся активная жизнь протекает либо за пределами квартиры, либо в воспоминаниях героев. Тут и судьбы эмигрантов, и события 1991 года... Но в центре всего находится смерть Алика, который является чем-то вроде непризнанного художника. По крайней мере нет ни слова о том, что его картины хоть кто-то покупает из-за художественной ценности.
Но именно вокруг его личности собираются совершенно разные личности. Честно говоря, среди всего этого "сброда" мое внимание особо привлекли священник и раввин. Каждый из них верит совершенно искренно, истово. Но совершенно без фанатизма. А это мне очень импонирует.
Знакомство с этой книгой напоминает наблюдение за хаотичным мельканием картинок. Сцены сменяют друг друга беспорядочно, местами это начинает раздражать. Но есть и цепляющие "картинки" - разговор с раввином, просмотр видеокассеты на поминках...
В принципе интересная история, но не думаю, что когда-нибудь ее перечитаю. Мне не хватило в ней какого-то единого стержня, какие-то ощущения героев непонятны для меня... Ну не смогла я ее полностью прочувствовать.