Отзывы на книгу «О теле души. Новые рассказы»

Если литература для того, чтобы рвать душу – проходите, вам сюда. Рвать душу прекрасным языком и завернутой в него жизнью. Когда остро чувствуешь, как нежно, точно и неожиданно одно слово сочеталось с другим, как очевидно всамделишно и так-и-было лежит перед тобой судьба персонажа. Новый сборник рассказов Улицкой — по-настоящему новый. В нем все та же Людмила Евгеньевна, но какая-то другая. Каждый раз мне кажется, что я уже просто не могу полюбить ее еще больше – некуда. Оказывается, могу.

Сборник начинается с необычного предисловия: русские народные напевы смешались в магическом наговоре-рассказе о подругах. Ингридиенты оказались особенными – пробирает до мурашек. Потому что личное всегда чувствуется и манит. Очарованный неожиданным и горячим предисловием читатель погружается в ледяную действительность, где основным мотивом будет смерть. Но смерть не ужасная и пугающая, бессмысленная и несущая депрессию и уныние, как было во многих последних романах Улицкой. Тема переработана, ее эволюция просматривается во всем творчестве писательницы. После тяжелых лет, омраченных ужасом перед чернотой за границей бытия, наступил момент просветления и спокойствия. Смерть всего лишь естественное завершение пути любого земного существа. Особенно это касается тех, кто успел пожить и оставить за собой след.

Рассказы «О теле души» разделены на две части. Первая, «Подружки», состоит всего из четырех реалистичных историй о взрослых женщинах. Основные этапы пройдены, суета и пустые переживания сменяются периодом прощения и принятия. Утраты, поджив и зарубцевавшись, приносят новую свободу и умиротворение, а иногда складываются в ступеньки, ведущие наверх, к счастью и всепрощению.

Во второй части, с названием, давшим имя всему сборнику, как раз появляется новая Улицкая. В первых романах среди суровой реальности есть небольшие мистические вставки. В «Казусе Кукоцкого», например, немаленькое пространство отдано сновидениям. На этот раз магический реализм природной силой пробивает твёрдую, но хрупкую поверхность прозы, бывшей максимально приближенной к настоящей жизни. Первый рассказ «Туши, туши, где их души...» больше похож на анекдот времен Пушкина. В нем реализм нагревается до температуры почти кипения, становится символическим, чтобы уже в следующей истории магическая нотка взорвалась, оглушив неожиданностью. В третьем рассказе «Вдвоем» на читателя веет пока еще легким ароматом чего-то потустороннего, как пахнет воздух перед началом грозы. В «Аве» сверкают молнии и начинается оно – торжество природы, нерушимая связь объяснимого и запредельного, таинственного. При этом ни один рассказ не кажется фантастическим, наоборот, реализм сгущается, тяжелеет, то проливаясь легким дождиком, то полноценным ливнем.

«Смерть, - говорит Улицкая в одном из своих последних интервью, предварившем выход книги, - тоже принадлежит жизни». В молодости чувствуешь себя бессмертным, с первыми признаками старения начинаешь немного чаще задумывать о последней точке в собственной истории. И только шагнув в зрелый возраст встречаешься с уже навязчивой мыслью лицом к лицу. Отражение в зеркале гипнотизирует, как взгляд удава, и так же сильно пугает. Кто-то так до конца и останется в оцепенении, а у кого-то ледяной ужас близости неизбежного однажды сменится спокойным принятием и пониманием: конец — логичное завершение каждой истории. Через свои книги Улицкая делится страхами и нажитой мудростью - уходить не всегда страшно. Я согласна, я верю, я внемлю. Ведь Людмила Евгеньевна, мой старший учитель жизни, еще ни разу не подвела.

Малая проза это литературная сласть (для меня!)
Это как вкусный десерт, который ты ешь с особым наслаждением.
И ещё, это высший пилотаж писать маленькие, короткие, ёмкие рассказы, в которых есть все, - смысл, глубина, общая тема. Но главное, что они могут рвать душу, целиком, без остатка. Это я сейчас уже об Улицкой и ее "О теле души".
Не знаю, мне показалось, или действительно все рассказы тут красной нитью связаны со смертью?!
Но так, не открыто, не навязчиво и не до депрессии потом, после прочтения. Нет. А с лёгким налётом грусти и философскими размышлениями, она вас оставит в конце.
Книга разделена на две части "Подружки" и "О теле души". И вот те самые "Подружки" скатились по закоулкам моей души, осев тяжёлым грузом и тонной мыслей.
Ну, а моё сердце осталось в рассказе "Алиса покупает смерть".  Перечитала раз 5. Я его попробовала на вкус, я его читала быстро, медленно и вслух. Я его словно прожила и пережила сама. Давайте пластырь, будем собирать и склеивать моё тело души.
И если вы особо впечатлительны, чувствительны (как я!), книга вас потрясёт своей глубиной, своей трогательностью, поэтичностью и своим скрытым трагизмом. Ощущение, что Улицкая заглядывает в человеческие души и обнажает потом их страхи на бумаге.
И да, ребят, некоторые рассказы носят автобиографичный характер или же писались с прототипов реальных людей (друзей автора). Я очень советую, если кто ещё не знаком

Данный сборник посвящен теме ухода, и я специально использую такое более благополучное слово, чем слово смерть. "Уход" не вызывает такого депрессивного настроя и печали, как слово смерть, а именно это и пытается донести сборник, что смерть - это неизбежно, это часть жизни и иногда нужно воспринимать это как уход, как прощание, более спокойно, более разумно.

Первая половина сборника достаточно реалистичная, мы видим конкретные ситуации конкретных людей, их взаимодействия, в чём-то это даже слишком обыденно. Как бы это ни звучало, но порой слишком очевидно. Думаю тут дело в возрасте и жизненном опыте. Я на 47 лет младше автора и то о чем она пишет в моей жизни еще не наступило, а учитывая как меняются времена и общество может вообще не наступить и пройти в некой иной форме. По этой причине мне сложно сочувствовать, сложно соотнести себя с историей.

Вторая половина сборника мне понравилась гораздо больше. Появилась какая-то мистика. Открывает ее рассказ сформированный из личного опыта автора, о том как девушка обучаясь отправлялась на бойню, чтобы достать жилы свиньи и пережила всю мерзость убийства животного. Это очень сильно берёт за душу не кровавыми расправами, а именно личным искренним переживанием, хорошо переданным через текст. А после этого рассказа уже начинаются мистические истории, когда уход происходит не буквально, а метафизически и персонаж, который должен умереть в основном просто исчезает, улетает, растворяется, и делает он это очень спокойно, благодушно, умиротворенно.

Я бы не сказала что сборник наводил меня на какие-то конкретные мысли, скорее мне приятно было прибывать во второй его половине, читать красиво складывающиеся предложения и закрытые душевные истории.

Когда человек умирает,
Изменяются его портреты.
По-другому глаза глядят, и губы
Улыбаются другой улыбкой.
Я заметила это, вернувшись
С похорон одного поэта.
И с тех пор проверяла часто,
И моя догадка подтвердилась.

Анна Ахматова, 1940

Смерть — это нарушитель спокойствия, но не в меньшей степени это свойственно и самой жизни. Первая останавливает дыхание человека, вторая может просто взять и придушить его.
Августо Кури «Продавец грёз»

21 июня в моей жизни случилась внезапная потеря родного человека, которая основательно выбила почву у меня из-под ног, и оставила после себя помимо злобного недоумения на несправедливость бытия, беспросветную горечь и фундаментальное оцепенение. Хотелось любым способом заглушить вопли недобитой совести и прикрыть дыру в сердце, из которой безбожно сквозит. И ответить на главный вопрос: ПОЧЕМУ ЖЕ ЛЮБИТЬ МЁРТВЫХ У МЕНЯ ПОЛУЧАЕТСЯ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЖИВЫХ?!! В качестве доступного терапевтического средства была выбрана книга «О теле души».

Однако все ныне существующие люди, безотносительно к сфере их деятельности (патологоанатом, литератор и т.д.) и индивидуальным эманациям, не располагают в достаточной степени ни полноценными инструментами, ни весомыми аргументами, дабы проникновенно и убедительно поведать собеседнику о таинстве смерти и теле души. Улицкая, при всех неоспоримых и очевидных достоинствах её большой прозы, к сожалению, в данном случае не стала счастливым исключением. Задумка грандиозная, но воплощение какое-то невнятное. (Не могу сказать, что у меня всё было. Так себе «приход», на полшишки – выражаясь языком наркоторговли). Несмотря на наличие в тексте телесности со всеми вытекающими, атрибутов одухотворенности и весомости как-то не хватило. Ну, не верю я, хоть убей, в авторскую лайт-версию «пограничного пространства» и совершающегося перехода. «Чувствую нутром», происходящее отнюдь не так изящно и необременительно, как в её рассказах. Ой, как далек процесс умирания от порхания бабочки. Да и деменция рисуется мной иначе: ни белилами, а тушью. Вечная ночь, непроглядная тьма…

В новом сборнике, вместо анонсируемых субстанций, мною были обнаружены: нереализованные возможности, либеральные ценности, сосредоточенная созерцательность, напрасные заблуждения, различные оттенки одиночества, старческой беспомощности, неисповедимости и предопределённости человеческих судеб.

И всё-таки настоящая книга, в отличие от того же "Казуса Кукоцкого", недвусмысленно убеждает меня в том, что с «атласом души» писательница ещё на «Вы». Морис Матерлинк на этом поприще продвинулся чуть дальше. Не исключена вероятность того, что я отнюдь не беспристрастна и злобствую в силу притуплённого слуха, вызванного подавленным состоянием духа.

Пришло время отвлечься от бесплодной рефлексии и конкретизировать свою оценку. Редакция Елены Шубиной публикует «новые рассказы», но вместе с тем «Ава» уже знакома читателю по сборнику "Птичий рынок".

Итого, в сухом остатке из нового читатель имеет 10 произведений, разделенных на 2 цикла «Подружки» и «О теле души», и два специфических предисловия в стихотворной форме. Последние исключительно «на любителя», хотя и чрезвычайно откровенны. Вот фрагмент первого:

Скачут юные, сиськи которых заточены остро,
вислогрудые скачут, и сливы сосков подлетают,
играя,
плоскогрудые девочки скачут, руками свой срам
прикрывая венком из укропа…

А вот отрывок другого:

Всё лживо, криво, наперекосяк.
Кретинка! Дурак! I’m fucked!
Ни один не выучен урок.
Но как же пёрло, и до сих пор прёт

Ну, и как вам? Думается мне, что стихосложение и рассказы для детей – не самые удачные литературные формы Людмилы Евгеньевны. Едем дальше.

– Скажи, чем отличаются армяне от азербайджанцев? Ну, не так, как во дворе об этом говорят. По науке. Ты же генетик.
…
– ты объясни, почему нельзя усадить за один стол армян и азербайджанцев?

В свете последних событий вопросы подобного рода терзают не только главную героиню.

2. «Алиса покупает смерть» – один из самых жизнеутверждающих рассказов, который не может не понравиться барышням всех возрастов, потому что дарит надежду на лучшую участь. Сюжет наглядно демонстрирует изречение из фильма «Москва слезам не верит» о том, что «в 40 лет жизнь только начинается». И даже если нам немного за 60, то по-прежнему есть надежда выйти замуж за принца, ибо жизненные тропы непостижимы. А посему, милые дамы, по возможности не теряем оптимизма и телесной бодрости. «Перезапустим гормональные циклы»:)

3. «Иностранка» написана современным языком «без китайских церемоний, со здоровой простотой», поэтому на её страницах легко обнаружить: «сплющенную с боков женщину с целеустремлённой грудью», «изрядный живот», «неизбежность судьбы – грудь, очки, порядочность, английский язык, экономность». Узнаем, что «математик ученый, не хер собачий!», а основное достоинство мужчины – недвижимость:

Что в нём было хорошего – комната. Перевесила и лысину, и вид не совсем бравый

Говорят, что «простота, хуже воровства». Типичный случай. Она убивает во мне всё живое. Под занавес произведения рекомендуется спеть интернационал. И вспомнить слоган Дома-2: «И мы счастливы!»

Не знаю, как вы, а я подустала… До чего же «томительно скучно» (плеоназм позаимствован у Чехова) спойлерить. «Ужесть», и только! Восхищаюсь рецензентами, прибегающим к этому методу на регулярной основе.

4. Благословенны те, которые… – это рассказ о том, как ничтожно мало, по сути, мы знаем о своих близких. Почему так часто случается, что «лицом к лицу. Лица не увидать»? И только после утраты человека, нам открываются иные, доселе неизведанные стороны… В этом месте я прекращаю ёрничать и одёргиваю себя словами одной из героинь:

– Да не бурчи ты! Ты просто не понимаешь

Случилось так, что во время написания рецензии, я несколько пересмотрела своё отношение к книге Людмилы Евгеньевны и повысила оценку.
Оказывается, бывает и так…

Довольно, пора и честь знать. Пусть второй цикл сохранит интригу. А мою неудобоваримую рецензию завершаю цитатами, которые «вместо тысячи слов» :

– Благословенны те, кто смотрят на меня с участием…
– Благословенны те, кто приноравливает свой шаг к моему, усталому и замедленному…
– Благословенны те, кто громко говорят в моё оглохшее ухо…
– Благословенны те, кто ласково сжимают мои трясущиеся руки…
– Благословенны те, кто с интересом слушают мои рассказы о давно ушедшей молодости…
– Благословенны те, кто понимают мою жажду общения…
– Благословенны те, кто дарят мне своё драгоценное время…
– Благословенны те, кто помнят о моём одиночестве…
– Благословенны те, кто возле меня в минуты моих страданий…
– Благословенны те, кто меня радует в последние дни моей жизни…
– Благословенны те, кто будет держать меня за руку в минуту моего ухода…

Р.S: «являемся ли мы живыми атомами, которые распадаются и никогда уже не станут тем, чем мы были? Что есть бытие и что есть небытие? Какому смертному это известно? Кто глубоко исследовал атрибуты смерти, дабы познать ее суть? Смерть — это конец или начало?» (Августо Кури)

Р.Р.S:
А может, смысл ухода в том,
Что остаётся тихим дом,
Столь тихим, чтобы, наконец,
Ничем не заглушать сердец.

И шорох капель дождевых
Заходит в мозг. И сколько их
Ни есть, они слились в одну
Немыслимую тишину.
В одну огромную слезу, –
Как бы зрачок в твоём глазу
Глядящий пристально сейчас
Куда-то в нас и через нас.
Или, замолкнув, мы глядим
Вот в этот миг зрачком одним
С тобой. Как тихо, Боже мой!..
Мы все пришли к тебе домой.
К тебе, к себе – не всё ль равно,
Раз мы сейчас совсем одно?
И смысл ухода только в том,
Чтоб оставался тихим дом,
В том, что мы жить и петь должны,
Не нарушая тишины…

Зинаида Миркина, 1983

Я не знаю, как относиться к этим рассказам. Есть тут свои плюсы и то, что я не приемлю в любых книгах.
Начну с того, что ругаю во всякой книге - радужная тема, приписываемая абсолютно нетипичным для этой дури народам. Писательница явно претендует на перевод и печать своих рассказов в Европе - что ж, удачи ей в этом. Там такая тема приветствуется.
Но не могу не отметить замечательный русский, которым написана эта книга. Боюсь, иностранные граждане много потеряют, прочтя эти рассказы в переводе. А чтобы их читать в оригинале, надо думать по-русски, ибо только тогда можно уловить главное в сборнике - красоту языка.
Рассказы похожи на серпантин и так называемую серпантиновую болезнь, которую в последнем рассказе обнаружила у себя Надежда Георгиевна. Они красивы, значимы на момент прослушивания, но забудутся мной очень скоро. На сборник рассказов вообще трудно писать рецензию, тем более, что хороши они все абсолютно, и нет среди них такого, чтобы не зацепился за душу. Любителям рассказов очень могу посоветовать этот сборник.