Цитаты из книги «Капустное чудо»

Людмила Улицкая Капустное чудо Две маленькие девочки, обутые в городские ботики и по-деревенски повязанные толстыми платками, шли к зеленому дощатому ларьку, перед которым уже выстроилась беспросветно-темная очередь. Ждали машину с капустой.

– Большая, а носа вытереть не можешь, – проворчала она точно так, как это делала Ипатьева, и снова сунула руку в карман. Ее замерзшие пальцы не расчувствовали десятирублевки и скатали поудобней в трубочку желтого японца. Измятая десятирублевка обиженно скользнула в дыру кармана и полетела вдоль мостовой вместе с бурыми промерзшими листьями. Сестры встали в хвост недлинной очереди. Женщины говорили, что, может, капусту и не привезут, потому стояли только самые упорные. Все другие, простояв минут десять, уходили, обещая вернуться. Девочки тесно прижимались друг к дружке, топали озябшими ногами – ботики были дареные, изношенные, тепла не держали.–Надо было валенки надеть, – сказала Дуся.–На валенках кошка спит, – отозвалась Ольга. И они замолчали, наговорившись.Минут через сорок пришел грузовик с капустой. Его долго разгружали, и девочки терпеливо ждали, пока начнут продавать. Им и в голову не приходило уйти без капусты.Наконец сгрузили. Раскрылось зеленое окошко, продавщица начала отпускать. Очередь сразу разбухла. Прибежали все: и те, кто занимал, и те, кто не занимал. Девочки все оттеснялись и оттеснялись в хвост. Они давно продрогли. Временами шел не то дождь, не то снег. Платки их промокли, но пока еще грели. Только ноги вконец иззябли. Время уже перевалило за обеденное, и продавщица закрыла окошечко, когда девочки приблизились к нему вплотную. Стоявшая у прилавка тетка начала шуметь:–Чего закрываешь, когда только открыли? Но продавщица цыкнула на нее:–Обед! – И ушла.Прошел еще час. Свет стал убывать. Посыпал настоящий, слепленный в крупные хлопья снег. Он покрывал сутулые спины людей, и спины домов, и кучу бело-голубой, твердой даже на вид капусты. От белизны снега стало чуть веселее и вроде светлее.Вернулась продавщица. Отпустила капусту тетке впереди девочек, и Дуська вытащила из кармана заветную трубочку, развернула ее – вместо десятки это была картинка с японцем. Она пошарила в кармане, ничего в нем больше не было. Ее охватил ужас.– Тетенька! Я деньги потеряла! – закричала она. – По дороге потеряла! Я не нарочно!Краснолицая продавщица, одетая, как капуста, во многие одежды, выглянула из своего окошка вниз, посмотрела на Дусю и сказала:– Беги домой! Возьми у мамки денег, я тебе без очереди отпущу.Но Дуська не отходила.–Дырка у меня! Я не нарочно! – ревела она. Маленькая Ольга, понимая, что на них свалилось горе, тоже ревела.–Иди, поищи, может, на дороге найдешь, – посоветовала темнолицая женщина из очереди.–Как же, найдешь. – фыркнул одноглазый старик.–Не задерживайтесь, чего зря болтать! Эй, девочка, отойди в сторону! – сказал кто-то третий.Две сгорбленные девочки, по-деревенски замотанные платками, пошли в сторону дома, разгребая ногами кучи перемешанных со снегом и сумраком листьев, нагибались и рыли побелевшими пальцами в хрустящих водоворотах. Старшая горестно, по-взрослому причитала: – Горе ты мое! Что теперя с нами будет! Прогонит она нас, и куда мы пойдем!

Они приходились внучками ее недавно умершей сестре

обиженно скользнула в дыру кармана и полетела вдоль мостовой вместе с бурыми промерзшими листьями. Сестры встали в хвост недлинной очереди. Женщины говорили, что, может, капусту и не привезут, потому стояли только самые упорные. Все другие, простояв минут десять, уходили, обещая вернуться. Девочки тесно прижимались друг к дружке, топали озябшими ногами – ботики были дареные, изношенные, тепла не держали.–Надо было валенки надеть, – сказала Дуся.–На валенках кошка спит, – отозвалась Ольга. И они замолчали, наговорившись. Минут через сорок пришел

Большая, а носа вытереть не можешь, – проворчала она точно так, как это делала Ипатьева, и снова сунула руку в карман. Ее замерзшие пальцы не расчувствовали десятирублевки и скатали поудобней в трубочку желтого японца. Измятая десятирублевка обиженно

шестилетняя Дуся, мяла в кармане замызганную десятку. Эту десятку дала Дусе старуха Ипатьева, у которой девочки жили почти год. Младшей, Ольге, она сунула в руки мешок – для капусты. – Возьмите, сколько унесете, – велела она им, – и морквы с килограмм. Было самое время ставить капусту. Таскать Ипатьевой было тяжело, и ноги еле ходили. К тому же за то время, что девочки жили у нее, она уже привыкла, что почти всю домашнюю работу они делают сами – легко и без принуждения. К старухе Ипатьевой, по прозвищу Слониха, девочек привезли в конце сорок пятого года, вьюжным вечером

–Шура, подумай, ведь два раза к ларьку бегала. .. Пропали, пропали девчоночки мои… Цыгане свели или кто… –Да найдутся, кому они нужны-то? Сама подумай! – утешала ее Кротова. –Девчоночки-то какие были! Золотые, ласковые. .. Как же они без меня? А я-то, я-то как без них? – убивалась Ипатьева, комкая промокшую тряпочку.

Горе ты мое! Что теперя с нами будет! Прогонит она нас, и куда мы пойдем!

– Господь с ними, пусть живут. Может, неспроста они ко мне на старости лет пристали.

Наутро, разогревая на плите кашу, она бормотала: привезли, мол, на мою голову…