Он водил сюда своих девушек. Всех. Это было единственное место, где он был настоящий.
Дело обычно происходило на смотровой площадке у Ленинских гор, перед Московским университетом. Ниже, на том берегу реки, простиралась панорама Лужников, затем панорама Москвы с ее высотными зданиями. И происходило это у него с каждой, буквально с каждой: то ли наш герой не знал, куда еще приткнуться, кроме смотровой площадки, то ли действительно каждый раз, с каждой новой любовью в нем происходил душевный подъем и все просило простора, ветра, величественных панорам. Можно также думать, что это в нем еще не выветрилось провинциальное восхищение перед столицей, по-настоящему волнующее чувство, чувство победы над огромным городом, лежащим у ног и надежно стоящим на страже со стороны спины — в виде гигантской стены университета.
Дрожь пробегает по телу от того, что ты себе представляешь! Москва! Звонят колокола сверкают огни, легкий ветер касается твоего лица. Город принадлежит тебе! Он - единственный достойный сексуальный партнер, только его он хочет.
город лежит у ног, мирно помаргивая, весь в распоряжении, везде ждут в гости, все открыто завоевателю, а он, уже не мародерствуя, может производить погрузку города полными вагонами — и все в себя, все в себя, так это внешне выглядит. Смотрите, постепенно не то чтобы город уходит в него, нет, это Андрей надвигает все дальше себя на город, поглощение идет само собой, а разум свободен, а стремление к счастью уже не удовлетворяется простым актом пожирания все новых улиц и переулочков, лакомых кусочков вокруг Кропоткинской. Стремление к счастью становится выше на ступень, оно требует не только просто жить тут и побеждать одно за другим, побеждать противников, соперников, вякающих, ошибающихся, высоко стоящих и ниже стоящих, и братьев, и друзей, и девушек, и зрелых женщин,
Завораааживает. Заговаривает. Утащила Петрушевская в свою повесть, не вырваться.
А всего-то повести пару листов. Да и ни о чем. Если пересказывать, то хватит двух слов: о сволочи. Но до чего же Петрушевская хороша! Так описать никчемного, не стоящего внимания героя, что невозможно его забыть, однажды о нем прочитав. И умещаются в тебе и брезгливость к герою, и сочувствие, и гнев, и удивление. (В плохоньком фильме услышала фразу: "Взгляд хороший, а человек - дерьмо" Наверное. Иначе, от чего, как ни от взгляда, укладываются в поленницы девушки, дамочки, матроны, желая заполучить его внимание?) А ему они и не нужны. Он мечтает о доме, в котором традиции, где стол с кружевной скатертью, щипчики для сахара, Серов на стенах, где помнят всех родственников и много чего еще. Но при этом не желает думать о матери, оставшейся в деревне, да и вообще, зачем ему родственники? Утомляют они. Отнимают энергию, так необходимую ему для завоевания города.
Вспомнила героя фильма "Полеты во сне и наяву" Может таким он был в молодости, персонаж, который потом летал во сне? Жалкий, жалкий. И неприкаянный.