© Людмила Лапина, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дилижанс в Денвер

Колорадо, июль 1878 года

Рассвело, и день обещал быть жарким. Дилижанс в Денвер компании «Уэст-Фарго» был подан на главную площадь Пуэбло. Кроме Маршей, пассажиров было еще двое: супружеская чета Нэшвиллов, едущая в Денвер провести медовый месяц. Кэт Нэшвилл радостно вскрикнула, узнав в своих попутчиках в скромной дорожной одежде вчерашних новобрачных. Тед в серой рубашке и черных джинсах держал под руку свою миссис в синем дорожном костюме с белой блузкой. Соломенная шляпка прикрывала ее золотисто-рыжие волосы, голубая вуаль затеняла изумрудно-зеленые глаза, с запястья затянутой в белую перчатку руки свисал ридикюль с любимым кольтом. Последовала очередная порция поздравлений.

Мужчины отошли выкурить по последней сигаре, предварительно усадив дам в дилижанс. Мелинда была как в тумане, холодное лицо Теда неотступно преследовало ее, поэтому она весьма рассеянно отвечала на поток слов своей собеседницы, румяной пухленькой брюнетки с лучистыми карими глазами. Ее полотняный дорожный костюм был коричневого цвета.

– Как чудесно, дорогая, что мы оказались вдвоем в этом путешествии. Я так боялась, что буду единственной женщиной в мужской компании, – щебетала она, подняв вуаль. – У вас была красивая свадьба, – продолжала Кэт. – Фейерверк просто замечательный!

– Благодарю вас, – отвечала Мелинда, тщетно пытаясь вспомнить, были ли Нэшвиллы в числе приглашенных. – Мой муж все устроил.

– У вас красивый супруг, – с невольным восхищением протянула Кэтрин. Мелинда задумалась, почему этот красавец-брюнет настоял на их свадьбе? Неужели он действительно любит ее? Она невесело усмехнулась, представив, как задает этот вопрос. После ужасной брачной ночи и трагического непонимания утром невозможно было завести этот разговор.

– Вы меня извините, миссис Нэшвилл, если я немного вздремну, – сказала Мелинда, откинувшись на сидении.

– О, конечно, я вас понимаю, миссис Марш, – с лукавой улыбкой ответила Кэт. Мелинда закрыла глаза, подумав: «Знала бы ты, как я провела брачную ночь!»

Вскоре вернулись мужчины. Мистер Нэшвилл сел напротив своей жены, Тед Марш занял место на козлах рядом с кучером. Он обещал Мелинде сопровождать ее в Денвер и сдержит слово. Ему было стыдно за безобразную ссору сегодня утром и жаль, что брачная ночь прошла не лучшим образом. Казалось, все уже у них было хорошо, она охотно отвечала на его поцелуи, и сама его целовала. И вдруг… Что же произошло?

Мелинда сидела в дилижансе мрачная и бледная. Ей было очень обидно, что Тед не понял ее. Она потеряла сознание, сраженная его мужской красотой, а он подумал, что противен ей. Нелепо падать в обморок, впервые увидев голого мужчину. Представив, как он будет хохотать, услышав ее робкие объяснения, она вся сжималась от стыда. Бедная головка ее, переполненная горестными мыслями, ужасно разболелась. К счастью, дорога в Денвер была хорошая, накатанная, и дилижанс шел с приличной скоростью. В середине дня остановились в Колорадо-Спрингс поменять лошадей. Тед подал руку супруге и повел на почтовую станцию, располагавшуюся в одном здании с салуном. Хозяин салуна, красавчик Гарри, издали поклонился дамам. У Мелинды не было аппетита, голова болела, она попросила принести ей чашку чая и печенье на веранду, но смогла выпить только несколько глотков, а к печенью не притронулась. Ее мутило от запаха пищи, но ни за что не попросит она Теда остаться на ночь в Колорадо-Спрингс. Надо продолжать путешествие, а то Тед может подумать, что просьба проводить ее в Денвер была просто хитрой уловкой. Мелинда искренне хотела заплатить ему четыреста долларов и разорвать все отношения, потому что уже не могла дольше терпеть эту муку: то он домогается ее с обжигающей страстью, то исчезает на месяцы и годы. Мелинда еще не простила ему бегство из Пуэбло два года назад. Но почему сейчас он соизволил жениться на ней, было выше ее понимания. Не потому же, что она пришла к нему ночью в отель, и они целовались весьма интимно! Ее оскорбляло, что свою супружескую клятву они принесли в конторе судьи, а не под сводом католического храма. Правда, Тед обещал, что позже они обвенчаются. Миссис Марш невесело усмехнулась: опять он заставляет ее ждать! В дилижанс она села очень бледная, ничуть не похожая на счастливую новобрачную, и, как не старалась Кэтрин завязать разговор, Мелинда отмалчивалась, сославшись на головную боль. К вечеру Мелинда была совершенно измучена. Стемнело. Дилижанс остановился, Тед спрыгнул со своего места, и вдруг раздались крики: «Даме плохо!» Он бросился к дверце дилижанса, его сердце почувствовало, что плохо его жене. Он поднял ее на руки и внес в низкое здание почтовой станции в городке Касл-Рок. Это была просторная комната, похожая на сарай, из мебели в ней были только лавки и стол, а так же очаг для приготовления пищи. Тед посадил жену на лавку. Она была бледна и выглядела измученной.

– Что с тобой, дорогая? – ласково спросил он, забыв их утреннюю размолвку, чувствуя, что отдал бы все на свете, лишь бы она была здорова, жизнерадостна и любила его или хотя бы азартно ругалась с ним.

– У меня очень болит голова, – со стоном отвечала она.

– Что нужно сделать, чтобы ты поправилась? – взволнованно спросил Тед.

– Умыться, выпить горячего чаю и спать, – простонала Мелинда.

– Да, дорогая, все что захочешь, – нежно сказал Марш и распорядился насчет чая. – Пойдем, я тебя умою, – он снял с нее шляпку, жакет, вывел во внутренний двор к колодцу, набрал воды и приказал:

– Раздевайся, дорогая.

Мелинда была шокирована.

– С ума сошел, что скажут люди?

– Что мы везде занимаемся любовью, – с усмешкой ответил Марш, подошел к ней сзади и твердыми пальцами расстегнул пуговицы ее блузки. От прикосновения его теплых пальцев дрожь прошла по телу Мелинды. На мгновение она забыла всю свою боль и только наслаждалась прикосновениями его рук.

– Умывайся, дорогая, я тебе полью, – предложил он.

Мелинда повиновалась, и, действительно, после умывания ей стало легче настолько, что она предложила:

– Полить тебе?

– Не смей поднимать тяжести, – отрезал Тед. – Я сам!

Он достал еще ведро, снял рубашку и с наслаждением окунул голову в холодную воду. Мелинда смотрела на его гладкое мускулистое тело, и уже знакомая горячая волна пробегала по ее спине, во рту ее пересохло, руки тряслись. Она тут же опустила глаза, но трепет губ выдал ее желание. Он шагнул к ней и мягким ласкающим голосом предложил:

– Милая, позволь мне любить тебя. Любовь – лучшее средство от головной боли!

– Нет, – выдохнула она, отступая с расширенными глазами. Он ей так нравился, что было просто больно от влечения к нему. Но ущемленная гордость взяла верх – он отстраняет ее, когда есть время и место, а предлагает свою любовь в самые неподходящие моменты. О чем он думал прошедшей ночью? Он ее пожалел? Он может засунуть свою жалость вместе со своим техасским акцентом…

Она побледнела, надменно выпятила подбородок и сказала:

– Не смей разговаривать со мной с этим проклятым техасским акцентом!

Его глаза полыхнули сапфировым огнем, и он произнес, нарочно растягивая слова:

– Дорогая, тебе не нравится мой голос?

«Нравится, нравится, я слабею от твоего голоса, он сладкой волной растекается по моему телу, я лишаюсь способности мыслить, а от твоего рта мои колени превращаются в желе, и земля уходит из-под ног… Но я никогда этого тебе не скажу».

– Меня оскорбляют чувственные ноты в твоем голосе, не обращайся так ко мне, – дрожащим голосом сказала она.

– А как ты относишься к моим поцелуям? – лукаво спросил он и придвинулся к ней. Она, отступая в панике, наткнулась на сруб колодца, схватила ведро с остатками воды и выплеснула на мужа, прошипев:

– Охладись, любимый!

– Какая ты неловкая, – сказал он, отплевавшись от воды. – Хорошо, я не успел надеть рубашку.

Она повернулась и вбежала в дом. Пассажиры с разных дилижансов разместились вокруг длинного стола. Мелинда в ужасе от очередной ссоры с мужем, чувствуя, что все на нее смотрят, подошла к местам, оставленным для нее с Тедом. Слава Богу, она успела надеть и застегнуть блузку. Она опустилась на свое место и попросила подать себе чаю. Голова ее опять жестоко разболелась, ее мутило от запаха пищи. Кэтрин, сидевшая рядом, склонилась к Мелинде и сказала:

– Простите, что заговариваю об этом, но у вас такой заботливый муж, моя дорогая.

– Да, – отвечала миссис Марш. – Мы недавно поженились!

– И вы уже ждете ребенка, поздравляю, – продолжила женщина. Мелинда ничего не ответила, слишком болезненным был нанесенный ей удар. «У нас никогда не будет детей!» – горько подумала она. В это время вошел Марш. Он сменил рубашку, быстро побрился и выглядел освеженным. Опустившись на место рядом с женой, он слегка дотронулся до ее талии и сказал:

– Ты ничего не ешь, дорогая?

– Прости, не могу, – сказала она, поднося ко рту кружку с чаем. Он ласково похлопал ее по руке и с аппетитом принялся за ужин, сохраняя манеры прирожденного джентльмена и поддерживая легкий застольный разговор. После ужина Тед взял свою скатку с одеялами и расстелил ее, сдвинув две лавки, спокойно разделся до пояса и снял сапоги. Мелинда горько усмехнулась, вспомнив шелковые розовые простыни их вчерашней брачной постели в лучшем отеле Пуэбло.

Прикрываясь одеялом, она дрожащими руками сняла блузку, скинула верхнюю юбку, сунула под подушку ридикюль с кольтом и скользнула в постель. У Теда тоже был с собой маленький арсенал – кольт под подушкой и охотничий нож на бедре. Винчестер он положил под лавку. Головы супругов встретились на подушке, Тед набросил на них одеяло и как бы случайно дотронулся до груди Мелинды, стянутой корсетом. Толстая пачка долларов покоилась там, завернутая в батистовый платок. Мелинда хотела приобрести в Денвере акции сталелитейных заводов.

– Ты, наверное, совсем измучилась, затянувшись так туго? – шепнул Тед. – Давай я ослаблю шнуровку, – и пощекотал пальцем ее розовый сосок. Волна горячего томления прошла по телу Мелинды. О, если бы здесь не было никого, кроме них! Он сломил ее волю, она была готова отдаться во власть его сладостных губ и нежных рук. Но почему он всегда выбирает такие места, где полно народу? Хорошее зрелище они бы устроили, если бы она сейчас согласилась.

– Убери руки, – зашипела она.

– Как скажешь, дорогая, – прошептал он, горячо дыша ей в ухо. – Спокойной ночи! – чуть приподнявшись, он на миг прижался ртом к ее полуоткрытым губам, удовлетворенно ощутил, как они трепещут, прервал поцелуй, отвернулся от нее и мгновенно заснул. А для Мелинды настала бессонная ночь. Ее голова болела, сердце разрывалось от отчаяния. Тед спокойно спал, и это особенно злило Мелинду. Она сухими глазами смотрела в темноту, потеряв счет времени. Особо сильный желудочный спазм скрутил ее, она подскочила, и в то же мгновение рука мужа остановила ее.

– Куда ты? – осведомился он грозным шепотом.

– Меня тошнит, – простонала она, вскочила с постели и кинулась к выходу. Выскочив во двор, она, держась за стену, наклонилась и дала волю бунтующему желудку. Рвало ее жестоко, слезы текли градом, но хуже всего была душевная боль – почему они все время ссорятся? Что случилось с их любовью? И тут корчащейся в муках Мелинде явилось яркое прозрение: она бы никогда не вышла замуж за Теда, если бы не любила его, а полюбила его с первой же встречи. Она рыдала и корчилась, но, наконец, спазм утих, и тут же твердые руки мужа поддержали ее, влажное полотенце обтерло заплаканное лицо. Она склонила голову на теплое плечо мужа и уже ничего не сознавала.

Рано утром дилижанс был готов к отправлению. После легкого завтрака пассажиры заняли свои места. Мелинда и Тед почти все время молчали, но молчание это уже не было враждебным. Дилижанс был в дороге уже два часа. Тед, осматривая в бинокль пройденный и предстоящий путь, заметил на ближайшем склоне горы, над тем местом, где дорога круто сворачивает между двух отрогов поросшего лесом хребта, солнечный зайчик, отразившийся от ружейного ствола. Тед ругнулся сквозь зубы, медленно опустил бинокль и, не поворачивая головы, тихо сказал кучеру:

– Объедем поворот, гони карьером.

Кучер подхлестнул лошадей, переводя их в галоп. С двух сторон дороги с горных склонов раздались выстрелы, но пули пролетели над дилижансом, не причинив никому вреда. Тед вскочил на ноги, перехватил поудобнее винчестер и дал ответный залп. Раздались яростные крики, но дилижанс на предельной скорости уже удалялся от опасного места. Пассажиры внутри дилижанса не успели испугаться, как все кончилось. Мелинда перекрестилась и прошептала краткую благодарственную молитву. Тед перегнулся со своего места и постучал прикладом кольта в окошко, у которого сидела его жена. Она отодвинула кожаную занавеску и радостно ему улыбнулась. Миль десять скакали крупной рысью. Тед уже благодарил Бога, что Мелинде не угрожает непосредственная опасность, как вдруг за новым поворотом путь преградил завал наскоро срубленных деревьев и кустов. Дорога здесь, сужаясь, ныряла в ущелье. Марш чертыхнулся, выхватил кольт и помог кучеру сдержать взмыленных лошадей – при всем желании шестерка не смогла бы преодолеть эту засеку. Бандиты высыпали из засады и окружили дилижанс. Их было человек десять. Двое повисли на лошадиной упряжи, двое принялись отвязывать багаж пассажиров, еще двое распахнули дверцы дилижанса и велели всем выходить, держа пассажиров на прицеле. Тед и кучер спрыгнули с козел с поднятыми руками. Два бандита обезоружили их, отняли кольты и сняли ножи. Тед скрипел зубами в бессильной ярости. Один он бы дрался с бандитами, но с ним была жена, подвергавшаяся гораздо большей опасности, у него сердце останавливалось от страха за нее. Он выжидал момент, чтобы приблизиться к жене, схватить ее и попытаться бежать по склону горы. Первыми из дилижанса вышла чета Нэшвиллов. Супруг обнимал и поддерживал Кэтрин. Мелинда вышла за ними, подобрав подол дорожной юбки, опираясь на руку бандита. Она выглядела утонченной беспомощной леди, но собрала все силы и находчивость, чтобы освободиться и помочь мужу. Из-под ресниц она посмотрела на Теда и стала потихоньку к нему продвигаться, но бандит грубо схватил ее за руку и остановил.

– Леди, быстро давайте деньги и драгоценности.

Мелинда делано беспомощно захлопала ресницами. Ей было жаль денег, скопленных за несколько лет, и обручального кольца. Это память о матери и символ ее брачного союза. Она медленно отстегнула сапфировые, как глаза Теда, серьги и кинула в жадно протянутую руку. Бандит потянулся за ее ридикюлем.