Как-то зимним вечером я, двоюродный брат Вовка и наши друзья-одноклассники Серёжка и Валя у меня дома готовились к контрольной по алгебре. За окнами крупными хлопьями шёл снег, а на стеклах внизу появились морозные узоры.

– Дети, идите пить чай. Я пирожков напекла. – послышался голос мамы из кухни.

      Мамины пирожки – румяные, пышные, мягкие, устоять невозможно. Самые любимые – это пирожки с яйцом, рисом и зелёным луком, разлетаются со скоростью света.

– Хорошо, что мы уже всё сделали – потянулся Вовка, разминая затёкшую спину – а то я не могу заниматься, когда знаю, что на столе остывает чай и мои любимые пирожки.

Серёжка улыбнулся:

– Да, вовремя тетя Ира позвала нас

Как только мы собрались пить чай, в дверь кто-то позвонил. Мама пошла открывать. В дверях стоял то ли Снеговик, то ли Дед Мороз. Весь в снегу, на фоне которого выделялись красный нос и такие же щёки. Не хватало только посоха и ёлки на плече. Мама всплеснула руками, с трудом узнала друга нашей семьи дядю Сашу. Журналист, любитель истории, знаток творчества М.Ю. Лермонтова, эрудит и интеллигент.

Он жил в соседнем городе, но часто с редакционными заданиями колесил по краю, при первой же возможности заезжал к нам.

– Саша, откуда ты в такую погоду? Замёрз? Скорее заходи, раздевайся.

Из прихожей донёсся хорошо всем знакомый густой баритон:

– Да вот дорогу занесло снегом. Дорожная служба расчистит только завтра. Так что я прямиком к вам. Можно я у вас тут на коврике в прихожей переночую. Очень хочется твоего ароматного чаю с вишневым вареньем и пирожками. Я не отказался бы и от полноценного обеда, с утра маковой росинки во рту не было.

– Вот-вот, сначала пустите хвостику погреться, потом задние ножки, а потом и «жить здесь буду» – засмеялась мама.

       Я мигом выскочила из-за стола и побежала в прихожую.

– Дядя Саша! Привет! – бросилась я ему на шею. – Как хорошо, что ты приехал! Пошли скорей, мы как раз чай собрались пить.

Через пару минут дядя Саша уже входил на кухню, весело потирая замёрзшие руки. Большой, полноватый, но не толстый, добродушный балагур и весельчак, в очках с толстыми стеклами в массивной оправе, вечно задевающий углы в малогабаритной квартире с малюсенькой прихожей и узким коридором. Он любил мою маму и обожал, когда она его кормила.

– Здравствуй, племя Младое, незнакомое! – Как всегда в своей незабываемой манере высокопарно приветствовал моих друзей дядя Саша.

Пока он декламировал Пушкина, мама поставила ему на стол тарелку борща и котлеты с картофельным пюре. У мамы всегда всё было заранее приготовлено. Каким-то седьмым чувством она угадывала, что дядя Саша должен появиться.

      Долго уговаривать сесть за стол припозднившегося гостя не пришлось. Дядя Саша ел с невероятным аппетитом, шумно, со смаком. Солил борщ, даже не проверяя на вкус, что всегда возмущало маму, после каждой ложки восторженно ахал. Его приезд был для меня праздником. Дядя Саша умел вкусно рассказывать истории и в запасе у него всегда есть что-нибудь интересное.

      Так получилось и в этот вечер. Напившись чаю, наша компания уютно расположилась в зале.

– Дядь Саш, расскажи нам что-нибудь интересное. – Попросила я.

      Дядя Саша, уютно устроившись в кресле, протёр носовым платком очки, хитро прищурился.

– Расскажу-ка я вам одну красивую легенду, в которой реальные исторические события переплелись с фантазией. Однако, есть в этой истории одна изюминка, – начал говорить дядя Саша и замолчал. Мы, как говорится «навострили уши». Ждём: «И что же?» Интуитивно ощущаем, что в этой паузе таится нечто интересное, интригующее… – Которую вы узнаете только в самом конце.

– У-у-у, – разочарованно загудели слушатели.

– И касается она кое-кого, кого я очень хорошо знаю. – Дядя Саша повернулся в мою сторону и неожиданно состроил гримасу: зажмурился, сморщил нос и растянул губы в улыбке, совсем как клоун в цирке.

Ребята рассмеялись, а я подумала: «Ну дядь Саш, всегда что-нибудь да придумает».

– История, которую хочу рассказать, произошла давным-давно в итальянском городе Милане, то ли в пятнадцатом, то ли в шестнадцатом веке, уточнять не буду. – Уже серьёзно заговорил дядя Саша. – Италия тогда не была единой. Каждый крупный город был отдельным государством, жил по своим законам и управлялся феодалом: королём, дожем или герцогом. Феодалы часто из-за пустяка устраивали между собой вооруженные “разборки”. Натравливали друг на друга соседей, а потом поставляли то одному, то другому наёмников. Эти войны получили название «Итальянских». Но не одними войнами жил мир. После мрачного Средневековья наступила эпоха Возрождения, Европа ожила. Стало меняться представление о красоте и манере одеваться. Италия тогда сошла с ума соревнуясь в оригинальности и роскоши костюмов.

      И вот в это время в Милане жила влюблённая пара: Розалинда и Людови́ко – оба представители богатых миланских семей.

– Какие красивые имена Розалинда и Людови́ко! – Встряла я – а какие они были?

– О, Боги! – Театрально воздел вверх руки дядя Саша – какая же нетерпеливая эта девица с чёлкой! Не торопи события, узнаешь в нужное время.

Здесь дядя Саша, видимо специально, чтобы «наказать» меня за нетерпеливость, объявил перерыв и, повернув голову в сторону кухни ласково пробасил:

– Ириночка, а можно ненасытной утробе моей ещё парочку пирожочков подкинуть. И чайку твоими ручками заваренного.

И обратившись к нам поднял вверх указательный палец правой руки, добавил:

– Надобно знать, что значит горячий чай, когда войдешь с двадцатиградусного мороза в теплую комнату и сядешь в кресло. Тогда ты обязательно оценишь достоинство чая, заваренного руками доброй женщины.

Мне ничего не оставалось как ждать. Через пару минут из кухни вышла мама, вынося чай и блюдо с отложенными пирожками (знала, что будет не один раз ещё просить) и произнесла нарочито осуждающе:

– Господи, Саша, и как только в тебя столько помещается! Ведь только что ужинали.

Дядя Саша хохотнул и процитировал любимого всеми чеширского кота:

– Ириночка, душа моя, понимать меня необязательно. Обязательно любить и кормить вовремя.

Мама только рукой махнула. Перекусив, наш профессор с удовольствием потянулся, тряхнул шевелюрой, напоминающей львиную гриву, энергично потёр руки и завершая эту странную манипуляцию издал довольный рык сытого царя зверей. И ничуть не смущаясь, продолжил:

– Малыш, ты хотела знать какие они были наши влюблённые? Ну вот представь себе: Розалинда – дядя Саша легко вскочил с кресла, с томным выражением приподнял голову посмотрел в верхний угол комнаты, лёгким движением пальцев полусогнутой руки поправил прядь волос у виска и откинул в сторону. – юная шестнадцатилетняя красавица, с тонкой талией, с волосами цвета меди и высоким лбом.

И я тут же увидела перед собой образ женщины, так похоже она изображена рассказчиком.

Дядя Саша с видом заговорщика приблизился к нам вплотную и прошептал:

– А не хотите ли вы спросить меня, причём здесь высокий лоб?

Мы тут же закивали, хотя, если честно, внимания на высоту лба не обратили. Дядя Саша удовлетворённо кивнул в ответ:

– Представьте себе, итальянские женщины, чтобы лоб был высоким волосы сбривали на ширину двух пальцев. – дядя Саша тут же продемонстрировал как это было. Приложив пальцы к верхней части лба смешно хрюкнул. – Считалось, что так очень красиво.

      При этих словах мы с Валей переглянулись, и я представила себе, как прикладывая два пальца ко лбу мы поочерёдно сбриваем волосы у себя на голове. Видимо Вале тоже пришла в голову эта мысль и не удержавшись обе прыснули от смеха. Мальчишки недоумённо посмотрели на нас, но дядя Саша махнул успокаивающе рукой, сел в кресло и продолжил:

– На персоне Людови́ко, остановлюсь подробнее. Это был рослый, светловолосый и голубоглазый ломбардец¹. Внешность, типичная для Ломбардии. Когда Лудо, так называли сына родители, исполнилось три года, его показали знатному гостю архиепископу Милана. Ум и сообразительность малыша привели архиепископа в восторг. С серьёзным выражением лица он спросил у мальчика:

– Сеньор Людови́ко, а какое у вас самое заветное желание?

Дядя Саша повёл взглядом по нашим лицам.

– А кто мне скажет, каким могло быть самое заветное желание у трёхлетнего мальчугана?

– Быть военным, или как они тогда назывались, Рыцарем. Вот! – ответил Вовка

– Нет, сначала, наверное, чтобы подарили меч. Настоящий, большой и длинный. А ещё лук и стрелы – возразил Серёжка.

– Вам бы только воевать, – махнула рукой Валя – а может он просто хотел иметь много игрушек и друзей. Небось в замке то и играть не с кем было.

Дядя Саша весело подскочил в кресле. При плотной комплекции он был очень подвижным и лёгким.

– Ха-ха-ха! Ни то и ни другое! Не поверите, но малыш ответил: «Не ходить в школу». Ответ весьма озадачил Его Светлость, которого удивило, что трёхлетний ребёнок размышляет о чем-то, чего нет в пределах видимости.

– Так мальчику же было всего три года! – удивилась Валя. – В этом возрасте дети понятия не имеют о школе.

– В Италии в те времена обучать детей начинали с самого раннего возраста. – ответил дядя Саша – Удивительно другое. За несколько столетий ничего в этом мире не изменилось! Как тогда дети не хотели ходить в школу, так и сегодня особо не рвутся! Как бы то не было, ходить в школу ему пришлось. И помимо общих знаний получить также и блестящее военное образование. Итак, Лудо рос, взрослел, полюбил охоту, рыбную ловлю и стрельбу из лука. Горячая кровь иногда начинала бурлить, и подрастающий будущий рыцарь с удовольствием участвовал в драках, а позже и в сражениях.

– Ну, я же говорил, что он хочет быть военным – Вовка нарочито нахмурился и погрозил нам с Валей пальцем. А Валя шутя показала ему язык.

– В принципе, мальчики правы. В роду Людови́ко так было принято и воспитывалось у детей с раннего возраста. Людовико всегда помнил слова отца: "Меч – вот оружие мужчины." Поэтому, в шестнадцать лет он и отправился в Париж, чтобы начать военную карьеру на службе у короля. Париж означал для него не только переезд в другой город, но и переход к зрелости. Спустя десять лет, отец потребовал вернуться на родину и Людови́ко не мог ослушаться. Отец уже присмотрел для него невесту. О красоте дочери Филиппо Висконти он был наслышан. Отец отправил сыну письмо, сообщив о своём решении и подробно описав внешность девушки.