В разбавленной светом луны темноте, к которой привыкли глаза, я вижу взгляд Алексея, направленный на меня, и не могу понять, приятно это или нет. Еще сорока дней не прошло, как похоронила мужа, а уже прыгнула в койку к другому и сейчас… Где был мой мозг, когда я так доверчиво улеглась на этот чертов диван? Не иначе, в голове образовался вакуум после такого дежурства, что я так легко поддалась на уговоры и позволила себя завлечь этому пауку.

– Не тупи, Лера, иди обратно! – хрипловато говорит он.

– Нет! – мотаю головой и вдруг внезапно понимаю, что в ординаторской есть вполне себе симпатичный диван! – Я придумала, где можно отдохнуть! Приятных снов!

Вылетев за дверь дежурки, взбешенной молекулой я заскользила по коридору и почти бегом ворвалась в огромное помещение с панорамными окнами в пол. Там сейчас было тихо и сумрачно, далеко внизу виднелись тускло горящие фонари, темные вершины сосен, еще дальше пустая в этот час дорога.

Диван скрипнул, когда я уселась на него, а затем легла, пристраивая голову на подлокотнике. Уставшие ноги благодарно заныли, оказавшись без тапок. Паша мне обычно разминал ступни после дежурства, но сейчас я сделала это сама, после чего прикрыла глаза. Интересно, вызовут еще ночью или нет? Надо поспать хоть немного.

Мысли все возвращались к оставшемуся в дежурке Алексею, я представляла, что могло бы случиться, позволь я ему… Секс на рабочем месте в первый же день вообще не входил в мои планы! И странно, что в голове пульсирует мысль, что тело предало меня, а в животе болезненно ныло при воспоминании о горячей ладони и жарком поцелуе. Прошел только месяц со дня смерти Павла, а я уже веду себя как похотливое животное. Надо больше не оставаться с этим красавчиком на дежурство, иначе так недалеко и голову вместе с трусами потерять в очередной раз. Нет уж! Пришла работать, значит, надо работать.

Убеждая себя, что так будет правильно и логично, я нет-нет, да и возвращалась к собственным ощущениям в те несколько секунд. Жар и томление, вот это что! Видимо, сказывается отсутствие регулярных половых отношений, раз я так легко готова отдаться. И ведь раньше я такого вообще не замечала! С Пашей мы с детства вместе, и было логичным, что он стал моим первым и единственным мужчиной. Я не испытывала феерических оргазмов, как об этом пишут в книгах, и не помню, к стыду, получилось ли это с Алексеем. И думать вообще об этом не хочу! И никаких больше поползновений в мою сторону допускать не желаю!

С этими мыслями, сердито фыркнув, я подложила руки под щеку и закрыла глаза. Усталость брала свое, постепенно я начала погружаться в сон, подтянув колени к груди. Хотя днем еще было жарковато, ночами осень заявляла о себе промозглой стылостью, и в ординаторской царила прохлада. Надо будет принести с собой покрывало, и зубную щетку, и еще что-нибудь…

Перед глазами замелькали разноцветные круги, стало мягко-мягко, все завертелось, закружилось, я провалилась в сон со скачущими в ванильных облаках розовыми пони, похожими на мультяшных единорогов.

******

Пронеслась моя первая неделя в ординатуре. Первое дежурство не могло не наложить отпечаток – я шарахалась от заведующего, как от огня, намеренно стараясь избегать его общества и даже не просилась в операционную, хотя Гриша там уже умудрился побывать и даже поассистировать дважды, поправив на симультанной (когда за один наркоз делаются несколько вмешательств – прим.авт) операции очки заведующему ЛОР-отделением. Я же туда пока не рвалась, предпочитая изучить полностью свою работу и других врачей, выстроенную по четкому графику – перевязки, операции, дежурства, написание историй болезни, консультации страждущих. Обычно первичными пациентами, приходящими с улицы, занимался Денис Сергеевич Ланцов, но сейчас эта функция оказалась возложена на Шиловского, и я частенько видела, как в кабинет к нему входят дамы разных возрастов и наружностей – оказывается, здесь еще делали пластику лица и тела на коммерческой основе. В эту операционную ординаторов практически не пускали. Вернее, Маша регулярно ассистировала заведующему и второму хирургу, Владимиру Андреевичу Загоруцкому, который выглядел и вел себя как огромный медведь. Не представляю, как такими ручищами можно делать такую работу! Его пациенток я видела в перевязочной – аккуратные шовчики, практически незаметные рубцы, и ворковал он с девушками с нотками юмора и доброты. Хороший дядька. Тем удивительнее оказалось, что он давно и прочно связан отношениями с заведующей нейрореанимацией, Галиной Петровной Швец. Я так и не поняла, женаты эти двое или нет, да и некогда было думать обо всем этом, но пару раз встретила их в коридоре – Владимир Андреевич гудел что-то в своей привычной манере, а тонкая, высокая и худая, словно жердь, Галина Петровна выговаривала ему высоким голосом, будто провинившемуся мальчишке.

Была в отделении еще парочка хирургов, это уже упомянутый Борис Глебович, пожилой доктор со следами вселенской усталости на лице, который вел практически всех «чистых» пациентов после операций, и Дмитрий Сергеевич Загорулько, закончивший ординатуру года три назад, но уже считавший себя невероятно опытным. Может, так оно и было, ведь он практически не вылезал из операционной, то собирая по кускам сломанные кости лица, то вскрывая огромные гнойники, то занимаясь реконструкцией челюстей. На нас с Гришей поглядывал с любопытством, и даже упомянул, что скоро планируется большая операция по восстановлению кости, в которой мы сможем поучаствовать в качестве ассистентов во второй бригаде. Я с предвкушением ждала этого момента.

Дежурили мы с Гриней по очереди. Маша с нашим появлением стала игнорировать эту великую миссию, и нам приходилось отдуваться вдвоем, оставаясь в дежурные дни с хирургами. Я сознательно больше не соглашалась на то, чтобы совпасть с Алексеем Александровичем, но в глубине души злилась, что и он как-то отстранился и больше не делал попыток сблизиться. С одной стороны, это было именно тем, чего я хотела, с другой – ну как можно было так меня бесить?! Периодически я ловила на себе задумчивый серо-зеленый взгляд и задирала нос, отворачиваясь. Нет уж! Никаких отношений на рабочем месте!

Так прошел месяц. Мы адаптировались, и внутри уже не возникал противный липкий страх, как в первый раз, когда я шла самостоятельно в приемник зашивать рану на лице. Теперь это казалось не сложным, и даже доставляло удовольствие смотреть, как из безобразного кровавого месива получается вполне симпатичная ранка с ровными рядами швов. Следующим этапом стали самостоятельные перевязки послеоперационных пациентов, затем первое шинирование челюстей, с которым я провозилась почти три часа, в то время как у опытных врачей на это уходило до тридцати минут. Мне начала нравиться эта отрасль хирургии. Очень интересно.

– Лера-Валера, – услышала я однажды в коридоре за спиной голос Алексея Александровича. – Слышал, тебе в деканат сегодня надо?

Я обернулась, чуть вздернув бровь при виде стоявшего позади Шиловского. Он выглядел просто потрясающе – синий костюм, белые тапки, чуть уставший взгляд – только вышел из операционной. На лбу следы от шапочки, на носу – от бинокуляров, в которых он иногда оперировал.

– Могу подвезти, – продолжил мужчина, сунув руки в карманы и подмигивая. – Мне надо тоже в ту степь, сертификат закончился, поеду продлять.

Первой мыслью было отказаться от такого заманчивого предложения, но потом я одумалась – после ночного дежурства и дневной работы вообще не хотелось идти сначала до остановки, потом трястись в автобусе, затем еще бежать до главного корпуса академии. Пожалуй, нужно согласиться, не сожрет же он меня.

– Если через двадцать минут будешь готова, жду тебя на парковке, – добавил Шиловский, скрываясь в дежурке. – Серебристая «Лада Гранта», – усмехнулся он, – с автоматом!

Я прикусила губу – предложение вызвало во мне какую-то неконтролируемую радость. Внутри все замерло, сердце застучало быстрее, к лицу прилила кровь. Мы поедем вместе в одной машине!

Метнувшись в раздевалку, я натянула на себя джинсы, кроссовки, куртку и схватила рюкзак.

– Гриш, я отчет по ординатуре повезла, – крикнула в ординаторскую.

Коллега поднял голову от истории, которую сейчас писал, и кивнул. Он оставался сегодня на дежурстве, чем был не особо доволен, а я сменилась и ликовала – впереди суббота и воскресенье, и я впервые не дежурила, Маша пожелала завтра сама выйти с вернувшимся из отпуска Сергеем Вадимовичем, еще одним хирургом отделения.

На парковке в этот час было безлюдно – в двенадцать дня желающих прийти на работу или уйти с нее не имелось. Интересно, Шиловский реально на Гранте ездит? Тоже мне, патриот нашелся! Если у него такой домина, то и машина должна была быть под стать, но мало ли, вдруг и правда принципы какие-нибудь.

Крутя головой, я ежилась от противного октябрьского ветерка, задувающего за воротник, разыскивая глазами серебристого лидера российского автопрома. Где ж он?

Внезапно в ряду с машинами одна мигнула фарами. Учитывая, что она мало была похожа на ту, что искала я, пришлось отвернуться и продолжить скользить взглядом по припаркованным автомобилям.

– Садись давай, нос посинел уже! Чего ворон считаешь? – раздался позади шорох шин, а затем голос Алексея.

Я удивленно уставилась на кроссовер, низко гудящий рядом, в приоткрытое окно которого с водительского места смотрел на меня Шиловский.

– Лада Гранта? – удивленно спросила я, нырнув на пассажирское сиденье рядом с ним.

– С автоматом! – усмехнулся мужчина, отчего под щетиной стала видна ямочка на правой щеке.

Смеющимися глазами он ощупал мое лицо, затем вырулил на дорогу из больничных ворот.

– Совсем ты меня забросила, Лера-Валера! – с притворной досадой заметил врач, остановившись на светофоре. – Не дежуришь, в операционную не ходишь со мной, все твой Григорий там ошивается. Неужто неинтересно, чем мы занимаемся?

Я сердито вздохнула – Гриша мне уже все уши прожужжал про чудеса, которые творили хирурги.

– Интересно! – сказала тихо, глядя в сцепленные на коленях руки.

– Пойдешь завтра ассистентом? Буду делать нос.

– Пойду! – внезапно я разозлилась на себя.

И правда, чего я веду себя, как ослица, когда у меня есть шанс научиться такой классной хирургической специальности? И пойду! И буду все уметь и знать!

Внезапно я заметила, что машина выруливает вовсе не в сторону города, а наоборот – по трассе в Сосновку.

– Куда мы едем? – получилось излишне визгливо, но я сейчас была странно напугана.

– Я забыл дома документы, – пожал плечами Алексей. – Время обеда, так что в деканате и нет никого. Заедем ко мне, затем уже в город.

– Ты специально? – повернулась я к нему и смерила профиль глазами.

– Не исключено! – усмехнулся Алексей, кинув на меня взгляд. – Ты ж бегаешь от меня, как от больного сифилисом. Сейчас приедем и поговорим. Есть пара предложений к тебе. А может, и не пара. А может, и не только предложений.

7

Вспыхнув от мысли об этих «предложениях», я отвернулась. Ну не выпрыгивать же из машины? Придется ехать с этим… этим… Подходящего эпитета не нашлось, отчего я еще больше рассердилась и занервничала. Ну вот не готова я к отношениям, какими бы они ни были. Тем более, служебный роман, или как это правильно называется? Чтоб в случае чего потом коситься друг на друга и разговаривать сквозь зубы? Насмотрелась я, когда работала медсестрой, как у нас врачи в отделении после развода прям войну Роз устроили, пока у бывшей жены не хватило ума уволиться и уйти в другую больницу. Для себя я такой участи не желала. Мне еще два года учиться в ординатуре, и хотелось бы ее закончить без всяких нервных потрясений. Хватило одного.

О Паше я старалась думать поменьше, но все равно, то и дело в голове возникали мысли, что мы бы сейчас вместе что-то делали, куда-то ехали, строили планы. Без него все было не так. Пусто и одиноко. Я первое время никак не могла привыкнуть, что готовить теперь надо на одного человека, и закупала продукты прежними объемами. Выбрасывая очередной мусорный пакет с протухшей едой, дала себе обещание, что в следующий раз буду тщательно планировать. Как бы ни было грустно и печально, но мужа не вернуть, надо как-то жить дальше, и начать с того, что ставить небольшие цели. Я итак уже стараюсь побольше загружать мозг, много читаю по специальности, стараюсь брать много дежурств, учусь работать и дышать в одиночку.

Колеса машины скрипнули перед отъезжающими вбок воротами, я вздохнула, завидев в глубине участка дом. Интересно, все же, живет тут кто-то помимо Алексея Александровича, или нет.

– Пойдем сначала перекусим, – сказал он, придерживая входную дверь для меня.

Я вошла, оглядывая владения хирурга. Вот откуда у него деньги на такие хоромы? Не знаю ни одного врача, который бы нормально зарабатывал. Да многим даже на квартиру-студию не хватит, копить пожизненно придется, а тут домина в несколько миллионов, боюсь даже представить его стоимость! Может, этот вот милый доктор людям ночами почка вырезает и продает на черном рынке? Ха-ха!

Усмехнувшись, встретила внимательный взгляд мужчины.

– Не знаю, что за мысли бродят в твоей голове, надеюсь, все они приятные и связаны со мной, – сказал он, приглашающе махнув рукой направо: – Кухня там, предлагаю поживиться съестным. Наша приходящая домработница Лидия как раз сегодня с утра должна была приготовить еды на два дня. Пока отец в отъезде, ей нет надобности находиться тут постоянно.

У него еще и домработница есть!

Входя в кухню, я убедилась, что поговорка «богатый бедного не разумеет» справедлива до каждой буквы. Огромное помещение, шикарный кухонный гарнитур из настоящего дерева, похоже, техника с незнакомыми мне названиями бренда, тонкая фарфоровая посуда, красующаяся за дверцами буфета, винный шкаф в виде витрины, сквозь которую виднеются ряды темных бутылок. Обеденный стол был небольшой и вряд ли предусматривал, что здесь будут принимать пищу хозяева этого дома. Скорее всего, имеется столовая, и я живо представила, как за длинным столом сидят разряженные дамы и господа, а слуги в ливреях разносят им кушанья. Тьфу! Рабовладельцы чертовы!

– О, еще горячее! – ликующе заметил Алексей, заглядывая в кастрюлю на плите. – Слушай, у тебя такой вид, словно ты готова меня прикончить. Только не пойму, чем заслужил. Будешь борщ? Лида для меня его готовит.

Кивнув, я позволяю за собой поухаживать – усаживаюсь на стул и жду, пока передо мной поставят пиалу с красным супом, затем положат приборы, поставят тарелку с салом, и как апофеоз всему – стопку самогона.

– Ого! – я подняла глаза на Алексея.

– Ну мало ли, вдруг ты предпочитаешь борщик по древним украинским традициям.

Пожав плечами, я беру ложку и начинаю есть. Боже, это невероятно! Мы однажды были в украинском ресторанчике с Пашей, так вот, тот борщ – жалкое подобие этого!

Алексей тоже предался пищевому разврату, и несколько минут мы молча просто ели, изредка поглядывая друг на друга. В моей голове в этот момент бродили мысли, что вряд ли между людьми разных сословий – в России!!! – возможны хоть какие-то отношения. То есть, получается, в глубине души я уже допускала их наличие между нами, и это даже не вызывало протеста. Почти. Потому что я все еще оставалась вдовой, муж мой умер совсем недавно, и дыра в сердце не собиралась так быстро затягиваться. А животную похоть можно вполне контролировать, для того нам и дано сознание.

– Почему хирургия? – внезапно прозвучал вопрос, заставивший меня отвлечься от созерцания вида за окном.

– Наверное, больше всего по душе, – пожала я плечами, скользнув взглядом по казавшимся сейчас зелеными глазам и снова принявшись разглядывать сосны на участке. – Терапия точно не мое. Акушерство тоже. Поэтому остается только хирургия. Тем более, что сейчас, немного поработав, я уже могу точно сказать, что мне нравится. А вы?

– Я – сын врача, внук врача и другого пути и не было. Правда, какое-то время отец с мамой не жили вместе, и мы вообще не общались, но после школы я нисколько не раздумывал, куда поступать – документы только в мед подавал. Не так давно мы с отцом возобновили отношения. Не без конфликтов, конечно. И в этом доме я живу только когда он отсутствует, так как тут алабаи, надо за ними ухаживать, они не подпускают никого, кроме отца и меня. Это наша общая тема, как оказалось.

– Я слышала, что у вас клиника своя, – смутилась я.

Да, сестры в отделении частенько обсуждали врачей, и я периодически становилась свидетельницей этих бесед. Шиловский фигурировал в них чаще всего, так как был не женат, а еще и владел клиникой пластической хирургии. Каждая незамужняя медсестра мечтала, что он обратит на нее внимание и умчит на Бали, сделав предложение.

– Клиника отца, я совладелец, – нахмурился мужчина. – Ну и оперирую там тоже, на зарплату хирурга особо не пошикуешь. Приходится крутиться. Вообще, у меня есть квартира в городе, там раньше мама жила. Сама понимаешь, не хочется находиться среди ее вещей, каждая несет воспоминание. Сейчас там ремонт, еще и поэтому приходится тут обитать. С другой стороны, Лидия меня любит, да и лес за забором несет умиротворение. Любишь за грибами ходить?

– Какие сейчас грибы-то? – смутилась я, представив, как мы бродим с ведерками и ножами среди деревьев.

– И то верно! – Алексей отставил тарелку и потянулся, после чего глянул на меня. – Ну что, Лера-Валера, готова?

К чему это? Я распахнула глаза и словно кролик на удава смотрела, как мужчина встает из-за стола, отодвинув стул, а затем идет в мою сторону.

– Ты ж не думала, что мы сюда за борщом приехали, – низким голосом сказал он.

– За документами! – пискнула я севшим голосом, максимально отодвинувшись.

– За документами! – согласно кивнул Шиловский, подходя вплотную ко мне и глядя сверху вниз.

Мое лицо сейчас оказалось на уровне его живота, и я внезапно подумала об оральном сексе. С Пашей у нас не было такой практики, и я не представляла себе, как можно делать это, но сейчас почему-то непрошенные образы лезли в голову, заставляя дышать чаще и краснеть. Вдруг он начнет принуждать меня?

– Поговорим? – голос мужчины стал низким и с хрипотцой.

Наверное, так змея завлекает в свои сети глупую мышку.

Чувствуя себя неуютно, я попыталась встать, надеясь, что Алексей догадается отступить, но он вдруг протянул руку и обнял меня за талию, буквально вдавив в свое тело.

– Отпусти! – я уперлась кулаками ему в грудь, ощущая через тонкую ткань рубашки жар от тела хирурга.

– А то что? – хмыкнул он, разглядывая меня с высоты своего роста.

Я боялась посмотреть ему в глаза, пыталась освободиться, оттолкнуть мужчину, но только больше прижималась к нему, буквально вдавливаясь в мускулистое тело.