Ночь выдалась тяжелой. Болело в левом боку и ноющей болью отдавалось в руку, в плечо. «Может это сердце болит? Налить воды забыла себе в стакан, а теперь попробуй пойти на кухню, зять чутко спит, утром будет ворчать, что шарахаюсь по квартире, мешаю им спать. Он в последнее время как с цепи сорвался, всё ему не так. А вчера вообще заявил, что сдаст в дурку. И дочка промолчала. В глаза посмотреть побоялась. Что же делать, куда уйти? К сыну? Там невестка хуже зятя, всегда встречает вопросом «Надолго к нам?» Внучку почти не вижу, там другая бабка водится. И ничего что они в доме моего мужа живут, а мне туда ходу нет. Вроде посветлело на улице, четыре уже. Скорее бы утро, уйдут все на работу, и я пойду. Раз решила, то пора.» Мария снова осторожно, стараясь не скрипеть пружинами дивана, легла и стала обдумывать план своих действий. С тех пор как её уволили, прошло три года. Пятнадцать лет она отдала фирме, хвалили её, а потом стали набирать молоденьких, длинноногих в коротких платьицах девочек и она со своей шишкой на голове и в старомодных нарядах стала им портить имидж, не соответствовать дресс-коду фирмы. А купить новые наряды зять не позволял, забирал всю её зарплату, выдавая только на проезд и на покупку продуктов. А вот когда её уволили, и она не смогла найти новую работу, то стал вообще за всё попрекать. Пока внук Ванечка был дома, ещё ничего, в школу его водила, по кружкам, а тут приспичило им отдать его в кадетское, так теперь только на выходных и видит внука. С тех пор, вот уже почти восемь месяцев ей совсем житья не стало. И стали её посещать мысли уйти из дома, точнее из квартиры мужа, в которой счастливо жила пока тот не умер, а перед смертью переписал – дом на сына, а квартиру на дочь, и приказал ухаживать за матерью. Наследство получили дети, а мать им стала не нужна.

«Море хочу увидеть. Сниться оно мне уже с полгода. Увидеть и помирать можно. Не нужна никому. Подружку бы свою Тонечку увидеть перед смертью.»

Будильник зазвенел в спальне у дочери. Тяжело ступая по коридору, зять кряхтя прошел в ванную. Он за последнее время растолстел на её стряпне и стал похож на борова, особенно когда одевал белую рубашку. Катя прошла на кухню. Марии зять запретил утром выходить из комнаты, чтоб настроение ему не портила перед рабочим днём и завтракали они тем что, было приготовлено с вечера. В комнату к ней забежал Ванечка, обнял, попрощался перед отъездом в училище. Вот и входная дверь захлопнулась. Мария встала, подошла к окну, посмотрела, как все трое сели в машину и медленно выехали со двора. Свой план уйти из дома она вынашивала уже месяца два, с тех пор как случайно увидала несколько репортажей о том, как теряются люди и задумала просто уйти, не сказав никому и ничего не взяв из дома. Конечно можно было купить билет на самолет или поезд, но тогда её быстро найдут и вернут домой, и тогда уж точно зять объявит её сумасшедшей и упечёт в психушку. Есть у него там связи. Да ещё скажет, что обокрала его. В последнее время он, проверяя покупки и чеки вроде бы со смехом говорил: -«Украли наверно рупчик, а?» а глаза злые, даже желтели будто. У неё есть свои сбережения, она с премий отлаживала понемногу, прятала. Там тысяч триста наверно скопилось. Если бы она, когда её уволили, начала оттуда доставать деньги, то зять сразу бы вычислил и всё забрал, а так думала перед смертью отдать дочери на свои похороны.

Мария смотрела в окно, ей было страшно, но страх перед психушкой, в которой её могут сделать совсем невменяемой, пересилил страх перед дорогой до Ялты.

Первым делом она налила себе кофе, его пьёт только зять и никто не смеет к нему прикоснуться. Но как говориться бунтовать, так бунтовать. С кружкой в руке она зашла в спальню дочери. Тут как обычно – постель не заправлена, всё раскидано, это была её обязанность убирать у них. Но в последнее время когда она заправляла постель, Мария чувствовала приступы тошноты и брезгливость. Сегодня она зашла не убираться, пусть теперь сами это делают. Ей нужен был ноутбук дочери. Зять запретил пользоваться интернетом, всё смеялся:

– Зачем вам, старой, интернет, дедушку хотите завести? – и ржал, противно так, похрюкивая, но чисто боров. Мария помнила свой пароль, это был день знакомства с мужем, поэтому сразу зашла на свою страницу. Она не заходила сюда с тех пор как её уволили, года два наверно прошло. Не стала читать сообщения, скопившиеся за это время, а начала искать свою подругу, связь с которой потерялась лет десять назад и Мария не знала, жива ли она, а может куда переехала.

«Токарева Антонина, сколько же их, так, моей пятьдесят два года, город Ялта. Вот она, моя Тонечка. Располнела немного, а всё такая же красавица. А дом какой у неё красивый, заметный. Раньше то она в квартире жила. Написать ей что еду? А вдруг что случится со мной по дороге? Нет, не буду. Адрес бы её найти, а вот тут, на этой фото написана улица «Северная.» Вот и хорошо. Дом я запомнила, улицу знаю. А сейчас собираться буду.»

Мария стерла историю посещений, выключила ноутбук и положила его на место. Не давая себе возможности передумать, она достала из шкафа куртку с капюшоном, которая провисела в шкафу лет пять, дочь и не вспомнит, что у матери была такая. Сложила в небольшую сумку несколько вещей, полотенце. Открыла нижний ящик комода, тут лежали разложенные по цветам клубочки пряжи, спицы, крючки и журналы по вязанию. Она любила вязать и, хотя зять часто высмеивал её за это, но сам носил связанные ей носки и любил щеголять в свитерах, а когда его спрашивали, где он приобрел такую шикарную вещь, то всегда отвечал, что по случаю подвернулись.

В самом дальнем углу ящика лежали два черных клубочка, в них она спрятаны накопленные украдкой от зятя, деньги. Достав несколько купюр, она положила клубки в сумку, забросила спицы. Надела черные брюки, в которых обычно ходила в магазин, футболку, теплый свитер. Сложила сумку, ботинки и куртку в пакет из-под мусора. Подумала, что если будут смотреть по камерам, то она выносила мусор. Накинула на себя старую куртку, на ноги обула старые шлепки. Оглянулась, слезы блеснули на глазах. Решительно взялась за ручку двери, вышла и захлопнула дверь, оставив в квартире ключи, свой старенький телефон, документы, обиды и унижения, пережитые ей за последние годы от своих родных людей.

Выйдя из подъезда, она пошла в сторону мусорки, но не дойдя до неё завернула за дом. Возле кустов акации зеленевшей первыми весенними листочками она остановилась и посмотрела по сторонам. Гулявшие с собаками уже разошлись по домам, ребятишки прошли в школы, а местные бабки и пьяницы ещё и не выходили из домов. Она быстро переодела куртки, обула ботинки и закинув шлёпки и старую куртку в магазинный пакет, взяла в руки сумку и бодро зашагала к ближайшей остановке, думая, где бы по дороге выбросить пакет.

На остановке народу было немного, но опасаясь встретить знакомых, Мария натянула капюшон на лицо и решила пройти еще одну остановку или две, как получится. Весенний ветер дул ей навстречу, он был тёплым и ласковым, предвещая солнечный день. Дойдя до следующей остановки Марии вдруг показалось, что мимо в сторону дома проехала машина зятя. Она быстро бросила пакет в урну и запрыгнула в первый подошедший автобус. Пытаясь сдержать охватившую её дрожь, она села возле окна. Представила, как зять, не найдя её дома, пойдет искать, хотя, она вдруг успокоилась, если он что-то забыл, то даже внимание не обратит что её нет и в доме ещё не прибрано. Она проехала несколько остановок, вышла и пересела на другой автобус. Какой-то страх внутри стал нарастать, беспокойство охватило её, и Марии захотелось домой. Неизвестность пугала и выйдя на остановке, она решила вернуться, пусть и орёт зять, что она безмозглая склеротичка, и пугает психушкой, пусть, всё стерпит, надо домой и наверно пакет со старыми вещами всё еще лежит там в урне, погуляла и хватит. Она вдруг увидела своё отражение в большом окне здания, на неё смотрела старая и запуганная женщина. «Неужели это я, неужели так и буду жить в страхе, а если я заболею, так и на лечение зять денег не даст, ещё и в дом престарелых скинет. Нет, так нельзя, как решила, так и сделаю. Увижу море и помирать можно. А может ещё и не доеду. Значит судьба моя такая.» Она подняла глаза. Яркая вывеска на здании привлекла её внимание. «Салон красоты Амина» и она направилась к входу, решила подстричь свои длинные волосы, ведь в дороге их негде будет помыть, да и выглядит она как-то неопрятно из-за седины на корнях волос.

Несмело открыла дверь и заглянула вовнутрь. В этот ранний час никого не было кроме девушки, сидевшей в кресле и рассматривающей что-то в телефоне. Она сразу подняла голову и приветливо улыбаясь пошла к ней навстречу.

– Здравствуйте. Проходите. – Девушка смотрела на Марию по-доброму и помогла снять куртку, – Садитесь в кресло. Вас подстричь или подравнять? Наверно ещё покрасить? – Девушка сняла резинку с её волос и стала их ворошить руками пытаясь понять, что сделать.

– Я не знаю, – Нерешительно ответила Мария разглядывая себя в зеркало. – Может до плеч обрезать? – Она смотрела на себя и думала «Я ведь не старая ещё, всего то чуть пятьдесят, а выгляжу как бабка. Видел бы меня мой Ванечка, ругался бы наверно.»

Она тяжело вздохнула.

– До плеч? – Задумчиво сказала девушка, подняла волосы, ещё раз оглядела, – Вам не пойдет, да и не модно сейчас. Вам скорее всего подойдет такой бунтарский стиль, типа милитари, совсем коротко и можно ещё подкрасить, чтобы ваша седина смотрелась благородно. Что думаете?

– Доча, делай как знаешь, ты мастер и тебе виднее, – Мария решила довериться, раз собралась она свою жизнь изменить, так и всё менять.

– Ладно, тогда пойдемте помоем голову, – Девушке польстила похвала и она рьяно взялась за Марию.

Подсушив волосы полотенцем, девушка их расчесала и взяла в руки ножницы. Мария закрыла глаза, ей не хотелось смотреть на себя в зеркало, но тут услышала знакомую мелодию из телевизора, висевшего над столом администратора. Это начался сериал, который она смотрела всегда в это время и сегодня была его последняя серия. Мария немного повернула голову в сторону телевизора.

– Вы смотрите этот фильм? – Спросила девушка, Мария кивнула ей, – Тогда давайте сделаем так, я вас поверну к телевизору, вы смотрите, а я вас буду стричь, пусть для вас это будет сюрпризом. Согласны?