Часть 1. Избранная

Моя первая встреча с боссом демонов произошла год назад, когда я, болтая загорелыми ногами в белых кроссовках, сидела на автобусной остановке «Портовая». Тогда мне было семнадцать, и я, как практически любая девчонка из небогатой семьи, уже работала официанткой в одной из многочисленных забегаловок возле городского порта.

Так вот, в тот вечер, убегавшись до изнеможения – клиентов было чертовски много, – привычно ждала последний рейсовый автобус, что отвозил меня из портовой зоны в родной Демпшир. Сидела, откинувшись на спинку жесткой скамьи, когда рядом затормозила огромная алая «Привилегия» (автомобилей дороже я не знаю), и черное, скрытое тонировкой окно ее пассажирского места медленно поехало вниз.

За ним была темнота, из которой – я не увидела, но почувствовала – на меня глянули два заинтересованных глаза. Я кожей ощутила волнение их владельца. Меня осмотрели с ног до головы, оценили, отметили и, вернув стекло на прежнее место, покинули. «Привилегия» сорвалась с места, вмиг пропав за поворотом.

Я поежилась. Каждая девчонка в моем родном Демпшире – да что там, в Демпшире, во всей столице! – прекрасно знала, что на таких дорогущих тачках простые люди не катаются. Катаются непростые и вообще не люди.

Город Лилитаун, столица огромного и процветающего государства Лимерии, принадлежал людям лишь на словах. На деле тут всем заправляли существа совсем иной природы.

Демоны.

Они всегда жили рядом с людьми, были неотъемлемой частью общества. Мы привыкли к ним, хоть и предпочитали не пересекаться лишний раз.

Я поежилась, проводив взглядом растекающийся в воздухе синеватый выхлоп. Демон заинтересовался мной? Дурной знак, но мачехе рассказывать не буду, боюсь лишний раз ее разволновать. Характер у миссис Лоуренс взрывной, может и оплеуху отвесить сгоряча, а разбираться только потом станет.

Эмилия Лоуренс – моя мачеха и глава южного ковена ведьм Лилитауна. Я тоже ведьма – будущая, правда. Чтобы обрести колдовскую силу, мне нужно пройти инициацию, до которой я сперва должна дорасти. Инициация – дело совсем непростое, я знала о ней лишь понаслышке, ведь, если сказать честно, миссис Лоуренс больших ставок на меня не делала. Дар у меня имелся хиленький – до сих пор даже не было понятно, с какой стихией я близка.

Моя сводная сестрица Лея уже в пять умела укрощать огонь и воду. Мачеха гордилась ее двойственным даром (большая редкость!) и прочила любимой дочке свое место в будущем.

А я не парилась. Меня устраивала скромная роль официантки в дешевой кафешке со смешным названием «Лорд Бекон». Мне нравилось там работать – можно было пахать в две смены, и за дополнительный выход в свой выходной давали двойную премию.

Красота! Я почти уже накопила на годовое обучение в кулинарном колледже. Буду учиться там и параллельно работать помощницей повара в «Лорде». Попрактикуюсь несколько лет, а там уже и до элитных ресторанов недалеко. Я уверена, что у меня все получится – моя магия, хоть и почти незаметная, но все же я ощущаю ее, когда недовольные клиенты, словно по мановению волшебной палочки, успокаиваются в моем присутствии и растекаются в счастливых улыбках. Девчонки-официантки давно подметили эту мою особенность и теперь постоянно просят помочь с проблемными гостями…

И это был очередной трудный день, и очередная помощь очередной попавшей в трудную ситуацию сотруднице. Очередной «успокоительный» разговор с нервным посетителем закончился извинениями последнего. Гость, накричавший на мою коллегу Кайну, подобрел на глазах и, желая восстановить свое доброе имя, щедро раздал на чай всем официанткам (в «Лорде» их было три) и бармену.

Все были рады, я же просто устала.

А потом была остановка, дорогущая машина и таинственный взгляд из тьмы за тонированным стеклом.

Не буду мачехе рассказывать. Ну ее…

***

Когда мне стукнуло восемнадцать, миссис Лоуренс объявила о скорой инициации Леи.

Мне было жутко любопытно узнать, что же это такое? Попыталась расспросить сестру, с которой находилась в дружеских, весьма близких отношениях, но та представления не имела о предмете моего вопроса. Суть обряда держалась в строжайшем секрете.

– Ты совсем ничего не знаешь? – шепотом спрашивала я, когда мы с Леей сидели на кухне.

– Нет, – виновато пожала плечами сестра. – Мама все держит в огромной тайне. Уж не знаю, почему. А еще она торопится. Раньше говорила, что инициация пройдет не раньше, чем мне исполнится двадцать один, а теперь…

Кухонная дверь с громким шорохом отъехала в сторону. Вошла мачеха. Окинув меня задумчивым взглядом, потребовала кофе. А голос такой тихий, как шипение змеи. Опасный.

Мы с Леей прекрасно знали, что означает этот тихий, сдержанный голос, поэтому наперегонки бросились к кофемашине, желая угодить, не разгневать сильнее.

Нас остановило оглушительное: «Нет!».

– Не из машины. Сварить в турке, вручную, – короткий, ледяной приказ. – Ты сваришь, – слова адресованы Лее. – А ты, – это уже мне, – оставь нас наедине.

Я спорить не стала – послушно покинула кухню и направилась на второй этаж нашего небольшого, уютного дома. Там находилась моя крохотная комнатушка с тусклой лампой и скошенным потолком. Зато окно было большим, почти до пола, и за ним открывался невероятный вид на промышленный район с его полосатыми трубами, кранами и ажурными опорами линий электропередачи.

Закутавшись в старенький шерстяной плед, я подтянула к груди колени и задержала дыхание. В тихие ночи этот прием помогал услышать голоса, доносящиеся с первого этажа, но на этот раз не получилось. До меня доносился лишь едва различимый гул, похожий на шум прибоя. О чем они там говорят? Мысль в голову пришла одна – инициация. Повезет же скоро Лее, станет полноценной ведьмой, способной уверенно и мощно управляться со стихиями. А я…

А что я! Я даже со стихией своей еще не познакомилась. Не представляю – какова она. Думаю, не вода. И не огонь. С ними обычно все предельно понятно. Те, кому должна покориться вода, – синеокие, бледнокожие. Даже волосы их отдают синевой. Огненная стихия, напротив, любит рыжих. Золотистых, сияющих, с веснушками, с пламенной зеленью в глазах. Подкормленный медью огонь любит зеленый цвет… Так что у Леи все, как говорится, на лице написано – черные волосы «водницы», зеленые глаза на веснушчатом лице. Несовместимо, как огонь и вода. А вот у воздуха и земли телесные метки не такие выразительные. Говорят, «воздушницы» обычно смуглы, светловолосы и светлооки. Земля красит своих в сочные фруктовые цвета, поэтому они всегда румяны, и кожа их цветом своим подобна персику, либо липовому меду, глаза их тоже часто по-лиственному зелены, а иногда баклажанно-сини.

Я же по внешности не подходила ни к одному типажу. Глаза мои и кожа были совершенно обычными. Радужки имели невнятный темно-серый цвет. Кожа была не румяна, не смугла, не фарфорово-бела. Она была обычной, городской, с усталой синевой под глазами и привычным для мегаполиса налетом уличной пыльной серости. Мои волосы были красны не тепло-рыжим, а каким-то холодным, морозным оттенком. Мой дар так еще и не проклюнулся, но все же он был – я знала! – совершенно точно жил где-то внутри. Дремал.

О чем же все-таки они там внизу говорят?

Внизу было тихо-тихо. Я стала думать о том, что тоже хочу узнать, что такое инициация. А еще узнать, с какой стихией связан мой магический дар. Наверное, стоило спросить у миссис Лоуренс, хотя в этом заключался немалый риск. Опасный вопрос. Озвучишь и получишь… Мне кажется, мачеха вообще не хочет видеть во мне ведьму. Она против моего дара. Или все же спросить?

Я снова прислушалась. Разговор на кухне закончился. На лестнице раздались легкие шаги. Это Лея поднялась на второй этаж нашего городского домика и, едва слышно скрипнув дверью, зашла в комнату напротив. Не заглянула ко мне? Всегда ведь перед сном заглядывает? Наверняка решила, что я уже сплю. Не хочет беспокоить.

Сбросив на пол плед, я скинула платье. Оставшись в одних только хлопковых трусиках, нырнула под одеяло. Мачеха еще не легла спать. Из кухни доносился звон посуды. Хлопнула дверь холодильника. Миссис Лоуренс собралась есть. Она всегда ест, когда нервничает. Да что же там у них такое произошло?

Сквозь темноту до меня дошел еще один звук. Он был тут, совсем рядом, за парой тонких перегородок. Это были всхлипы. Лея плакала. Или мне показалось? Нужно было проверить.

Бесшумно соскочив с кровати, я, как кошка, прошла в маленький коридорчик, разделяющий наши с сестрой комнаты, и столкнулась нос к носу с мачехой.

– Даже не думай к ней заходить, – глаза миссис Лоуренс светились во мраке недобрым светом. – Поняла?

Я промолчала.

– Поняла, я спрашиваю?

– Да.

– Тогда марш к себе, и чтобы я тебя не видела и не слышала.

Пришлось подчиниться. Как бы мне ни хотелось немедленно ворваться в каморку Леи и выяснить причину ее слез, я понимала, что ослушание будет жестоко караться. Мачеха открутит мне голову, если сейчас к сестре сунусь. Значит, попробую завтра, или…

Скрывшись у себя, я плотно притворила дверь – как жаль, что мне не разрешалось иметь внутри запор – и, припав к железной батарее, настучала азбукой Морзе: «Привет, слышишь меня?» Точка-тире-тире-точка. Точка-тире-точка. Точка-точка. Точка-тире-тире. Точка. Тире… Снова тире и точки…

В ответ – ничего. Никаких звуков, как будто тишина стала еще острее, а темнота чернее, непрогляднее. Я подняла карандаш, которым производила «переписку», но опустить его на металл батареи не успела – ко мне заглянула мачеха. Ее глаза сверкнули во мраке злобно, желто.

– Я что, недостаточно ясно все объяснила? Ты непонятливая совсем?

Мой ответ никому не был нужен. Миссис Лоуренс нарочито громко хлопнула дверью и медленно – чтобы прослушивался и почти физически ощущался каждый звук – повернула снаружи ключ. Повернула и убрала в карман черных джинсов. Я не слышала, но знала наверняка. Она всегда так делает.

Пришлось лечь спать. Только сон не шел. Мысли о ночном разговоре все лезли и лезли в голову. Любопытство и тревога раздирали меня пополам. И все же тревоги было больше. Что там задумала мачеха? Что… Ладно, сейчас мне этого все равно не узнать, лучше завтра спрошу у Леи.

***

Сделать этого мне не удалось. После той ночи Лею я не видела три дня. А потом еще три дня миссис Лоуренс прятала ее от меня, всячески разделяя нас, не позволяя переговорить.

Даже есть приходилось отдельно. Лея питалась на кухне, а я… Завтракала и обедала я в кафе, а вечером меня мачеха запирала в комнате. Я подставляла к окну колченогий стул, садилась на него, закинув ногу на ногу и, уперев в коленку плошку с едой, ужинала, наслаждаясь закатом над промзоной. Огромное алое солнце, перечеркнутое высоковольтной линией, умиротворяло, и нежно дымили высокие трубы, черные, в ярких красках вечерних контрастов.

Как мачеха ни старалась, с сестрой мне все же удалось поговорить.

Это произошло вечером, в пятницу, тринадцатого августа. Весь вечер наш домашний телефон разрывался от многочисленных звонков. Миссис Лоуренс отвечала на них с серьезным лицом, а потом, одна за одной, начали подъезжать машины.

Я, как прежде, сидела взаперти, но рев моторов, скрип тормозов и голоса доносились до меня отчетливо. К мачехе приехали ведьмы южного ковена. Похоже, намечался какой-то серьезный разговор.

Миссис Лоуренс встречала их на пороге строгая и нарядная. На ней было черное платье-футляр до колен, черные же туфли-лодочки. Ее пламенные волосы стягивала костяная заколка в форме розы, а на лицо ниспадала тонкая, как паутина, вуаль – я видела из окна.

Гостьи прошли в дом и расселись в зале. Знакомый скрип диванов обозначил их движения. Заговорили. Нет… Не разобрать ничего. Когда говорят в зале – мне не слышно. Были бы на кухне… Но их так много. Весь ковен, кажется.

Отворилась соседняя дверь на моем этаже. Лея вышла. Подкралась на цыпочках – едва различимый, мягкий звук – к моей комнате. Хрустнул в скважине ключ. Миссис Лоуренс что, его не вытащила?

– Хелен, – тихий шепот проник в мою уютную тюрьму. – Хелен…

– Заходи, – я рванулась к двери и, схватив сестру за руку, быстро затянула ее на кровать.

Сама села рядом.

– Хелен, ты не представляешь, что она придумала…

– Кто, мачеха? – меня терзало любопытство.

– Да… – Лея тяжко вздохнула, – она… инициация…

– Кстати, как прошла твоя инициация? – мои глаза блеснули любопытством. На тот момент вопрос о том, как она прошла у Леи, волновал меня более всего.

– Ох, Хелен, – сестра опустила глаза и покраснела. – Ты даже не представляешь, что там произошло.

– И что же? Не томи, Лея!

– Дай слово, что никому не расскажешь, Хелен… Я была… Я была с мужчиной.

– Что? – мои глаза округлились. – С мужчиной? С каким еще мужчиной?

– Я не знаю.

– Как это не знаешь?

– Я видела его впервые… и он был очень красив и… Ах, Хелен, он делал со мной такое… Такое… И мама смотрела на это, и другие ведьмы тоже. А я… А мне… – она уткнулась носом в мое ухо и зашептала горячо. – Мне все это нравилось. Я чувствовала себя безумной и дикой, свободной, сила будто переполнила меня до краев…

– И тебе не было больно?

Конечно! Конечно, я хотела это выяснить! Ведь сама я еще не познала великого таинства, что происходит между женщинами и мужчинами. Вернее, не познала до конца. Да, признаюсь, у меня был… друг… парень. Джордж. Он доставлял продукты в «Лорд Бекон» на маленьком ржавом пикапе. Мы встречались уже почти год, но так и не дошли до главного. Джордж всегда был сдержан и, как я подозревала, не слишком-то опытен, а, точнее сказать, так же невинен, как и я. Хороший, милый парень. Я, правда, так до сих пор и не разобралась в своих чувствах к нему. И все равно, пока что он являлся единственным представителем мужского рода, с кем я могла бы представить себя в постели…

– Было, – Лея вытянула меня из мыслей о Джордже, – было немного сначала, а потом… Ты не представляешь, что было потом…

Снизу, из-под пола донесся отчетливый возглас мачехи. Недовольный и громкий. Мы с сестренкой испуганно прижались друг к дружке. Замолчали. Спустя пару минут, удостоверившись в том, что опасности нет, продолжили разговор.

– Значит, это и была инициация?

– Да.

Вот тебе на! Выходит, если бы мы с Джорджем… Или Джордж не подходит и нужен какой-то другой мужчина?

Я не успела уточнить. Сделав страшные глаза, Лея вцепилась в мою руку.

– Я не сказала тебе самого главного. Моя инициация прошла раньше, потому что случилось нечто опасное для ковена. Маме пришлось поторопиться…

– Опасное? И что же? – я нахмурилась, вся в нехороших предчувствиях.

– Босс демонов потребовал дань силы.

Дань силы. Знаю. Демоны собирают ее каждые тринадцать лет. Ведьмы всех четырех ковенов – южного, северного, западного и восточного – должны отдать им по одной из своих сестер, юных и неинициированных. У инициированной ведьмы силу не заберешь, а вот у той, что еще не прошла важный обряд – вполне возможно.

Тогда понятно, к чему эта спешка с инициацией Леи. Миссис Лоуренс просто хочет спасти ее от демонического плена. Интересно, демоны об этом знают? Ведают ли они о том, что, возможно, сильнейшая в будущем ведьма южного ковена не отдаст им свою силу? Вопреки древнему договору…

– Понятно, – я зацепилась взглядом за узоры на цветастом шерстяном коврике, что лежал перед моей кроватью. – Миссис Лоуренс… мама… говорила тебе, что ранняя инициация может быть опасна?

Лея не любит, когда я зову мачеху по фамилии. Ее можно понять. И я стараюсь сестру лишний раз не расстраивать.

– Да. Но она считает, будет лучше, если я потеряю половину волшебной силы из-за ранней инициации, чем если ковен потеряет сильную ведьму насовсем.

– Все верно, – мне пришлось согласиться, но происходящее мне абсолютно не нравилось. – Как ты себя чувствуешь, Лея?

– Не знаю, не поняла еще, – виновато ответила сестра.

Мы слишком заговорились и пропустили шаги. Дверь в мою комнату резко отворилась, явив нашим с Леей взглядам недовольное лицо мачехи.

– Ослушалась? – сухо бросила она Лее. – Потом поговорим. А ты – за мной!

Это было адресовано мне. Не желая нервировать миссис Лоуренс, я быстро встала и пошла за ней в зал. Там в безмолвном полумраке ждали ведьмы. Основной свет не горел – лишь пара тусклых ночников на стенах освещала пространство. Темнота придавала происходящему максимум таинственности.

– Моя вторая дочь, Хелен, – представила мачеха, а мне было странно и боязно, зачем она назвала меня дочерью, никогда прежде ведь не называла! – Она тоже ведьма. Будущая. Жаль, не такая сильная и перспективная, как Лея. Хелен заменит ее.