Отзывы на книгу «Одно слово стоит тысячи»

Если говорить о китайской литературе я читала ... ничего)) Лю Чжэньюнь делает что-то невероятное с литературой (уж не знаю, происки ли переводчика это) - его проза жизненная, трагичная, но в то же время невозможно не прыснуть от смеха и не закатить глаза с мыслями "Ну что за клоуны!"
Дикая смесь притчи, бесконечных историй про то, как "она изменяла, а он работал и растил ребенка " разницей в 20, 40 и 100 лет потому что мир меняется, повозки сменяются автомобилями, письма мобильными телефонами, а люди всё те же: с той же болью, зависимостями, заблуждениями, розовыми очками и пакетами на головах. Кажется, как же всё сложно, но каким легким, добрым, подначивающим языком и ни тени сарказма.
Эта сага (позвольте все-таки выразиться именно так) про то, как одни ищут других сквозь время и пространство для того, чтобы лично высказать именно то самое одно слово.
Чтобы понять - это никому не нужно.
Псы. У Моси - мой кумир навсегда

Кажется, я нашёл себе нового любимого автора. Конечно, зарекаться не стоит, но всё же впечатления сильные. Прочитано в рамках  Хотаругари, или Любования светлячками (livelib.ru) . Попробую разложить по полочкам.

Название. В одном эпизоде одно слово действительно оказало влияние на судьбу героя, хотя эффект оказался относительно недолгим, правда в силу обстоятельств. Был ещё один эпизод, когда слово сподвигло с отложенным эффектом и результат за кадром. Мысль в названии верная, хотя и отдаёт лёгкой кликбейтностью.

Форма. По роману ловил себя на мысли, что мне это напомнило 小说 (сяошуо или малую повесть) стилем изложения, когда текст состоит из отдельных рассказов на протяжении которых упоминается "все китайские имена", хотя и поскромнее. В уме всплывали "Трое Храбрых, Пятеро справедливых", "Речные заводи", Путешествия на запад. Благо здесь не было перечисления выпитого/съеденного/подаренного в каждой главе по типу "Цветов сливы в золотой вазе". По крайней мере по свей форме очень напоминало классические китайские произведения". Так сказать, автор вписал проблемы, волнующие социум современности в классические рамки. Вписал очень хорошо. Этакая дань постмодерну. Также имеются и отсылки на те же классические романы типа Путешествия на запад, Речные Заводи.

По форме также помимо рассказов, соединённых в роман в конце даже лёгкий детектив.

Содержание. Излагается жизнь одиноких людей хикикомори (引き籠もり) или, наверное, даньдужень (单独人) на китайский манер. В классических китайских романах сложно было представить такую тему. Там обычно основные персонажи были либо высоко социальными, либо воспевались их какие-либо высокие качества. Ян Байшунь, Ню Айго не являются типичными героями китайского романа. Даже Цзя Баоюй из "Сна в красном тереме" хотя бы был более социален и всё-таки имел более высокое предназначение.  Ян Байшунь/У Моси/Ло Чанли человек у которого вроде бы и появлялись высокие цели: построить храм, найти падчерицу. Наверное, автор даёт намёк, что мы в нашу эпоху и хотим много, но не доводим до конца, где-то в силу обстоятельств, где-то из-за наших пороков и слабостей. Типаж Ян Байшуня существовал в разные эпохи, но особенно актуален сейчас в эпоху новой искренности, простоты, в общем метамодернизма, когда нарастет число хикканов.

Также в содержании много цепей повторений судеб/перерождений. Хотя это больше даже напомнило не столько китайские романы. где в следующей жизни расплата за прошлое. сколько японский роман "Гэндзи-моногатари", где следующее поколение повторило судьбу предыдущего.

По содержанию можно много чего сказать. Смыслов много. Скорее, изложил быстрое и очевидное для себя.

У Луи Си Кея как-то был скетч про то, как женщины и мужчины рассказывают истории, вот кусок «Моя жена говорит, что я ее не слушаю. Я и не слушаю... Но я пытаюсь! Когда она начинает, я смотрю ей в лицо, типа: "Ну, давай, давай, начинай!" Но моя жена рассказывает историю вот так: "Знаешь что случилось с моей мамой сегодня? Помнишь, я говорила, что мама была в колледже? Не тогда, когда она была в Мичигане, а когда она перешла, потому что тот парень стал настолько странным, что ей пришлось уйти. Не тот парень, это другая история, тот парень был из Персии. Я слышала, что Персия разделилась..." ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ!!!» Вот эта книга, её как будто рассказала жена Луи Си Кея, это как смотреть на видео с делящимися клетками, линии разветвляются, обрастая всё новыми и новыми персонажами, и все ужасно одинокие, но не как у Маркеса, а как у Памука. То есть вокруг - семьи, все друг друга знают, полжизни ругаются, а потом вдруг не могут наговориться. Ну только на китайский лад, с тофу, лунным календарем и бамбуком.

Хоть роман и написан легким и приятным языком, книга нисколько не понравилась. И дело не в авторе, а в моем небеспристрастном отношении к болтунам и сплетникам. А автор – болтун и сплетник, каких свет не видывал!)) Такого хаотичного (просто-таки адского) нагромождения несущественных деталей, ничем не примечательных персонажей и поступков я доселе нигде не встречал. Произведение слишком шумное, скачущее, непоследовательное – прям какой-то вынос мозга, какой-то ураган в голове. Поэтому, прочитав лишь первые страниц 50, уже был изрядно утомлен невероятным количеством сведений, полученных от щедрого на сплетни автора. Дочитывал книгу малыми порциями, чтобы не рехнуться) Не так давно, приступая к знакомству с творчеством Мо Яня и заведомо зная о большом количестве персонажей в его романах, я несколько скептически относился к своей способности запомнить имена всех главных действующих лиц – и совершенно напрасно, так как в четко структурированном произведении даже непривычные уху имена обретают истинный, вложенный автором, смысл, и читатель, даже помимо воли, соотносит действия каждого персонажа с его именем – звуковым выражением его поступков. В данном же случае эти опасения всецело оправдались. Это не значит, что я полностью запутался в именах. Просто с той же 50-ой страницы перестал пытаться их запомнить и идентифицировал персонажей исключительно по их действиям – а это приносило дополнительный хаос в постижение всех хитросплетений сюжета. По ощущениям это было как встретить болтливого давнего знакомого, с которым не виделся лет 20, и он, нисколько не заботясь о том, интересно тебе это или нет, помнишь ли ты общих знакомых или нет, выливает на тебя ушат помоев в виде историй всех твоих одноклассников, потом внезапно переключается на людей из параллельных классов, потом – на учеников соседней школы, учителей, их родителей-детей, невесток-зятьев, детей-внуков, дедов-прадедов и черт знает кого еще… и нет этому конца. Благо, книгу в любой момент можно закрыть, в отличие от навязчивого давнего знакомого, не прибегая к грубости) Безусловно, это лишь стиль данного произведения, который не нашел отклика в моем сердце, но, тем не менее, он помог мне принять нерушимое решение к произведениям данного автора больше не возвращаться.

Книга не пошла. И вроде написано легко, и тема интересная заложена, но слишком нудно, излишне много ненужных деталей. Это как разговаривать с болтуном: во время чтения жгло острое желание сократить лишнее, хоть и понимала, что это особенности стиля изложения, подчиненные задумке автора.
Но вместе с тем автор рисует панораму китайской жизни (где-то начала, первой четверти 20 века) – жизни простых людей, которых не волнуют мысли о политике и мироустройстве, которые просто стараются прокормиться себя и семью, ищут и меняют работу, знакомятся, женятся, ссорятся, теряют друг друга, встречают новых людей. Но за всем этим – никому не могут открыться, поговорить по душам, добиться взаимопонимания. Это роман о великом китайском одиночестве и безуспешных попытках его преодолеть.
И это роман о том, что одно слово, вовремя или не вовремя (это с какой стороны посмотреть) может кардинально изменить человека и его жизнь. Ян Байшунь, уже сменивший к тому моменту имя, поссорился с женой и ушел спать в сарай с тем, чтобы утром уйти навсегда, но к нему, отчиму, пришла падчерица и сказала: «Папа, пойдем кушать – ты же голодный». И это изменило его дальнейшую жизнь.
Одно слово стоит тысячи, потому что мало теплоты и доброты в этом описанном автором китайском мире. Одно доброе слово всегда важнее и дороже тысячи пустых.