«Из вереска напиток забыт давным-давно
А был он слаще мёда, пьянее, чем вино…»
 

Р. Стивенсон (в переводе С. Я. Маршака)

Пролог

– Стоять! Тихо!

Князь Викфорд Адемар вскинул вверх левую руку, натянул повод и медленным плавным движением обхватил рукоять меча. Его отряд замер в мгновение ока. Все знали, что у их командора тревога никогда не бывает пустяковой.

Могучие деревья смыкали над ними свои кроны, капли влаги дрожали на узорных листьях папоротников, и мир вокруг светился всеми оттенками изумруда. Леса Балейры подавляли своим величием. Насвистывали птицы, и мирно журчал ручей, весело перескакивая по замшелым валунам.

Но что-то было в этом лесу…

Викфорд ощущал холод, ползущий по коже ледяным ужом. Холод ненависти…

И обратный отсчёт, словно шёпот в голове: семь… шесть… пять… четыре…

Ему повезло меньше, чем братьям. Боги обошли его своей милостью, не наградив ни каплей Дара, но кое-что при рождении он всё-таки получил от луноликой Моор-Баар – Богини грёз, видений и снов: звериное чутьё на опасность.

Может, поэтому удача в военных делах всегда шла с ним рука об руку. И сейчас именно это чутьё то сжималось где-то под рёбрами, то натягивалось тетивой странного напряжения. Викфорд замер, словно матёрый хищник, и жадно потянул носом влажный прохладный воздух.

…три… два…

– На землю, живо! – рявкнул он и соскочил с коня.

Вовремя.

…один!

Стрела пролетела почти беззвучно, лишь тихий шелест, словно шёпот смерти, раздался у самого уха. Ещё бы чуть-чуть… Но она, догнала его уже в падении и ужалить всё-таки успела, зацепив самым краем. Викфорд почувствовал острую боль в плече и приземлился на мягкую подушку мха, хватаясь за руку. И почему-то подумалось: стрела, пожалуй, слишком уж острая. Она как бритва прорезала и толстую варёную кожу рукава куртки, и рубашку, и безжалостно вырвала кусок его собственной кожи вместе с мясом. Рукав под пальцами сразу же стал тёплым от крови.

– Проклятье! – глухо прорычал князь, отползая к дереву.

Кто-то вскрикнул, заржали и заметались лошади. Стрелы посыпались одна за другой, но в его отряде все были опытными бойцами. Рассыпались, прячась за камнями, утопая в папоротнике, и затаились, выжидая, вглядываясь напряжённо в густую зелень леса, пронизанную золотом солнечных лучей.

Ничего не скажешь, место для засады – лучше не придумать! По обе стороны возвышенность уходила в глухую чащу, а они в неглубокой ложбинке, на дне ручья, на виду у всех.

Пес его задери! Послушал Бирна, решил срезать дорогу! Срезал! Чума на его голову!

До Адерина оставался всего-то пяток квардов, обидно будет сгинуть в этом овраге, да ещё так бесславно! Его – первого кондотьера Тавирры по прозвищу Стальное сердце – да его даже не найдут в этом треклятом балеритском лесу! Ну, уж нет! Его смерть точно не будет такой позорной!

Погибнуть вот так – в безвестности – совсем не входило в планы князя Адемара.

Викфорд выдернул из ствола стрелу, предназначавшуюся ему, и юрко, словно ящерица, прополз, цепляя мох здоровой рукой, к самому подножью камней, из-за которых, как он успел заметить, и вёлся обстрел. А ещё он успел заметить, что, судя по направлению выстрелов и их количеству, наверху между валунами прятался одинокий стрелок, пусть и очень быстрый. Викфорд посмотрел на стрелу внимательно и едва не присвистнул.

Тончайший наконечник из сапфировой стали, отливающий тёмной синевой. Острые как бритва края, и руны, нанесенные посредине…

Колдовские балеритские руны.

Неудивительно, что стрела ему едва полруки не оторвала. И древко, и оперение говорили о том, что эта стрела – дорогая игрушка, и тот, кто стрелял, хотел убить наверняка: ведь кого ранит проклятая балеритская сталь, того уже не спасти. Дар в нём умрёт. Да только не знал стрелок, что нет в Викфорде драгоценной искры рода, хоть и носит он на плече герб Дома Адемаров – голову белого волка. И мысли тут же вернулись к Бирну – вот уж кого выпотрошить придётся, как только выберутся из заварушки. Его эта была идея – ехать тут. Он разведывал дорогу. Да ещё уговаривал: до ночи успеем, тут рядом! А от кого ещё враги могли узнать об их маршруте? Только от Бирна. Выходит, знали наверняка, где они будут проезжать, а иначе стал бы стрелок запасаться такими стрелами? И метить прямо в него?

Вот только вопрос – почему стрелок один? Или это ловушка?

– Вик? – тихо позвал его Корин Блайт – старший отряда.

Махнул, показывая, как обойти камни слева и справа. Викфорд кивнул в ответ, шёпотом приказал охранять барристера – всё-таки без живого королевского адвоката вся их поездка бесполезна, и, зажав в зубах кинжал, пополз рядом с остальными, стараясь не напрягать левую руку. Он лично срежет кожу с этого стрелка!

Но за камнями уже никого не было. Только и увидели, как мелькнула между кустами шапка с рыжим пером. И ей вслед сразу же устремился целый рой стрел, выпущенных псами Викфорда. Они бросились в погоню, топча папоротник и ломая подлесок. Но стрелок бегал на удивление быстро, а может, хорошо знал этот лес, что было вероятнее. Лишь в одном месте, там, где на самой вершине холма деревья расступились, Викфорд успел разглядеть силуэт беглеца: худой, невысокий, в зелёном плаще и шапке с рыжим пером – юноша. Он перепрыгивал с камня на камень совсем как серна, и за спиной у него болтался лук из чёрного дерева. Показавшись на вершине, беглец на мгновенье обернулся, и Викфорд увидел, как он в сердцах плюнул в их сторону, вскинул голову, натянул тетиву и, пустив ещё одну стрелу, молниеносно исчез в густых кустах. Дальше гнаться смысла уже не было. В этих лесах найти балерита, что иголку в стогу сена.

– Живо проверить всё вокруг! И лошадей поймать! – рыкнул Викфорд и принялся осматривать следы.

Сомнений не осталось: такая маленькая нога вероятнее всего принадлежала подростку. Князь обернулся и, яростно схватив Бирна за горло, прижал его к стволу старого корявого дуба. – Отвечай, пёсий сын, твоих рук дело? Кому ты говорил, куда мы поедем?

– Никому! Никому, милорд! – хрипел Бирн натужно.

– А не твоя ли это была идея – срезать путь по этому ручью? А? Ты завёл нас в ловушку? Кожу срежу живьём! Отвечай!

Бирн трепыхался, клялся Всевидящим Отцом, что ни в чём не виноват. Его лицо покраснело от натуги, глаза почти вылезли из орбит, а вокруг стояли наёмники, молча и без сочувствия глядя на этот допрос. Один из них был ранен, и все желали знать, по чьему наущению была организована засада. И никто не сомневался: мигни Бирн хоть глазом – с него тут же снимут шкуру.

Королевский барристер Хилет Тейн стоял поодаль, бледный и испуганный, прижимая к груди свою сумку со свитками, чернильницей и печатью, и тревожно оглядывался. Оно и неудивительно – не привык он к такому. К тому, что от самой границы они уже пятый раз попадают в неприятности. Несмотря на летнее перемирие, балериты не слишком-то желают видеть захватчиков на своей земле, пусть они даже и едут за невестой для самого короля. А может, именно потому, что они едут за невестой для самого короля. И пусть даже союз этот и одобрил Янтарный совет, половина кланов всё равно считала, что отдавать дочь Янтаря и Вереска в проклятую Тавирру – это всё равно что сдаться, а для балерита это равносильно бесчестной смерти.

Поэтому, как только пересекли границу, Викфорд велел королевский штандарт убрать, а отряду переодеться, чтобы не привлекать внимание. Но кто-то зоркий всё же разглядел герб на его плече. Князь усмехнулся. Стрела попала точно в голову белого волка, вырвав ему зубы.

Дурной знак!

Злость понемногу отступала, и становилось понятно: если бы их хотели убить, уж точно послали бы не мальчишку с десятью стрелами против вооружённого отряда лучших тавиррских псов.

И он отпустил Бирна.

– Разберёмся в Адерине. Не думаю, что нам трудно будет найти хозяина этой стрелы. Найдём и вздёрнем его на городских воротах именем короля и в назидание остальным, – громко произнёс Викфорд и спрятал стрелу в седельную сумку.

Отряд ещё некоторое время ждал, пока князю перевяжут рану, и торопливо направился вниз по ручью – из леса следовало выбраться как можно скорее.