Пролог

Горца поймали случайно.

Считай, повезло. То ли он зазевался, то ли камни в этот раз умолчали, а может ветер дул с нужной стороны, но подкрались к нему незаметно как раз в тот момент, когда он выкладывал свои треклятые руны, чтобы устроить обвал.

Внизу ярилась и пенилась Серебрянка, зажатая в каменные тиски ущелья, и как раз над тем местом, где через своенравную реку был переброшен массивный айяа́ррский мост, он и колдовал прямо на земле посреди редколесья кривых сосен. Уже и круг почти закончил, когда из-за густых кустов барбариса на него свалились разведчики У́рлаха Белого.

Дрались жестоко.

Горец хоть и был пойман врасплох, но в храбрости и ловкости отказать ему было нельзя. Балансируя на самом краю пропасти, он короткой саблей и кинжалом уложил сразу двух разведчиков. Прыгнул, перевернувшись в воздухе дважды, упал на землю, как ястреб и покатился кубарем под ноги нападавшим. Расстилался ящерицей на каменной крошке, крутился юлой, то припадая к камням, то подпрыгивая, перекатываясь кувырками, пока не сбил с ног и не заколол третьего разведчика. Да так ловко – глаз не оторвать. Боевой танец айяа́рров – зрелище завораживающее. И численное превосходство врагов его не пугало, лишь сверкали карие с жёлтым обводом глаза, когда он, пригибаясь к земле, совершал очередной молниеносный выпад.

Потеряли в итоге четверых, прежде чем удалось одному из разведчиков кнутом подцепить юркого горца за ногу в тот самый момент, когда он собирался броситься в реку, оттеснённый к самому краю обрыва. И хоть прыгать отсюда в Серебрянку – чистой воды самоубийство: внизу ледяная вода, острые скалы и пороги, но никто не сомневался – прыгнет, зазевайся они хоть на миг. Айяарры – настоящие демоны, помешанные на своём Законе чести. Быть пленённым – что может быть хуже для горца?

Повалили на землю и били в сердцах чем попало – кулаками, ногами, кнутом, пока Урлах Белый не крикнул:

– Хватит! Он нам нужен живым.

С пленника сняли все амулеты, ремень и сапоги, перетряхнули карманы в поисках оберегов и потайных ножей, завернули его в плащ, а уж после того в шести местах связали верёвкой.

Он молча сплёвывал кровь. Только зрачки следили за ними, то вытягиваясь вертикально, то сужаясь до точки. И ноздри раздувались лихорадочно, выпуская с шумом воздух. Урлах, вытряхнув снедь из холщового мешка, надел его пленнику на голову и пробормотал сквозь зубы:

– Неча таращиться, проклятый айяарр.

Злые были все, конечно, ведь четверо убитых. Но Урлах Белый хоть и крыл горца на чём свет стоит, был, казалось, даже доволен и, подбрасывая в воздух снятую с пленника чёрную серьгу, ухмылялся в пышные усы:

– Генералу понравится, смотри-ка, – подброшенная серьга шлёпнулась на ладонь, – обсидиановая! В кои-то веки мы поймали самого каменного шептуна! Заклинателя камней! Хех! Давайте-ка по коням, в лагерь надо попасть засветло.

Он расшвырял ногой камни, собранные в небольшой круг горцем, сплюнул смачно, растёр сапогом и вскочил на лошадь. Дорога до лагеря генерала Альбы длинная, а солнце уже низко. И лучше им здесь не задерживаться.

Часть 1. Зверь

Глава 1. Мельница

Мельница стояла поодаль, скрытая с дороги густой порослью чернотала и старыми вербами. Сквозь шум ручья доносился монотонный стук лопаток деревянного колеса по воде, да визгливое поскрипывание давно не смазанного вала.

– Стойте! – капитан Да́рри Абале́йн махнул отряду рукой и остановился.

Понюхал влажный осенний воздух и, закрыв глаза, вслушался. Лошадь беспокойно прядала ушами, топталась на месте, не соблазнившись даже пятаками тут и там зеленеющего клевера, и нервно подрагивала шкурой.

Лошадь не обманешь.

– Он здесь, – Дарри приложил к губам палец, показывая остальным, чтобы замолчали.

Съехал на обочину подальше от покрытой рытвинами дороги. Телеги, что возили зерно на мельницу, размесили её в грязь, и от недавних дождей и сам Дарри, скакавший с отрядом уже вторые сутки, их лошади, сумки – всё было в этой грязи, покрывшей их с головы до ног.

Спешились быстро. Каждый в отряде знал, что нужно делать. Коней привязали к коряге, плащи и шляпы бросили тут же на вытоптанный скотом луг. Вынули сабли, приготовили арбалеты, развернули сеть и обошли ивняк, растянувшись цепочкой. Дарри шёл первым.

Перед мельницей зеленела отрастающей травой выкошенная лужайка, усыпанная красными листьями клёнов. Поодаль начинался длинный амбар из плохого тёса, серый от времени и норовивший сползти одним краем с подмытого ручьём берега. Вокруг обвисшего угла на вбитые в землю колья были натянуты верёвки – удерживали стену, чтобы совсем уж не рухнула. Дарри нырнул под одну из них и осторожно выглянул из-за угла амбара.

На перилах небольшого мостка сохли пеньковые мешки, поперёк тропинки стояла гружёная бочками телега, но работников видно не было. И Дарри кожей ощущал странную тишину этого места.

Мёртвую тишину.

Ни лая собак, ни людских голосов, ничего, кроме неровного стука мельничного колеса…

Быстро пересекли лужайку, остановились в тени второго амбара. Дарри снова принюхался. Густой сладковатый запах застилал всё вокруг.

Зверь здесь. Совсем близко.

Нить вибрировала натянутая до предела.

Капитан махнул рукой, отдавая знак сначала обследовать амбар. Шли на цыпочках друг за другом, трое последних несли сеть. Внутри оказалось пусто, темно и пыльно. Лишь большой квадрат света от распахнутых ворот падал на глинобитный пол перед входом. Зверя не было, и только на куче зерна копошились рыжие куры во главе с хохлатым петухом. Увидев незваных гостей, петух удивлено заклекотал.

Дарри вздрогнул от неожиданности и махнул на него саблей.

Надо будет потом башку оторвать этой птице!

Странно, что мельник позволял рыжим разбойникам хозяйничать в зерне, предназначенном на муку. Впрочем, если Зверь побывал здесь, то мельнику уже всё равно.

Справа от амбара виднелась сломанная коновязь – остаток уздечки с кровью и ни одной лошади. Разбежались.

Страх сильнее боли.

Капитан махнул своему отряду. Они бесшумно перешли мостки, оборачиваясь и оглядываясь по сторонам, и двинулись к дому – каждый настороже, с оружием наизготовку. Колесо, издавая мучительный скрип, хлестало чем-то по воде. Ард, один из разведчиков, наклонился и посмотрел.

– Капитан… – тихо окликнул он Дарри и показал глазами вниз.

Прямо за каменной кладкой, удерживающей рыхлый берег ручья от обрушения, лежала первая жертва. Вернее, её часть.

Дарри привстал на колено, делая всем знак замереть на месте. Дотронулся до травы рядом, окунул пальцы в кровь.

Они опоздали. Пожалуй, на час, не меньше. Кровь уже остыла и почти свернулась.

Тело принадлежало, видимо, рабочему с мельницы: вытертые подошвы дрянных сапог и штаны из линялой холстины на завязках, даже без ремня. Верхней части тела не было. Тёмная полоса крови тянулась по траве вниз по склону прямо к бурлящей воде, и там, где большое осклизлое колесо погружалось в неё, виднелось то, что осталось от туловища и головы. Рубаха намоталась на вал, а стёганая оша́нка повисла на колесе, и каждый раз, поднимаясь, оно шлёпало ею по воде.

Сзади раздался странный звук. Дарри повернулся и увидел, как Мартина – разведчика, которого им впервые пришлось взять с собой, рвало в кустах жимолости. Он покосился на Бёртона и указал многозначительно на бедолагу глазами: «Присмотри за ним».

Впервые видеть, что сделал Зверь, тяжело. Только вот Дарри видел это уже много раз. И каждый раз, увы, он оказывался на месте чуть позже, чем нужно. На какие-то полчаса – час, но позже. Однажды он был очень близко, настолько, что почти видел его – кровь ещё была горячей и, вытекая из тел, дымилась, а её железистый запах застилал всё вокруг, перебивая даже сладковатый запах самой твари.

Дарри поднялся с колена, вытер пальцы пучком травы и пошёл в дом.

Нить слабела. Зверя здесь уже нет.

Бёртон последовал за капитаном, держа саблю и кинжал наизготовку. Просевшая дощатая дверь с узором из белых цапель, сорванная с одной петли, перегораживала вход. Дарри отодвинул её, и она ответила жалобным стоном, будто сожалея.

Внутри всё было перевёрнуто: лавки, сундуки, столы – всё расколото в щепья. Перед массивной белёной печью валялись опрокинутые вёдра, и среди рассыпанной по полу муки рыжели осколки глиняных горшков.

А ещё кровь. Много крови.

Стены и потолок были просто залиты ею, и тут же, среди битых черепков, муки и щепок лежало то, что осталось от семьи мельника и двух его рабочих.

– Проклятье! – Дарри в сердцах выхватил саблю и рубанул ею ножку лежавшего на боку стола, потом ещё раз… и ещё, пока та не сломалась пополам.

Его переполняла злость.

– Капитан?..

Он обернулся. В дверях, глядя на жуткую картину, стояли Ард и Терри с серыми лицами.

– Что-то он от раза к разу всё сильнее лютует, – пробормотал Терри и вышел.

Ард потёр лоб тыльной стороной ладони и хрипло спросил:

– Что дальше делать будем, капитан?

– Обыщите всё вокруг, какие следы найдёте – зовите. А я… осмотрюсь, – он стремительно вышел, на ходу пряча саблю в ножны.

Обойдя усадьбу, наткнулся за домом на ещё одно тело с оторванной головой, дошёл до леса, где запах слабел. Вернулся. Запах оставался сильным только вокруг дома, и Дарри посмотрел наверх.

Ну, конечно!

Подняв лежавшую вдоль фундамента лестницу, он взобрался на крышу. На старой, покрытой серой чешуёй лишайника и пятнами мха черепице, отчётливо виднелись полосы – следы когтей, тянувшиеся выше, к самому коньку. Дарри полез по следам, словно одержимый, до самой балки, венчавшей двускатную крышу. Здесь запах был сильнее всего, и здесь же следы прерывались, оставив кровавые отпечатки. Нить дрогнула напоследок и растаяла.

Он улетел.

Дарри грязно выругался и, сплюнув в бессильной злобе, стянул перчатку и вытер ею лоб.

Плакали его сто тысяч ланей!

Целую неделю от деревни к деревне он шёл за Зверем, словно гончая, то теряя, то вновь поднимая след, а вчера тот стал настолько явным, что Дарри едва не загнал лошадей и свой отряд. И почти настиг его здесь, у мельницы. Следу было не больше двух часов, а место уединённое, и капитан надеялся, что Зверь спешить не станет. Потому что чем более глухими были места его преступлений, тем дольше Зверь оставался там.

На прошлой неделе Дарри не пожалел трёхсот ланей – пошёл к тавра́чьей старухе. Хотя за это ему могло и плетей достаться. Святой отец говорил, что против Зверя надо идти с молитвой и чистым сердцем, а не с колдовством и амулетами. Но Дарри был не такой дурак, чтобы верить в подобное. Святому отцу не приходилось встречаться со Зверем, а то бы он не был так уверен в убийственной силе молитвы. Зверь не брезговал и чистыми сердцами. Да и другими частями тела тоже.

А старуха не соврала. Сказала только, что половины от когтя Зверя слишком мало, чтобы сплести поисковую нить, но обещала попробовать. Утром дала ему холщовый мешочек на кожаном шнурке, Дарри заглянул внутрь – клубок шерсти и красных ниток.

– На шею повесь, красавчик, и не снимай, пока не найдёшь его. Дней пять-семь искать будешь, но она тебя приведёт, уж поверь, – рука старухи была тёмной и сморщенной, как сорочья лапа, но при этом горячей. Она похлопала его по груди и добавила: – В тебе есть толика силы, она будет питать нить, но недолго. Так что торопись.

И нить вела. Он чувствовал запах Зверя всё сильнее, знал куда ехать, на что смотреть, словно частичка Зверя появилась в нём самом. И мешочек на груди был тёплым, согревал. Дарри время от времени дотрагивался до него и чаще понукал лошадь.

А теперь вот он остыл. Развязав тесёмки, Дарри заглянул внутрь – шерсть и нитки превратились в труху. Он вытряхнул её на ладонь и со злостью отшвырнул в сторону.

Он так надеялся на удачу. Сеть прикупил у индага́рского колдуна не простую, а с вплетённой нитью серебра и жилами чёрной ртути, стрелы с наконечниками из обсидиана, амулет «Серебряный страж» и кинжал с агатовой кромкой. И настойку иглицы пил каждый день. Да толку-то!

Чутьё не подводило, но Зверь каждый раз уходил прямо у него из-под носа. Будто насмехался! И теперь предстояло всё начинать сначала. Тварь сыта и до следующего полнолуния едва ли вернётся. Придётся ехать к генералу с пустыми руками. Да ещё прощайте сто тысяч ланей, обещанных королевой за живого Зверя!

А Дарри нужны были деньги.

Пожалуй, надо поймать того петуха да принести в жертву своей неудаче – отдать хозяйке на постоялом дворе, чтобы сварила похлёбку. Давненько он не ел приличной еды.

Капитан посидел немного на крыше, глядя опустошённо на бессмысленно скрипящее колесо мельницы и седые ели, нависшие над ручьём, а затем спустился вниз. Пройдя через двор, взобрался на каменную кладку низенького забора, достал саблю и принялся править её куском старого ремня. Это успокаивало и помогало собраться с мыслями. Он водил по клинку мягкой кожей, начищая и без того сияющий извилистый узор защитных рун, когда появился Бёртон.

– Капитан! Слышь? Мы кое-что нашли.

Дарри оторвал взгляд от собственного отражения в блестящем металле.

– Что там ещё?

– Девчонку. Живую!

Капитан одним молниеносным движением кисти перевернул саблю и, отправив её в ножны точным рывком, спрыгнул с забора.

– Где?

Живой свидетель впервые за четыре года! Это дорогого стоило.

– В печи пряталась. Грязная, как трубочист. Мы её чуть было не зарубили сами с перепугу-то!