Левой рукой он нервно сжимал свой генеральский меч с гардой из веревки от хлыста.
Губы его подрагивали, пока он следил за продвижением противника, готовый подать сигнал к бою.
Вдруг он весь распрямился, как черт из табакерки, всё его скрюченное тело подпрыгнуло на месте, а из горла, словно в приступе бешенства, вырвалось властное приказание