Цитаты из книги «Вы хотите поговорить об этом? Психотерапевт. Ее клиенты. И правда, которую мы скрываем от других и самих себя»

Но его любовь к жене отличалась от любви к детям. Первая была романтичной и теплой, а вторая походила на вулкан. Когда он читал им книгу «Там, где живут чудовища», и они спрашивали, почему Чудовища хотели съесть ребенка, он точно знал ответ. «Потому что они очень сильно его любили!» – говорил он, притворяясь, что сейчас проглотит их, и дети хохотали так, что едва могли дышать. Он понимал эту всепоглощающую любовь.

Джон влюбился по уши. Он подошел к Марго, рассмешил ее по-настоящему и через год женился на ней.

Джон не понимал, почему Марго создает из этого такую проблему. Когда он стал отцом, он удивился, насколько сильным и непосредственным было это чувство. Его связь с детьми казалась просто неистовой. Она напоминала ему о любви, которую он испытывал по отношению к своей маме до ее гибели. Это был тот вид любви, которой он не чувствовал к Марго, хотя безумно любил ее, несмотря на все разногласия. Когда он впервые увидел ее на вечеринке, она стояла на другом конце комнаты, смеясь над чем-то, что сказал какой-то придурок. Даже издалека Джону было понятно, что это смех кого-то, кто весьма вежлив, но про себя думает: «Что за идиот».

детях, которые, услышав крик Марго «Папа здесь!», бежали к компьютеру вместо двери, потому что привыкли разговаривать с ним через экран. Младшая даже начала называть компьютер «Папа». Да, признавала Марго, Джон проводил с ними выходные, часами играя с детьми в парке, выводя их на прогулки и катая на загривке дома. Но даже тогда звонящий телефон не оставлял его в покое.

как прожить жизнь, которая у меня есть: с болезнью или без, с партнером или без, несмотря на ход времени. То есть я собираюсь более внимательно взглянуть на четвертую предельную заботу: бессмысленность.

Неопределенность, начинаю понимать я, не означает потерю надежды – она означает возможность. Я не знаю, что случится дальше, и это потенциально прекрасно! Я собираюсь выяснить,

потери своей идентичности, своей молодой и более энергичной самости. Как мы защищаемся от этого страха? Иногда мы отказываемся взрослеть. Иногда занимаемся самосаботажем. Иногда мы категорически отрицаем неминуемую смерть. Но, как Ялом написал в «Экзистенциальной психотерапии», наш страх смерти помогает нам жить более полно – и менее (а не более) тревожно

Четыре предельных заботы – смерть, свобода, изоляция и бессмысленность. Смерть, конечно, инстинктивный страх, который мы часто подавляем, но это приводит к тому, что он усиливается по мере того, как мы становимся старше. Мы боимся не буквально самого умирания, а постепенного затухания, поте

сказать: «Выкуси, неопределенность».

Если я угроблю свою жизнь, то смогу сконструировать собственную смерть, а не позволю ей случиться со мной. Она может быть не такой, как мне хочется, но, по крайней мере, я ее выберу. Это как отморозить уши назло бабушке, способ