Мне нравится вытаскивать макаронину из кипящей воды и пробовать ее на зуб. Мне нравится птичий щебет за окном, вода, омывающая ноги, и кора старой оливы под подушечками пальцев. Мне нравятся фотографии, позволяющие путешествовать во времени.
Эта история и сама, как фотография, позволяющая путешествовать во времени. Да и может ли быть иначе, если герою-рассказчику 77? Вы, верно, подумали: А, мемуаристика из серии "бойцы вспоминают минувшие дни"? И вы ошиблись. То есть, воспоминания здесь будут, но лишь вплетенными в самостоятельный сюжет, который разворачивается "здесь и сейчас" Чезаре. Бухгалтер на пенсии, вдовец, отец двух взрослых детей: галерейщика Диего и страховой юристки Звевы. По поводу традиционности ориентации Диего у него многолетние сомнения, перешедшие в уверенность, однако сын молчит, а сам он не поднимает в разговоре эту тему, что порождает непонимание и напряженность в отношениях. Вообще, он всегда больше любил дочь, но теперь и с ней отношения не то, чтобы очень. Это грустно. но так есть - старики не особо кому-то нужны.
Даже другим старикам, хотя, казалось бы, лучше держаться вместе с теми, кто как ты. И такие люди рядом с Чезаре есть: дверь в дверь с ним живет "кошатница" Элеонора, превратившая свою квартиру в приют для хвостатых бомжей (амбре соответствующее, а ведь было время, когда они недурно проводили время за соседскими посиделками с преферансом); а этажом ниже Морино, бывший коллега, лет на восемь старше, но он совершенный затворник. Ни с той, ни с другим Чезаре не поддерживает сейчас особо близких отношений, для близких у него есть Россана. Ей 60 и она проститутка. Понятно, клиентура специфическая, но кто сказал, что в старости не хочется близости теплого уютного женского тела? И если можешь получить ее, приплатив сколько-нибудь, то лучшего применения деньгам трудно найти.
А еще у Чезаре новые соседи, мужчина и женщина лет тридцати. Она красивая и зовут ее Эмма. Так же, как звали его несбывшуюся незабываемую любовь. Муж, похоже, бьет Эмму, и это нехорошо. Честно сказать, поначалу затея с анонимной угрозой подлецу, которую сочиняют старики, показалась мне бакманоподобием дурного вкуса, но нет, здесь будет круче, жестче и печальнее. Она вообще не благостная и далекая от слащавости, эта книга, и герой сильно не подарок, как все мы, впрочем. Но мне вот сегодня напомнили об "Элена знает" Пиньеро, где старость похожа на концлагерь, у Лоренцо Мароне она другая и такая больше по мне.
Тот, кто жалуется на старость, – просто ненормальный. Даже не так, лучше, мне кажется, сказать – слепой. Человек, не видящий дальше своего носа. Ведь альтернатива у старости только одна, и она мне не кажется слишком желанной.