Мужчина с поведением ребенка смотрел на послевоенную буржуазию: красивые дамы и удачные дельцы, чьим сыном он как раз и был. Она вернула Парижу статус центра элегантности, а сделанной в Париже любой безделушке (от Картье до Гермеса) придала статус совершенства. Но буржуазия не стимулировала появление новых форм, стараясь жить «как прежде».