– Так, у нас есть пятнадцать-двадцать минут, – сказал Глеб, – Пойдем скорее. С чего начать и где искать?
Они вернулись в Настину комнату.
– Искать во всем доме смысла нету, – заметила Саша, – Ищи что-нибудь среди Настиных вещей, поближе к ней. Может быть запрятано. Но надо понимать, что чужие не могли передвигать мебель или отдирать плинтуса. Так что прятали быстро и не так уж глубоко. Ищи что-нибудь необычное. Это может быть все, что угодно. Если найдешь ведьмин мешочек, не трогай. Зови меня.
– А как он выглядит?
– Несколько странных предметов, собранных в холщовый или другой мешочек или же просто связанных воедино.
– Странные? Это подойдет?
Глеб вытащил из-под кровати пыльный носок с засунутой в него заколкой. Саша прыснула.
– Да, в девичьей комнате чего только не найдешь.
– Ты в мужской не искала, – буркнул Глеб, вновь залезая под кровать.
– В колдовском мешочке могут быть земля с травами, гвозди, кости, камни… Да что угодно, вплоть до отходов жизнедеятельности. Ты сразу поймешь.
Глеб вылез из-под кровати пыльный и со страдальческим лицом.
– Мы что, гуано ищем? Может, тогда по запаху?
Саша не могла не расхохотаться, глядя на него.
– Ладно, сама справлюсь.
Она бойко осматривала ящики письменного стола Насти.
– Так, ничего не нашла. Ты не поищешь в комоде?
Глеб даже отшатнулся.
– Упаси Боже в белье женском копаться!
– Ну ладно, я сама. А ты на книжных полках посмотри.
Пока Глеб отодвигал и ставил на место книги, Саша ловко и аккуратно переворошила белье в комоде и заглянула в шкаф.
Раздался щелчок открываемой двери. Глеб и Саша быстро метнулись в гостиную.
Наташа принесла «Чародейку» и стала греть чай.
– Чего ж вы хоть чай-то не поставили? – проворчала она.
Оглядев критически Глеба, она спросила:
– А что это ты такой пыльный? По полу тебя, что ли, катали?
Саша опять не смогла удержаться от смеха и прыснула.
Глеб состроил девушкам зверское лицо и пошел в ванную мыть руки, гордо подняв голову.
Пить чай было весело. Глеб, оттаяв, начал рассказывать шутки. Оказалось, что он мог быть и не таким озлобленным, мрачным и угрюмым, каким он предстал перед Сашей накануне. А может, среди близких он чувствовал себя иначе.
Когда все только собирались сесть за стол, вдруг над головами разнесся неожиданный скрежещущий звук, да такой громкий и неприятный, что Глеб чуть не выронил нож, которым собрался резать торт.
– Тьфу ты! Совсем про Жорку забыл.
– Жора, бедный, всем сейчас не до него. Утром открыть бедолагу забыли.
Наташа встала на табуретку и сдернула платок с круглого предмета, стоящего на холодильнике. Под платком оказалась клетка с красногрудой нахохлившейся птичкой.
– Ой, снегирь! – воскликнула Саша, – Первый раз вижу, чтобы дома снегирей держали.
– Да не держит никто. Это только Жора у нас живет, – сказала Наташа.
– А как он к вам попал?
– Его папа с работы принес, из теплицы.
– Дядя Ваня работает в тепличном хозяйстве механиком, – пояснил Глеб, – теплицы огромные, с футбольное поле, полностью роботизированные. Людей, их обслуживающих, очень мало. Поэтому он и не может работу пропускать. Там надо роботов каждый день проверять. Если будет поломка, то огромные убытки хозяевам. За такое по головке не погладят. Скорее в шею погонят. А работу у нас найти нелегко. Вот дяде Ване и приходится с тяжелым сердцем, а на работу ходить. Сменить его почти некому.
– Да, теплицы у них суперские! – с восторгом продолжила Наташа, – я у папы сто раз была, но все равно интересно. Там теплицы для цветов на климатические зоны поделены, и в каждой роботы свою погоду делают. А люди ничего почти не делают. Роботы сами растения привозят, отвозят и проверяют компьютером.
– А птица-то откуда?
– А, это вообще интересно. У них теплицы каждое утро автоматически открываются. Для проветривания. А в щелки птицы иногда залетают. Так вот, чтобы птицы не портили там ничего, у них под крышей клетки-ловушки приделаны. С кормом. Залетит птица, увидит корм – и в клетку покушать. А клетка тут же захлопнется. Вечером все клетки вниз съезжают, и птиц на волю выпускают.
– Надо же, какое гуманное приспособление!
– Ну да. Однажды залетел к ним снегирь. Полетал и в клетку полез покушать. Его и захлопнуло. Он так перепугался, бедный, что, говорят, кричал, как резанный, до вечера.
– Да уж, голосок у него будь здоров. Я когда услышала, подумала, что на меня с потолка телега несмазанная катится.
Наташа рассмеялась.
– Да, наш Жорка не оперный певец. Поэтому на кухне и держим. А то свихнуться можно от его скрипучего верещания. Короче, когда Жорка в ловушку попался, то выпустили его. И что ж вы думаете?! На следующее утро, только крыша открылась, этот хитрец опять – раз, в теплицу залез и сразу в клетку за кормом. Только теперь уже не боялся ничуть. И с тех пор так и повадился. Утром залезет и жрет до вечера, а ночью его выгоняют. Он, паршивец, уже никуда и не улетал. Так и ждал каждый день дармовую кормежку. Растолстел так, что почти летать разучился. Короче, решили его домой забрать. Все равно он уже в природе не приживется.
– Да, молодец довольно упитан, – сказала Саша, критически оглядев снегиря.
– Это он уже похудел! Мы его на строгой диете держим, – пояснила Наташа.
– Слушай, а «Жора» – это потому что он обжора, да?
Наташа радостно захлопала в ладоши.
– Как это вы догадались? А то все думают, что его Георгием зовут. Типа, как георгин красный. Какой ты георгин?! Обжора ты несчастный, – сказала Наташа, обращаясь к снегирю, – Жорка-обжорка! Большой Жор! Не забудьте о Жоре, ужасном обжоре!
Снегирь внимательно слушал, что о нем говорили, поглядывая то одним, то другим глазом. В его умном взгляде так и читалось: «Хоть горшком зовите, только покушать почаще давайте».
Когда Глеб и Саша вышли на улицу, время уже приблизилось к вечеру.
– И как это мы так засиделись? – поразилась Саша, – мы же ненадолго заскочить хотели.
– Ну, теперь-то куда? – спросил Глеб, – Есть предложения?
– Вообще-то, надо поговорить теперь со всеми одногруппниками Насти. Теми, что были у нее в больнице.
– Ты думаешь, они причастны?
– Я не знаю, Глеб. Но чем больше думаю, тем больше нитей ведет в институт. Первый свой сон Настя увидела в институте. В больнице ей стало плохо сразу после посещения друзей.
– Я не понимаю, как такое может произойти от общения с друзьями.
– Я тоже, Глеб, пока ничего не понимаю. Мы пока бредем в потемках. Я посмотрела вчера у врача результаты анализов Насти, подробно расспросила о лечении и ничего странного не заметила. Такого, чтобы обратить внимание. Настю тоже посмотрела. Ничего особенного. Разве что…
– Что?
– Ты не видел у Насти на запястье таких пятен красных? Небольшого размера, круглые.
– А-а! Врач сказал, что это может быть аллергическая реакция на что-нибудь.
– Ну что ж, возможно. Слушай, я подумала, что надо, возможно, подстраховаться.
– В смысле?
– Может, я много на себя беру, но давай ты тете позвонишь и попросишь, чтобы к Насте из друзей никого больше не допускали. И врачей тоже предупредим.
– Непросто будет это объяснить, но в принципе… Лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Вот-вот. А мы пока разбираться с этим будем.
Глеб отошел в сторону, чтобы поговорить с тетей. Когда он вернулся, он увидел, что Саша, приобняв рюкзак, мирно дремлет на скамейке.
– Эй, просыпайся. Ну так что? Пойдем друзей Настиных искать?
– Да где их искать-то? – устало сказала очнувшаяся Саша, – На телефоне у Насти пароль. Не войдешь. Институт уже закрыт. А информацию можно взять только там. И потом… Знаешь…
Саша вздохнула.
– Глеб, ночью, наверное, надо опять покараулить Настю. На всякий случай. Но если я не посплю хоть немного, я сдохну.
– И что ты предлагаешь?
– Мне надо где-нибудь отдохнуть. Какой-нибудь мотель-то в городе есть?
– Была одна гостиница в центре.
– Вроде закрылась. Алексей сказал.
– Тогда тупик. На день-другой квартиру только у алкашей каких-нибудь найти можно. Но это стремно. А ты не хочешь к Алексею вернуться?
– Это была уже ошибка, что я там остановилась. Вторая ошибка, что я там задержалась. А вернуться – это уже просто преступление.
– Подожди минутку.
Глеб отошел в сторону и разговаривал с кем-то минут пять.
– Все, поехали.
– Куда?
– К Лехе, конечно. Куда же еще?
– Ты что, издеваешься?
– Нет, я могу, конечно, кого-то из друзей попросить тебя приютить…
– Мне по рукам, что ли, идти?
Глеб засмеялся.
– Ладно-ладно, все равно других вариантов нет. А Леха хороший человек. Он поймет. Его руки надежнее.
Глеб подмигнул. Саша измученно посмотрела на Глеба, обреченно вздохнула, но усталость так давила на нее, что заводить сейчас беседу на морально-нравственную тематику не было сил.
Они поплелись на остановку автобуса. Минут через двадцать они уже шли по знакомой улице.
Улица с красивым названием «Болотная», как и другие улицы российских городов и сел, состояла из домов, отличающихся друг от друга по размеру, стилю и уровню аварийности. Явно просматривалась материальная разница, а также различия в понимании прекрасного.
Тут были и покосившиеся срубы со старинными отваливающимися наличниками, и подправленные ассиметричные деревянные домишки, обитые сайдингом, и самодельные домины, возведенные из пенобетона. На одном крохотном участке люди даже умудрились втиснуть двухэтажный дом на четыре квартиры. Глеб покачал головой, глядя, как этот домина нависает над скромным маленьким домиком соседей и загораживает солнце. Самыми красивыми на улице были два современных коттеджа, отделанных дорогим декоративным кирпичом. Один светло-коричневый. Другой, Алексея, темно-красный с черными пятнами в английском стиле.
Саша немного побаивалась входить во двор дома Алексея, так что Глеб даже немного подтолкнул ее вперед.
– Что, боишься? Чует кошка, чье сало съела?
– И без тебя тошно. Не дави на психику.
– Вот все вы, бабы, такие. Сначала нашкодите, а потом еще и жалеть себя заставляете.
– Ладно-ладно, психолог доморощенный.
Однако, несмотря на все опасения Саши, Алексей встретил их как ни в чем ни бывало. Или же просто не подал вида. Он стоял на кухне и жарил покупные котлеты.
– Привет! Вы ужинать будете? Я на вашу долю тоже жарю.
Саша виновато смотрела на Алексея. Ей хотелось и спать, и есть. А также хотелось убраться отсюда куда подальше. Но выбора не было.
– Может, помочь в готовке? – заискивающим тоном спросила она, – А то неловко на все готовое…
– Крокодиловы слезы, – пробурчал Глеб.
– Да нет, спасибо, – отказался Алексей, – Помощь в готовке не требуется. На стол только помогите накрыть. И давайте ужинать. У меня уже все.
Ужин в беседке проходил в мирной обстановке. Саша по большей части помалкивала, устало клюя носом над тарелкой. Алексей и Глеб весело переговаривались, стараясь обходить некие темы, которые теперь стали неловкими. Вскоре Саша поднялась, поблагодарила за ужин и отпросилась поспать.
Когда она ушла, друзья остались одни. Вечер выдался теплым, но постепенно весенняя прохлада, гнездившаяся у корней деревьев, стала расползаться вместе с вечерними тенями, и друзья почувствовали ледяное дыхание приближающейся ночи. Тогда они перешли в дом и уселись в гостиной, взяв по бутылке пива.
– А ты молоток, Леха, – сказал Глеб, развалившийся в кресле, – такой дом отгрохал. Когда я уезжал, ты, насколько я помню, был в процессе активного поиска места для фамильного гнезда.
– Да уж, побегать пришлось порядочно. Я хотел, чтобы место было тихое и спокойное, подальше от шумной дороги, но чтобы ездить на работу каждый день. Весь район частым гребешком прочесал.
– А что ты в таком замшелом месте угнездился? Ты же по своим финансам мог в коттеджном поселке что-нибудь купить.
– Да не все так просто, Глебыч. Я во время поиска уже экспертом стал по всей недвижимости поблизости. Найти не так уж легко, как казалось бы. Очень курьезные случаи были.
– Какие?
– Да ну, куча всего. Приезжаю раз по объявлению. Все мне нравится, цена адекватная, место супер, прямо мечта, а не место. Маленький новый коттеджный поселок. Дома, смотрю, хорошие строятся, все с нуля начинают. Ну, договариваюсь встретиться с собственником, а по совместительству с председателем всего этого хозяйства. Приходит такой гражданин восточной национальности с фамилией, оканчивающейся на «ян». И говорит этот жук: земля землей, но я тут все дороги, электричество и газ проводил. За дорогу, электричество и газ еще по шестьсот тысяч давай, короче, еще плюс два лимона.
– Сколько-сколько? То есть, шестьсот на три – это два лимона?
– Ну да, я вот так примерно и подумал, поразился арифметике такой, поблагодарил и уехал. Вообще, в большинстве коттеджных поселков цены задраны за обслуживание до небес. До тридцати тысяч в месяц могут доходить. Люди и судятся с управляющими компаниями, и ругаются, но… А мне, по-хорошему, ни канализация, ни водопровод центральный не нужен. Я все своими силами могу сделать. Предпочитаю независимость. И потом платить пожизненно такую сумму… Предположим, сейчас я на коне. А потом?
– Откуда такой пессимизм? Все у тебя хорошо будет.
– В этой стране никто не знает толком, что через год будет. Так что надо страховаться на все случаи.
– Ну на все случаи не застрахуешься. А соседи у тебя какие?
– Слева семья с ребенком маленьким. Люди нормальные. Дальше за ними дом, похожий на мой. Забавно – совершенно случайно один проект купили. Пока строили, все ходили друг к другу, сравнивали.
– Да, брат, молодец, уважаю, знатную хибару отстроил. Мне особенно этот холл огромный нравится.
– Ага, мне тоже. Второй свет называется. Короче, те соседи тоже такой же проект взяли. Построили, но сами не живут, сдают. Деньги у них, что ли закончились, или наоборот вложились в строительство. Короче, сейчас там парень какой-то снимает. Пару раз видел. А справа сосед не живет. Он свой участок уже сто лет продает. Земля с домом-развалюхой ему по наследству от матери достались. Он там и пальцем не ударил. Зато сразу продать попытался подороже. Я ему говорю: «Слушай, мужик, я вот этот участок купил дешевле в два раза. А у тебя на углу, и весной водой заливает».– «А у меня, – говорит,– там яблони хорошие. Целых десять штук». – «Да кому, на фиг, твои яблони корявые с яблоками кислыми нужны. Если и купят участок, то дом под снос и яблони срубят. За долги по электричеству тебя отрубили. Газа нет, участок кривой, весной вода стоит. Кому такое добро нужно? Скинь половину, я, может, и куплю, чтоб свой участок расширить».
– Ну и чего, соглашается?
– Куда там, сидит, ждет у моря погоды.
– Ну-ну, пусть сидит. А ты молодец, свил себе гнездышко что надо. Теперь самая пора дом заполнять.
– Да, пора уже, наверное, доход есть, с работой все, тьфу-тьфу-тьфу, нормально, дом построил. Теперь бы в свое удовольствие пожить.
– Мы все ловцы на золотых брегах и ловим счастие жемчужной сетью, да?
– Чего-чего?
– Да это я так, пошутил.
– А ты чего все скитаешься, шутник? Тоже пора, брат, остепениться, корни пустить, девушку завести, а лучше жену, детишек там настрогать, все такое.
– Да я и ту-то без содрогания вспомнить не могу. Не готов пока на повторное самоубийство. А ты-то сам чего?
– А я все чего-то жду, брат, ищу и не нахожу.
– Что, симпатичных девчонок вокруг мало? Идеал ищешь?
– Ну ты скажешь тоже – идеал. Но хочется, чтобы так было, чтобы земля горела и небо светилось.
– Детство какое-то, – улыбнулся Глеб, – Ты, Леха, видимо, еще не вырос.
– Мы все, Глебка, и вырастаем, и не вырастаем.
– А Саша?.. – Глеб сделал паузу.
– Что «Саша»? – Алексей помрачнел.
– Саша тебе нравится?
– Слушай, Глеб, давай начистоту. Саша меня послала прямым текстом. Мне было очень неприятно, конечно, но я это переживу. Но если ты у меня за спиной крутить с ней будешь…
– Эй, потише, потише… Не собираюсь я с ней крутить. И в мыслях не было. Дело у нас с ней есть. Насти касается.
– Что за дело такое вдруг?
– Прости, друг, не могу сказать. Вот не поверишь, рассказал бы сразу, но нельзя мне, слово дал. Но никаких у нас амурных дел не было и не будет. Слово тебе даю. Сволочью последней буду, если обману тебя. Да и уедет она скоро. И скажу тебе, что она не из тех, кто будет дома сидеть и борщ варить.
О проекте
О подписке