© Мягкова Л., 2014

© ООО «Издательство «Алгоритм», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

К читателю

Не правда ли, глядя на лица любимых с детства артистов, невольно расплываешься в улыбке?.. Каждая встреча с ними дарит приятные воспоминания, хорошее настроение и обязательно откроет неожиданные грани их таланта с нового, непривычного ракурса.

Книга посвящена шуткам, забавным эпизодам, смешным случаям или просто любопытным деталям жизни народных любимцев, которые вызывают улыбку. Улыбку радостную, веселую, грустную, задумчивую, а порой и горькую. Ведь все герои не просто знаменитые и щедро одаренные разнообразными дарованиями, а люди неординарные с трудной и яркой судьбой. Чрезвычайно выразительные даже в щедрой талантами актерской среде. Люди, сумевшие соединить несоединимое: это заразительное хулиганское настроение с интеллектуальным беспокойством во всем, что они делали на сцене, в кино, в литературе, в искусстве. Обладатели сложных, а с точки зрения простых обывателей, даже странных характеров и необъяснимых привычек. В разноцветной канве коротких любопытных эпизодов можно узнать, какими они были. Над чем смеялись, чего боялись, чем гордились и что оставили нам о себе на долгую и добрую память.

В пушкинскую эпоху подобные забавные литературные портреты, щедро сдобренные необычными случаями или событиями, назывались литературными анекдотами. В «Частной риторике» Н. Ф. Кошанского было подмечено: «Цель его (анекдота) – объяснить характер, показать черту какой-нибудь добродетели (иногда порока), сообщить любопытный случай, происшествие, новость…». Понимание неожиданности, невероятности как ведущих черт анекдота органично входит и в определение жанра, данное в «Энциклопедическом лексиконе» А. Плошара: «…краткий рассказ какого-нибудь происшествия, занимательного по своей необычности, новости или неожиданности…»

В этом забытом жанре, в коротких фрагментах прославленных биографий, с дополнением крылатых фраз и цитат из интервью разных лет и составлена книга. Представленные анекдоты – не просто шутки и комичные эпизоды, а своеобразная летопись времени, в котором довелось жить и служить высокому искусству нашим героям. Со страниц сборника перед читателями предстает живая, подлинная, колоритная артистическая жизнь XX века в лучших свидетельствах и афоризмах ее непосредственных участников. Материал книги взят из воспоминаний, биографий, газетно-журнальных статей о творчестве, интервью, документальных фильмов разных лет. Цикл биографических анекдотов каждого героя завершают его авторские крылатые или просто фразы, афоризмы, собранные под рубрикой: «В шутку и всерьез о себе и не только». Подлинные откровения от первых лиц раскроют вам богатый внутренний мир артистов с новой и неожиданной стороны. Завершают сборник крылатые фразы из всеми любимых фильмов, в которых когда-то снимались наши герои. Собранный материал, безусловно, не претендует на серьезное исследование жизни и творчества, а, скорее, приглашает в дальнейшем заинтересоваться более глубокой литературой о творчестве прославленных артистов.

А пока, если у вас печально на душе и пасмурно за окном, откройте любую страницу и улыбнитесь старым знакомым!

Анекдоты и шутки из жизни Бориса Андреева

Борис Федорович Андреев (9 февраля 1915, Саратов – 24 апреля 1982, Москва), советский актер театра и кино. Народный артист РСФСР (1950). Народный артист СССР (1962). Лауреат двух Сталинских премий первой степени (1948, 1950). Снялся более чем в пятидесяти фильмах, среди которых: «Трактористы», «Большая жизнь», «Два бойца», «Сказание о земле Сибирской», «Кубанские казаки», «Илья Муромец», «Остров сокровищ», и многих других.

В зале погас свет, на экране появились черно-белые фигуры, снующие по натянутому белоснежному экрану, руки тапера скользнули по клавишам пианино, зрители заворожено замерли. Вихрастый мальчишка лет семи ловко юркнул к полотну, скользнув животом по натоптанному полу. Бесшумно, как ящерица, подполз к самому экрану и пытался ухватить башмак, юбку или брюки актеров, а под пальцами оставалось лишь шершавое полотно. Чудо не давалось в руки. В раннем детстве Борис Андреев пытался на ощупь постичь тайны кинематографа.

Заветной юношеской мечтой рослого не по годам паренька, ученика слесаря-электрика Саратовского комбайностроительного завода, было раздобыть банку сгущенки и килограмм чайной колбасы, а потом с аппетитом где-нибудь в укромном уголке все эти изыски слопать.

– И знаешь, что самое обидное, – замечал он много лет спустя своему сыну, – эта заветная мечта так и не исполнилась. Когда появилась возможность, она потеряла всякий смысл…

Одновременно с получением рабочей специальности Андреев начал заниматься в заводском драматическом кружке, где его успехи заметил режиссер Иван Слонов и предложил Андрееву поступить в Саратовский театральный техникум. Учитывая, что одновременная работа на заводе и учеба в техникуме отнимали у Андреева много времени и сил, руководство завода пошло навстречу Андрееву, прекратило использовать молодого актера на ночных работах, и ему был снижен объем дневных работ. На четвертом году обучения Андреев и вовсе был освобожден от работы, начал получать стипендию из фондов предприятия. Окончив в 1937 году техникум, стал актером Саратовского драматического театра имени Карла Маркса, в котором проработал до 1939 года.

Во время спектакля по пьесе А. Чехова «Вишневый сад» для создания подлинной атмосферы дворянского поместья режиссер включил в дополнительные звуки из-за кулис – протяжный вой и периодический лай собаки. Постановка шла целый сезон, и целый сезон актеры вполголоса восхищались подлинностью исполнения: «Ах, как замечательно лает и удивительно тоскливо воет эта собака», «Сегодня вой собаки достиг небывалой глубины», «А вчерашний лай был необычайно радостным и проникновенным!».

Борис Андреев рассказывал: «Я исполнял эту роль в течение сезона. Делал я ее со всей искренностью души человека, влюбленного в искусство. Я имел признание труппы. Сам по природе я был парень довольно озорной, отлично понимал их незамысловатые шутки, но здесь почему-то помалкивал и не приглашал знакомых на очередной спектакль по контрамарке».

Борис Андреев, ученик Саратовской театральной школы, приехал в Москву с театром на летние гастроли, но не в качестве актера, а как рабочий для разгрузки и погрузки декораций. Богатырского телосложения, с густым волжским басом, немного раскосыми глазами в белой «капитанке», матросской тельняшке и небрежно накинутом на плечи пиджаке, он сразу привлек внимание Ивана Пырьева, знаменитого в то время режиссера. Молча понаблюдав за выразительной натурой, мэтр советского кино пригласил молодого человека в режиссерскую комнату и сразу объявил, что будет его пробовать на одну из главных ролей в новой картине. Дал сценарий и назначил репетицию. Андреев вышел из комнаты, одним залпом выпил полный графин воды и решительно заявил своим раскатистым басом ассистентам:

– Ерунда все это! Не пойду я к вам. Не справлюсь!

Так на роль Назара Думы, силача-тракториста, ставшего впоследствии чуть ли не национальным героем, был взят никому не известный молодой саратовский парень, в прошлом беспризорник, грузчик, слесарь.

Николай Крючков, сыгравший вместе с Борисом Андреевым одну из главных ролей в картине «Трактористы», вспоминал: «Ох, как же Борис смущался! Просто не знал, куда руки девать. Мрачно пыхтел, вечно сдвигал кепку на лоб. Этот жест режиссер приметил и живо «прописал» за Назаром. Силушки у Бори было, что у Ильи Муромца… Защищать его от насмешек не приходилось, Андреев себя в обиду не давал. И если поначалу находилось немало желающих позабавиться над неловким новичком, то уже в середине съемок они повывелись. По своей неопытности Боря перед камерой в первое время здорово тушевался и, пытаясь подавить смущение, невольно пыжился, набычивался, Выглядело это, признаться, довольно смешно и, видать, не раз служило темой для досужих остряков. Я же об этом как-то не думал и, желая парню одного лишь добра, простодушно и от чистого сердца крикнул ему однажды на всю съемочную площадку: «Да чего ты раздуваешься? Куда ж больше, и так вон какой здоровый лось вымахал!» – Андреев побагровел: «Еще один насмешник выискался? Ну, подожди…». Пришлось срочно «тушить пожар». Ведь этот новичок, если уж рассвирепеет, мог все сокрушить на своем пути… Вместе с тем Андреев был незлобив, отходчив и, к чести своей, предельно объективен».

Во время съемок фильма «Трактористы» Борис Андреев очень подружился с Петром Алейниковым, который был его всего на полгода старше. Петр в то время был всенародным любимцем, рубахой-парнем, завзятым балагуром, звездой советского кино. Позже сам Андреев рассказывал: «В СССР, кроме нас с Алейниковым, самым популярным был разве что Чарли Чаплин». О дружбе Андреева и Алейникова ходили легенды. Трудно спустя столько времени проверить достоверность всех необычных историй, но многие из них спустя годы подтверждали как друзья, так и сам Борис Андреев.

Друзья снимались в фильме «Истребители» в Киеве, и в гостинице по какой-то причине им не нашлось места, они пошли скоротать время в ресторан.

Их знакомый О. Хомяков вспоминал: «Поужинали в ресторане, идут вечером по Крещатику. До гостиницы еще топать и топать, а горилка сделала свое дело – сморила. Вдруг Андреев видит: стоит кровать. Заправлена. На подушках украинская вышивка, на стуле рядом – рушник, тоже расшитый. Пригляделся. Около кровати – диван. А погода теплая, майская. Ну на черта им гостиница, если все это не мираж и не пьяная фантазия?! Андреев скомандовал: «Петя, была команда: отбой!» И – к кровати. Кто-то (а может, показалось?) треснул его по лбу, что-то зазвенело… Одним словом, это был не мираж, а витрина мебельного магазина. Откуда их вскорости извлекли, едва растолкав, милиционеры…»

В конце 1940-х Андреев снялся еще в двух фильмах Ивана Пырьева – «Сказание о земле сибирской» и «Кубанские казаки». Сталин высоко оценил картины и персонально участие Бориса Андреева, который еще с «Трактористов» ему запомнился. Эта симпатия выручила нашего любителя приключений, так как одно происшествие чуть не стоило ему жизни. В начале войны в ресторане гостиницы «Москва» он оказался за одним столиком с двумя мужчинами. Произошла ссора, в ходе которой Андреев сначала смахнул кулаком одного мужчину, а потом и другого, совершившего неудачную попытку вступиться за первого. Завязалась драка. Сильно пострадавший гражданин от рук Андреева оказался генералом НКВД, а второй мужчина служил его адъютантом. Артиста арестовали с серьезными обвинениями «за контрреволюционную агитацию, пропаганду, высказывание террористических намерений и подготовку покушения». Грозил расстрел. К счастью, один из членов трибунала, зная о том, что Сталин высоко ценит артиста, решил доложить вождю обо всех обстоятельствах дела. Иосиф Виссарионович после доклада задумался секунд на несколько, потом вынул трубку изо рта, пыхнул дымом и кратко произнес: «Пусть пока погуляет».

Спустя годы на приеме в честь лидера Китая Мао Цзэдуна Борис Андреев оказался рядом со своим покровителем, представляя артиста Мао Цзэдуну, Сталин с иронией заметил: «Это наш известный артист Андреев. Меня он должен всегда помнить по одной истории…»

Друзей «не разлей вода» Андреева с Алейниковым сроднила буйная молодость: оба были любимы народом до одури, оба воплощали на экране подлинные русские характеры, и восхищенные поклонники со всех сторон тянулись к любимцам с рюмками, объятиями и угощеньем. Гуляли крепко, по-русски. Однажды вечером милиция задержала двух баловней судьбы за какие-то очередные мелкие нарушения в хмельном состоянии. Утром молоденький лейтенант сел писать протокол:

– Вынужден, – с виноватой улыбкой оправдывался молодой человек перед Андреевым, – составить.

– Не составишь, – басит Борис Андреев, обиженно выпятив по-детски надутые губы.

– Вынужден, товарищ Андреев. Я вас лично очень уважаю, но… – лейтенант обмакнул перо в чернильницу и приготовился писать.

– А я говорю: не составишь, чернильная душа! – гневно выпалил артист и с этими словами схватил со стола милицейскую чернильницу и одним глотком опрокинул чернила! Второго пузырька у бдительного стража порядка не оказалось. Протокол писать нечем. Немая сцена… Андреев довольно улыбается фиолетовым ртом.

За окном раздался треск мотоцикла: прибыл начальник отделения со всей своей семьей – в люльке, на сиденье. Он в Назара из «Трактористов» влюблен без памяти. Начались знакомства, объятия, фото на память: с семьей, с сослуживцами… Протокол забыт.

Свою будущую жену Галину Васильевну Андреев встретил тоже не без участия закадычного друга Петра Алейникова, который так описывал эту ситуацию: «Ехали мы как-то, тогда молодые, в Киеве в троллейбусе. Заговорили о женитьбе. Я ему говорю, какая дура за тебя пойдет, за такую глыбу, за лаптя деревенского? Посмотри на себя в зеркало!». А он мне: «А вот женюсь назло тебе на первой же девушке, которая войдет в троллейбус». И вдруг на остановке вваливается молодежь, и среди этой толпы – симпатичная такая девушка. Андреев познакомился с ней, напросился провожать. И вот уже столько лет живут душа в душу!».

Объективности ради надо отметить, что женитьба далась Борису Андрееву не так легко, как может показаться. Дело в том, что отцом девушки оказался комиссар милиции, который уже был наслышан о пьяных выходках молодого артиста. Поэтому, когда он узнал о том, кто ходит в женихах его дочери, ответ его был резким: «Кто? Андреев? Никогда в жизни. За этого пропойцу замуж не пойдешь!»

И все же впоследствии обаяние Андреева растопило лед недоверия родителей невесты, и свадьба состоялась.

1956 году Борис Андреев снялся в главной роли в сказке «Илья Муромец», который стал первым советским широкоэкранным фильмом. Это была одна из самых масштабных отечественных картин, попавшая в Книгу рекордов Гиннеса из-за огромного количества находок советских кинематографистов на съемках в области создания оригинального грима, трюковых съемок и спецэффектов. Андреев в этом фильме создал образ настоящего русского богатыря. Во время съемок, проходивших в Ялте, с Борисом Федоровичем произошел забавный случай. На съемочную площадку пришел милиционер, познакомился с артистом, выпили, разговорились. Он и предложил Андрееву: «Вот ты здоровый такой…Илью Муромца играешь… А я тебя поборю. Давай бороться! Кто кого в воду скинет, тот и победил…». Начали они возиться, сначала шутя вроде, а милиционер верткий оказался, сильный. Андреев в спортивном азарте все-таки скинул его в море. Милиционер попал на глубину, еле его вытащили. На другой день в центральной газете Ялты вышел фельетон: «Илья Муромец распоясался… управы на Андреева нет… милицию в море топит…». Борис Федорович обиделся не на шутку и дал себе обещание больше не появляться в Ялте. Даже когда много лет спустя Андреев прибыл с туристическим теплоходом в Ялту, на берег он так и не сошел.

Станислав Говорухин вспоминает: «За глаза мы его звали Бэ-Фэ. Да он и сам любил сокращения. Николая Афанасьевича Крючкова называл Никафо.

Любил повторять: «Мало будешь знать, скоро состаришься». И какие же мы были дураки, что не записывали за Андреевым! Мы с Костей Ершовым, киевским актером и режиссером, уже тогда понимали, что совершаем преступление, допуская улетать по ветру замечательным мыслям и прекрасным остротам. Все казалось, что жизнь вечна, и Андреев вечен, и что не с одним таким Андреевым сведет судьба. А сейчас выяснилось, что интересных-то людей, по-настоящему интересных, таких как Андреев, которые встретились на твоем пути, по пальцам можно пересчитать. Одной руки, пожалуй, хватит».