Длинная колонна повозок вновь двинулась с места. По спинам мулов со свистом заходили хлысты кучеров, высокие колеса, подпрыгивая, покатили по густой траве. «Совершенно так же, как до привала, – подумала девушка, – и все-таки совсем по-другому». Прежде опасность только снилась ей. Сейчас она стала угрожать ей на самом деле. Она чувствовала себя чужой и беззащитной среди этих грубых людей, которым больше не доверяла, а при одной мысли о врагах-индейцах ее охватывал смертельный ужас. Заснуть она даже не пыталась. Она потрогала лоб и запястье безмолвного, тяжело раненного беглеца, которого уложили на солому. Пульс его бился слабо. Кейт ничего больше не могла для него сделать и занялась собой. Она достала кожаную кобуру на ремне, открыла ее и извлекла пистолет, проверяя, заряжен ли он, а затем с каким-то странным чувством снова спрятала оружие.

Она съежилась, прикорнув у передней прорези полотнищ, поближе к козлам, где сидели ее старый друг седобородый Том, исполнявший роль конвойного, и кучер. Широкая спина Тома, казалось, давала ей желанную защиту от ночного ветра и всевозможных напастей.

– Том, – произнесла она, снова моля о помощи.

– Не бойтесь, мисс.

– Том, скорей бы уж кончилась эта ночь! Она последняя, завтра мы должны доехать до форта.

– Само собой! Завтра будете у батюшки в блокгаузе, под защитой прочных стен! Они уже не раз выдерживали целый град ружейных пуль. По крайней мере, старому дому они были нипочем.

– Что значит «старому дому»? Выходит, вы бывали на посту?

– Это слишком сильно сказано. Новый пограничный пост я знаю только понаслышке. А вот в старом бревенчатом здании – его построил наш Беззубый Бен, подозрительный тип, он там содержал салун и торговал с трапперами и индейцами, которые так и ходили туда-сюда день-деньской, – да, бывал, еще бы мне старый-то форт не знать.

– Расскажите, расскажите еще, Том! – принялась заискивающе упрашивать Кейт. – Видите ли, когда я представляю себе блокгауз, мой страх немного отступает, а когда вы рассказываете, а я слушаю, время для нас обоих пролетает намного быстрее. А заснуть я боюсь, а то еще опять приснятся кошмары.

– Что ж, тогда и вправду надо немного побеседовать. Но только не о старом блокгаузе, о нем лучше не надо.

– А почему?

– Потому что слишком страшная выйдет история.

– Том, обойдемся лучше без страшных историй. Мне и без того не по себе. Но может быть, вы поведаете о себе что-нибудь правдивое, что-то, что меня чему-то научит?

– Вы такая серьезная, маленькая мисс! Как же вы мне, старой развалине, по нраву. Я таскаюсь по прерии за гроши и поневоле продаю свою шкуру на рынке. У меня за душой больше ничего нет.

Том оттаял.

– Но если бы я увидел вас не только сейчас, а два года тому назад, в тот вечер, который сам дьявол выбрал, чтобы сотворить самое черное злодеяние, – тогда бы что-то, может быть, сложилось иначе.

– Почему? Что произошло в тот вечер, Том?

– Тогда вам достаточно было бы только распахнуть дверь ко мне в лавку, мисс, только и всего…

– В лавку? Так, значит, вы не всегда были разведчиком и вольным всадником в прерии?

– Это точно, в молодости служил разведчиком на строительстве железной дороги, даже попал в плен к Медвежьему племени, а потом какое-то время жил с ними бок о бок в одном из их вигвамов. Узнал на себе, что такое песчаные бури и снежные метели. Мне все это надоело, я вернулся в город и открыл там маленькую лавочку. Вот прийти бы вам ко мне тогда, пусть даже с вашей гнусной тетей Бетти, вот спросить бы у меня какое-нибудь индейское одеяло или расшитый цветной шерстью кожаный пояс, вроде тех диковин, что так любят изящные дамы, – вот увидел бы я вас такую, вспомнил бы о своей дочери, которая немножко на вас похожа, – и не бежал бы снова в прерию, которую возненавидел, не стал бы уже в старости золотоискателем, не дал бы Красному Лису заманить себя в старый блокгауз… в проклятый блокгауз!

– Почему проклятый? – Кейт снова взволновалась, ей опять сделалось не по себе. – И кто такой Красный Лис?

– Почему проклятый… Гм, тогда придется поведать вам длинную историю. А кто же такой, собственно, Красный Лис, или Рыжий Джим, или Фред, или как бы там себя ни именовал этот бандит за всю свою жизнь? Кто он? Да если бы я сам знал! Тогда он внезапно появился у меня в лавке и навлек на меня несчастье. Было это два года тому назад, пасмурным зимним вечером. Жены моей уже не было в живых, дочь вышла замуж, и я сидел у себя в лавке в одиночестве, у печи. Покупателей у меня в тот день было мало, дела шли тогда неважно. Печь дымила, а у меня кончился табак, и вот как начал я от досады клясть все на свете, и после всех святых помянул еще и черта, и тут распахнулась дверь… и честно признаюсь вам, мисс Кейт, мне, глупому старику, показалось тогда, будто на пороге явился сам сатана, рыжеволосый, со сверкающими глазами, оскалив желтые зубы… Высокий и могучий, похлопал меня по плечу и принялся искушать обычными своими соблазнами, столь сладкими для бедняка: мы, мол, и золото найдем, и не сегодня завтра разбогатеем… Коротко говоря, я согласился, продал свою лавку. На исходе зимы, два года тому назад, примерно в то же время, что и сейчас, может быть, даже в тот же самый день, мы все собрались в блокгаузе, будь он проклят…

Том внезапно осекся и прижал руку ко рту.

Но теперь Кейт решила во что бы то ни стало выведать все до конца.

– Значит, вы собрались в здании блокгауза… – подхватила она фразу, которую не успел окончить Том. – И кто же, кроме вас, там был?..

Том сдался под ее натиском и продолжал:

– Я, некий Джордж и Билл Петушиный Боец, которого еще называют Кровавым Биллом, – вы его и сами знаете – и Коротышка Джозеф, он в фургоне, что идет перед нами, нанят конвойным кучером, а еще белобрысый Адам Адамсон – нет, в колонне с нами его нет. Адамсон был еще лучшим из нас. По слухам, сейчас служит вольным всадником на пограничном посту. Бедняга, хотел найти золото, чтобы выкупить ферму, которую у его отца отнимали земельные агентства, – да, он тоже был с нами, и еще несколько к нам присоединились, из тех, что собрал Красный Лис. Все мы ровно два года тому назад встретились в блокгаузе у Беззубого Бена, надеясь, что бандит Красный Лис поможет нам разбогатеть! В форте кого только не было. Большинства из них, наверное, сейчас уже нет в живых. Да-да, мстители не дремлют.

– Какие мстители, Том? – прошептала Кейт.

– Харри Токей Ито, он мстит за своего отца, старого вождя, которого они тогда закололи, потому что он не хотел показать им место, где залегает золото. Скальп с него снял Джим, Красный Лис, а рыбам скормили его мы.

– И вы там были? – в ужасе спросила девушка.

– Да-да, не только я: и Бен, и Билл Петушиный Боец, и Коротышка Джозеф, и Адам Адамсон… И было это ровно два года тому назад, день в день.

– И вы не помешали убийцам?

– Как же вы еще наивны, мисс Кейт!

– А какое наказание понес Красный Лис?

– Красный Лис? Его еще никто не арестовал, и никто не свершил над ним суд, а если его кто и казнит, то только Харри Токей Ито, сын убитого. Однако Лис теперь остерегается бывать на берегах Платта и Найобрэры. Его терзают угрызения совести.

– Но теперь вы все опять едете туда, в проклятый дом, где произошло убийство?

Кейт почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки.

– Не надо было мне рассказывать вам об этом, маленькая мисс. Эта история не для ваших ушей. Но вы правду говорите, мы, еще оставшиеся в живых, опять собрались вместе.

Молодой кучер на козлах, который только изредка вставлял слово, на сей раз разразился упреками:

– Могли бы открыть мне все это, прежде чем мы выехали из Рэндалла. Тогда бы я ни за что не согласился. Питт поступил умнее всех нас. Увильнул от похода и остался в Рэндалле!

Кейт сжалась в комочек, обхватив себя за плечи. Однако больше она не произнесла ни слова, и Том тоже снова погрузился в молчание. Но девушка продолжала напряженно думать. В мыслях она снова и снова возвращалась к блокгаузу, к которому шла колонна, и к индейцу Токей Ито, жаждавшему отомстить бледнолицым за убийство своего отца.

Кучер хлестнул мулов, и пронзительный щелчок кнута прозвучал словно внезапно раздавшийся выстрел. Молодой человек сильно забеспокоился после всего, что услышал из уст Тома.

– А ну, вперед! – крикнул он кучеру фургона, ехавшего перед ними. – Поскорее бы выбраться из этих чертовых прерий! А то у Харри Токей Ито не хватает еще нескольких скальпов, и он дорого бы отдал, чтобы завладеть ими вместе с нашим оружием!

Весенний ночной ветер все крепчал и с каждой минутой делался холоднее. Усталость овладевала людьми и животными, сковывая свинцовой тяжестью и движения, и мысли. У Кейт закрывались глаза, хотя еще не наступила полночь. Однако она боялась устроиться на ночлег в фургоне рядом с тяжело дышащим, хрипящим раненым, судьба которого пугала ее не меньше, чем рассказ Тома. Собравшись с силами, она села, опираясь спиной на козлы, где сидели Том с кучером. С каким-то странным чувством она вынула из кожаной кобуры пистолет, еще раз внимательно проверила, точно ли он заряжен, прицелилась и представила себе, каково это – выстрелить во врага. Если дело дойдет до настоящего боя, достанет ли ей хладнокровия прицелиться в человека? Убить человека – как это ужасно! Но можно ли и вправду считать индейцев людьми? «Они лишь кровожадные враги», – чуть слышно сказала себе Кейт, тем самым повторив фразу, которую с детства неустанно твердил ей отец. Из-за топота мулов Том не разобрал, что именно она произнесла едва различимо. Однако он, вероятно, заметил, как она что-то пробормотала.

– Ложитесь спать, мисс Кейт, – посоветовал он.

Кейт покачала головой и застегнула на талии ремень с кобурой. Ей не пришлось отвечать, потому что в этот миг вдоль колонны пронеслись галопом Роуч с Беном и донеслась пугающая команда: «Не спать! Не спать! Чтоб черт вас защипал, если заснете! Смотреть в оба! Быстрей, быстрей!»

Засвистели и захлопали кнуты, мулы побежали неровным галопом.

Роуч проскакал мимо фургона, в котором ехала Кейт, не оглядываясь, но Бен ослабил поводья, пустив свою лошадь рысью, склонился к прорези в парусине и тотчас же заметил пистолет в руках у девушки.

– Надо же, мисс, не иначе как приготовились к бою? Тогда и нам отступать не след. Если уж женщины проявляют такую смелость, то мы, грубые мужчины, должны считать за честь…

И тут друг за другом раздались пять выстрелов.

Бен умолк на полуслове. Кейт содрогнулась в смертельном ужасе.

Бен выронил поводья и, взметнув руки в воздух, навзничь упал с лошади. Лошадь понесла. Не издав ни звука, молодой кучер, сидевший рядом с Томом, тоже бессильно обмяк на козлах и скатился в траву. Глухой стук, произведенный упавшими наземь телами, никто не заметил среди шума, внезапно охватившего весь конвой. Вольные всадники стреляли из ружей и винтовок, драгуны – из карабинов, но одновременно раздавались вражеские выстрелы, и они, кажется, всегда попадали в цель. На глазах у Кейт передовые во главе колонны упали мертвыми. Пронзительные, причудливые боевые кличи перекрывали отчаянные проклятия драгун. Упряжные мулы, почти все потерявшие кучеров, от страха становились на дыбы. Передний фургон уже опрокинулся, и Кейт, проезжая мимо, в неописуемом ужасе увидела, как из темноты появляются индейские всадники.

Снова раздалась очередь из пяти выстрелов, и еще пятеро верховых конвойных упали с седла. Двое зацепились ногой за стремя, и лошади уволокли их за собой. Драгуны и вольные всадники в панике обратились в бегство и пали жертвой преследователей. Кое-где, на значительном расстоянии друг от друга, разгорелись отдельные кавалерийские поединки. На стороне бледнолицых никто более не отдавал приказы.

Фургон, в котором ехала девушка, по-прежнему двигался. Том схватил вожжи и сумел объехать опрокинувшуюся повозку, упавшую на песчаном холме, посередине склона. Он со свистом нахлестывал кнутом мулов и громкими криками понукал их, пустив галопом. Кейт инстинктивно укрылась между боковыми стенками фургона, зарывшись в солому. Теперь она больше не испытывала страха ни перед бесчувственным телом незнакомца, ни перед исходившим от него запахом крови и пота.

Пистолет она снова убрала в кобуру.

Казалось, запряженный четырьмя мулами легкий фургон вырвался из боя. Шум борьбы теперь остался далеко позади. Кейт преодолела первоначальный ужас и замешательство, пришла в себя и осторожно выглянула в прорезь между полотнищами, всматриваясь в ночную тьму. Отдельные всадники еще скакали мимо них бешеным галопом. Вновь прогремели выстрелы, но уже где-то вдали. Девушка вздохнула. Она снова опустилась на колени рядом с бесчувственным раненым. Всякий белый человек был для нее теперь утешением в опасности. Более всего она полагалась на Тома, который твердой рукой правил фургоном.

– Кейт! Сюда, ко мне! – раздался голос Тома. – Ко мне, на козлы, быстрее!

Том снова подстегнул мулов. Четверка понеслась галопом, повозку опять занесло, – казалось, она вот-вот опрокинется. Девушка с трудом выбралась к старику на козлы. Отсюда ей шире открылся вид на ночную прерию. Однако здесь, на козлах, ее мог увидеть и враг. Зачем старик позвал ее к себе? Ей стало страшно. Нервы ее напряглись до предела.

– Том!

– Кейт, держите вожжи! Вы умеете править повозкой? Поезжайте, да смотрите, ни за что не останавливайтесь! Все прямо и прямо, так доедете до форта, к отцу! Держите крепче! Речь идет о жизни и смерти!

Кейт схватила вожжи.

– Что случилось? Ты спрыгиваешь? Не надо! Долго я не продержусь!

– Держись, во что бы то ни стало!

Старик запнулся, его вырвало прямо девушке на руки, и она ощутила тепло. Она почувствовала, как по ее ладоням сбегает кровь!

– Кейт! Мне конец. Поезжай вперед! Осторожно, смотри на мулов, а не на меня!

На губах у Тома снова выступила кровь. Тут Кейт заметила, что в боку у него торчит стрела. Он пошатнулся и рухнул в траву.

Кейт, словно окаменев, сидела на облучке бросаемого из стороны в сторону фургона. Она судорожно сжимала в руках вожжи упряжки, стремительно уносившейся от опасности в непроглядную безлунную ночь. Повозка отчаянно неслась по долине, вперед и вперед, не останавливаясь! Мулы неутомимо бежали. Они тоже пребывали в страхе и растерянности и инстинктивно продолжали от испуга нестись галопом. Кроме как по дну долины, бежать им было некуда. Кейт могла бы и отпустить вожжи, во всем положившись на них.

Она ехала все дальше и дальше. Ее обдавало брызгами из луж, последний весенний снег скрипел под колесами. Фургон катился без передышки. Постепенно девушка ощутила некоторую уверенность. Мулы тоже успокоились и пошли рысью. Подгонять их длинным кнутом Кейт не могла, ведь ей приходилось держать поводья обеими руками. Потому-то мулы и бежали как им вздумается.

Девушка вновь собралась с мыслями. Как ей описывали дорогу? По луговой долине ехать до берега реки. Как только покажется Найобрэра, можно будет разглядеть и пограничный пост с его блокгаузами. Тогда она спасена. Спасена! Кейт с трепетом, не смея до конца надеяться, молила судьбу пощадить ее, уносясь мыслями к спасительному форту, которым командовал ее отец, майор Смит. Внезапно она, в мечтах устремившаяся к спасительному видению, словно отпрянула от него. Ведь в блокгаузе, к которому катилась сейчас ее повозка, был жестоко убит отец… того самого индейца, что напал сейчас со своими людьми на колонну. Неужели это он – тот заклятый враг, о котором говорили конвойные в ночные часы, перед нападением? Кейт почувствовала, что ее вот-вот снова парализует страх, и усилием воли заставила себя отвлечься от этих зловещих мыслей. Ей надо было следить за мулами.

Вдруг до нее донесся какой-то шум. Это был стук копыт! За ее фургоном скакали лошади. Неужели ее догоняют какие-то всадники? Друзья это или враги? Или это кони, потерявшие седоков, бесцельно носятся туда-сюда и, может быть, завидев фургон, по привычке решают держаться поблизости?

Мимо нее пролетели две лошади без всадников. Они проскакали галопом. Они чувствовали, что их преследуют? Когда стук их копыт затих, Кейт стала различать только грохот колес собственного фургона и по-прежнему доносившиеся откуда-то отдаленные выстрелы. По обеим сторонам долины, тесно обступив ее, тянулись холмы; эти холмы справа и слева пугали Кейт, ведь за ними легко могли спрятаться враги. Она вспомнила о Томе. Неужели сейчас снова беззвучно прилетит стрела, на сей раз избравшая целью ее?

Повозка все катилась и катилась, и никто не пытался остановить спасающуюся бегством девушку. Ей казалось, что прошло уже много времени. Разве по небу и по земле не разлился постепенно какой-то неясный утренний свет? Точно ли она едет уже много часов? Беглянке отчаянно хотелось, чтобы наступил белый день. Воспаленное воображение играло с ней злые шутки: ей казалось, будто она слышит плеск речных волн, приближаясь к переправе, за которой ждет маленький форт. Она прищелкнула вожжами, снова подгоняя мулов. «Отец, – думала она, – отец, если бы ты только знал!»

Неожиданно она вздрогнула, очнувшись от своих мыслей. Разве она снова не услышала стук копыт? Может быть, ей отпустить вожжи и схватиться за пистолет?

– Эй! – окликнул ее кто-то сзади.

– Это я! – ликуя, крикнула в ответ Кейт.

Ей показалось, что до нее донесся голос жениха.

Рядом с фургоном появился всадник, и Кейт поняла, что не ошиблась. Это был лейтенант Роуч. Шляпу он потерял, волосы его прилипли к потному лбу, лицо было искажено. Он возбужденно дергал поводья.

– Поезжай дальше! – крикнул он девушке. – Кажется, кроме нас, никого в живых не осталось. Я поскачу вперед, к погранпосту, и выйду тебе навстречу с подкреплением.

– Возьми меня с собой!

– Ты с ума сошла! Моему коню не снести нас обоих. Враг гонится за мной по пятам!

Лейтенант так пришпорил коня, что тот стал на дыбы и, робко сделав один прыжок, сорвался с места и скрылся в редеющем мраке.

– На помощь! – еще раз из последних сил крикнула Кейт.

Но всадник больше не обернулся.

Девушка растерянно глядела ему вслед, пока он не скрылся за ближайшим изгибом долины. Вскоре стих и стук копыт его коня.