когда пальцами тянусь к пуговицам на рубашке, он перехватывает мои руки.
– Ты не так поняла, Агата, – хмурится он, – никто не намекал, что тобой можно воспользоваться как развлечением.
– Знаю, – просто отвечаю я, понимая, что смелею только из-за лёгкости в голове после выпитого.
– Тогда, что ты…
Я сама подаюсь вперёд, накрывая его губы своими, и вначале Александр теряется, отвечает мне неуверенно, с сомнением. Но когда понимает, что чувства, которые я вкладываю в этот тягучий поцелуй, настоящие, то сразу перехватывает инициативу. Отвечает мне с такой неожиданной жаждой и пылкостью, словно это именно ему всё запрещали всю его жизнь, а не мне. В этом поцелуе больше нет былой враждебности, в нём голод и желание получить то, чего нам так не хватало долгие годы – чужой любви.