1.

Кто-то забивал гвоздь непосредственно ему в висок – если верить ощущениям. Айла раскрыл в темноте глаза, с неохотой осознавая тот неприятный факт, что боль реальна и исчезать не собирается. Дальнейший сон не представлялся возможным, так что, вздохнув, Айла выбрался из-под одеяла и босиком прошлепал в кухню.

На автомате щелкнув по кнопке электрического чайника, он распахнул дверцу навесного шкафчика, где за сахарницей в углу хранились лекарства. Почти полный блистер завалявшегося с прошлого года жаропонижающего, антисептик в бутылке с распылителем и смятый пластырь. Все. Ни единой таблетки обезболивающего. Ничего удивительного: он не мог припомнить, когда в последний раз у него что-либо болело. Сейчас головная боль застала его врасплох.

Айла бросил взгляд на часы. Без десяти два. Он проспал около четырех часов. Следует либо вернуться в постель, либо что-то надеть. Он уже дрожал от холода. Вместе с потоками пробирающего до костей ледяного воздуха в раскрытую форточку проникал запах свежести и обновления. Айла посмотрел наружу и увидел, что все засыпало первым снегом. Тоннами, тоннами снега. Было третье ноября.

Осень выдалась с изрядной придурью и не переставала радовать. Вплоть до середины сентября продержалась аномальная, до тридцати градусов, жара без единой дождинки, приведшая всех в полное изнеможение. Листья сыпались с деревьев, сухие и хрусткие, как оберточная бумага. Жара стала косвенной причиной крупного возгорания в лесном массиве, в результате чего всю южную половину Торикина затянуло дымом, наполнившим воздух ядовитыми примесями. Создавшаяся обстановка ослабляла слабых, раздражала раздражительных, омрачала мрачных и даже вполне нормальных людей делала несколько менее нормальными. С последствиями чего Айла каждый день сталкивался на работе.

Потом внезапно ударил холод. В течение пары недель температура рухнула до нулевой отметки, поразив метеорологов и метеозависимых. И вот теперь заявилась зима – раньше положенного срока и с крайне решительным видом. Айла задумался, чем это чревато. С одной стороны, монохромное спокойствие зимы его привлекало. С другой стороны, зимой становилось меньше отвлекающих факторов и меньше физической активности. У людей появлялось время посидеть и подумать. И иногда при этом они могли услышать что-то, что принимали за свои мысли, но что их мыслями не являлось.

Возвращаясь в спальню с намереньем одеться, Айла услышал серебристый звонок своего мобильного. Номер был не из списка контактов.

– Да?

– Это Бейирус. Ты не спишь? Надо же, какое чудесное совпадение.

– Потрясающее, – согласился Айла, потирая висок. Гвоздь боли доковырялся до мозга.

– Приезжай на вызов.

Отодвинув от уха телефон, Айла бросил взгляд на дисплей, уточняя время.

– Мой рабочий день начнется через семь часов. И три минуты.

– Не будь формалистом, будь гуманистом. Вообще мы ждем Лейфуса, но он застрял на другом вызове в целой вечности езды от нас, и все идет к тому, что, если ты не спасешь нас, мы протопчемся здесь до утра.

– Где – здесь?

– В твоих лесах. Тут рядом – минут пятнадцать от силы. Видишь? Одно счастливое совпадение за другим. Это тебе знак, что ты должен поехать.

– Даже если и пятнадцать, так-то в нормальную погоду.

– Ладно тебе, не разбухай. Дело плевое. Нам и Лейфус-то не нужен, я сам разберусь, но без управомоченного закрыть выезд мы не можем, ты знаешь. Приедешь, поставишь подпись. И обратно баиньки.

– Ладно, – согласился Айла после короткого раздумья. – Куда конкретно ехать-то?

Почему бы, действительно, не помочь коллегам. Все лучше, чем слоняться среди ночи по дому. Да и свежий воздух теоретически должен пойти его агонизирующей голове на пользу. Айла быстро натянул джинсы и первый попавшийся свитер – синий с красными оленями, разыскал щетку для очистки машины от снега (гаража при доме не было), набросил куртку и вышел.

Пустое шоссе, занесенное мерцающим в свете фар снегом, создавало ощущение, что все это не иначе как сцена из фильма. Или сон. Снег продолжал падать, белыми мотыльками ударяясь о стекло. Стоило Айле съехать с шоссе на лесную дорогу, как начались проблемы, и лишь каким-то чудом ему удалось не увязнуть и даже достигнуть пункта назначения менее чем за сорок минут. Ноябрьский снегопад наконец прекратился, решив, что на сегодня набедокурил достаточно. Морщась от копошащейся в черепе боли, Айла выбрался из машины и окинул взглядом небольшой ничем не примечательный двухэтажный дом из серого кирпича, освещенный снаружи парой тусклых фонарей. Ощущение сна усилилось.

Из дома выглянул Бейирус, криминалист, сонный и недовольный. Айла поднял ладонь в знак приветствия. Бейирус кивнул, не вынимая руки из карманов белого рабочего комбинезона. У Бейи были льдисто-серые глаза с отливом в голубой и белые мелкие зубы. Волосы он укладывал гелем на косой пробор. Блондинистые, они были светлее, чем волосы самого Айлы, которые в зависимости от освещения можно было принять за пепельные или русые.

Айла не то чтобы хорошо знал Бейи, но пару раз выпивал с ним в одной компании. Несмотря на вид прилизанного мальчика из порядочной семьи, стоило Бейи приложиться, как он начинал нести такую похабщину, что диву даешься. Айла слышал, что криминалист любит подвизаться в отделе внешних коммуникаций, где работает много девушек, цепляя недостаточно о нем наслышанных или же достаточно похотливых, чтобы согласиться, несмотря на шлейф его связей.

– Дернули почем зря, – буркнул Бейи. – А дело не наше. В полиции и разбираться не стали, сразу перебросили к нам, типа рецидив. Какой рецидив? Десять лет назад старикашка повесился. Факт самоубийства сомнений не вызывает. Никакой связи с текущей ситуацией. Просто кому-то очень хотелось остаться в паршивую погоду в тепленьком управлении и пить чай.

Обиженные интонации криминалиста не оставляли места для сомнений, что ему хотелось того же.

– Что случилось-то?

– Арнуш Хевигус, двадцать девять лет. Местный лесник, здесь заповедная зона. Крепкий мужик, я тебе скажу. Столько лет его мама кашей кормила, а теперь вот так оно все. Убит выстрелом из охотничьего ружья с расстояния в полтора – два метра. Его девушка нам рассказывает сказки на ночь. Легла спать пораньше в спальне на втором этаже, парень остался на первом, в гостиной. Проснулась от выстрела, затем услышала еще один. Спустилась. Обнаружила труп. Далее, по ее словам, ей стало дурно. Придя в себя, вызвала полицию. Те даже не заехали посмотреть, сразу нам перебросили. Уроды. Надо составить на них жалобу.

– Ясно. У девушки показания взял?

– Сразу, как узнал, что Лейфуса не дождаться.

– Надеюсь, все сделал как положено?

– Обижаешь. Не первый раз без управомоченного выкручиваюсь.

– Судмедэксперт там?

– Куда он, бедный, денется. Ну, поговори с ним. Можешь особо не углубляться. Лейфус сам завтра будет разбираться. Ты только напиши с утра бумажку, что, в связи с выходом не в свое дежурство, переадресуешь дело ему и бла-бла-бла.

Айла кивнул. Натягивая на ходу нитриловые перчатки, он вошел в дом и сразу в дверном проеме в кухню увидел тело.

– Стоп, даже не думай туда сунуться, – предупредил Бейи. – Вы все сразу претесь как дебилы, будто мокрухи никогда не видели. Разбирайся потом, кто наследил. А я там еще не закончил.

– Я не прусь как дебил.

Стоя в проеме, Айла заглянул в кухню. Парень действительно был могучий. Вытянувшись, он лежал на полу – головой ко входу в кухню, одетый в футболку и мягкие пижамные брюки. Крови из-под него вылилось столько, как будто она вся до последней капли вытекла, и Айла даже со своего места ощутил ее тяжелый солоноватый запах. Рядом с телом лежал на спинке перевернутый стул, белела россыпь битой посуды.

– Жесть какая.

– Экспансивная пуля, 32 грамма, 12 калибр. При попадании раскрывается цветочком в 36 миллиметров диаметром с отделением осколков, обеспечивая большую площадь поражения и массивное кровотечение. Такими пользуются при охоте на крупную дичь – как ни странно, из соображений гуманности. С обычной пулей легче оставить подранка, то есть раненое животное, которое удерет в лес и будет несколько дней издыхать в страшных муках. У охотников это считается дурным тоном. А слупив экспансивный, далеко не убежишь. У парня в груди пробоина, моих пять пальцев можно втиснуть. Застрелен, по-видимому, из своего же ружья – его бросили рядом с телом. Проверим по номеру, узнаем, на кого зарегистрировано. Оружейный сейф в гостиной открыт, внутри боезапас на хорошую войну.

Айла поднял взгляд на пробитое пулей отверстие в потолке.

– А это что? Случайный в процессе борьбы?

– Пока будем так считать.

– Гильзы нашел?

– Эжекторы в ружье отключены, так что обе остались в патроннике.

С противоположной стороны кухни из распахнутой в темноту двери ощутимо тянуло холодом. Во мраке смутно просматривались очертания каких-то предметов и вторая дверь, сквозь отверстие в которой просачивалось сияние фонаря с улицы.

– С той стороны проникли в дом? – уточнил Айла.

– Да. Дверь основного входа не тронута. На окнах везде решетки.

– А там что?

– Нечто вроде холодной кладовой и из нее выход на улицу. На двери со стороны кухни есть щеколда, но ей не пользовались, просто плотно прикрывали дверь и все. А замок на той, что на улицу, взломан. Я его вывинтил, запаковал на экспертизу, – Бейи зевнул. – С часа ночи тут мурыжусь.

– Сейчас 2:57. Рано ты замурыжился. У свидетельницы есть идеи, кто парня застрелил и зачем?

– Говорит, может, за оружием пришли.

– А свет в окнах не отпугнул визитера?

– Так наоборот, мог привлечь. Должен же кто-то сейф отпереть.

– Покажи сейф.

На первом этаже помещения отделяли друг от друга только широкие проемы без дверей, что поддерживало ощущение единого пространства. Айла проследовал за криминалистом в гостиную, где Бейи указал на распахнутый сейф и россыпь патронов на журнальном столике. Хемиус, судмедэксперт, устроившись на диване, сосредоточенно заполнял бланки. Айла кивнул коллеге, но беспокоить пока не стал.

– Видимо, хозяин из гостиной услышал подозрительные звуки. Распахнул сейф, вооружился. Пошел встречать гостя. В кухне они встречаются, происходит борьба, в процессе которой одна пуля улетает в потолок. Дальше визитер отбирает ружье и убивает хозяина. Или в таком варианте развития событий нас пытаются убедить.

– А что-то взяли в итоге из сейфа?

– Девица заявила, что толком и не знала, что там было. Визуально все как будто бы на месте. Слышь, мы с какого вообще это должны выяснять? Пусть зеленые поднимут задницы и разбираются.

– Согласен. Но раз мы уже здесь, давай отрабатывать место происшествия. Завтра напишем отводную, что дело не по нашему профилю.

– Ну мы встряли вообще.

Пока Бейи заканчивал с кухней, Айла поднялся на второй, мансардный этаж, где располагались спальня, ванная и еще одна комната, свежеокрашенная, но совершенно пустая. Воровато пошарив по шкафчикам в ванной, Айла с облегчением обнаружил аптечку. Ему удалось отыскать несколько пустых блистеров от обезболивающего средства, но ни одной таблетки. Потерев взрывающийся болью висок, Айла приказал себе сосредоточиться на работе.

Не увидев ничего подозрительного, он спустился на первый этаж, получив наконец от Бейи разрешение на осмотр кухни. Он вошел осторожно, стараясь не задеть подсыхающую на полу красную лужу и не наступить на линии разметки. Мельком взглянул на лицо покойного. Спокойное, с плотно закрытыми глазами, оно выражало странное умиротворение. Разбирая все детали, они с Бейи провозились еще около получаса, причем боль, пульсирующая в голове Айлы, в целом была менее навязчива, чем нытье криминалиста. Ранее Айла с Бейи не работал, но слышал, что все, кому довелось, рано или поздно впадали в состояние крайнего раздражения. Айла уже понимал, почему.

Ближе к четырем часам он переговорил с судмедэкспертом и решил, что пора сворачиваться на сегодня. На тот момент из-за неослабевающей боли ему уже казалось, что голова его тяжелая, будто бетоном залитая. Если бы в этой стране можно было в ночное время найти аптеку …

– Где девушка? – спросил Айла, снимая перчатки.

– Там, – Бейи показал на темное окно. – Попросил ее посидеть в моей машине, чтобы не замерзла. Девать ее больше некуда. Дом теперь место преступления.

– В каком она состоянии?

– Пассивно-агрессивном. По жизни, я подозреваю.

– С ней поговорил наш психолог?

– Он-то пытался, а она с ним не стала.

– Она бумаги о невыезде подписала?

– Нет еще.

– Пойду прогуляюсь к ней. Пусть подпишет.

Во дворе уже ждала подсвечивающая снег мигалкой скорая, готовая увезти тело. В мелькающем красном свете Айла увидел девушку, стоящую возле машины Бейи, спиной к нему. На ней были джинсы, темно-бордовая куртка, в карманы которой она прятала руки, и черная вязаная шапка, из-под которой торчали кончики темных взъерошенных волос. Рост средний, телосложение стройное. Айла не заметил на плече девушки ремешка сумки, но не сомневался, что та должна быть где-то поблизости. Женщины всегда цепляются за свои сумочки, как безумные, неважно – ураган, пожар или потоп, и Айла не сомневался, что свидетельница выбила право взять свою с собой. «Нет, это неуместно», – напомнил он себе. Впрочем, его маленькая бестактная просьба едва ли испортит ее и без того предельно отвратную ночь. Он почти не сомневался, что таблетка найдется. Большинство женщин носят с собой хоть какое-то обезболивающее. Заодно пластыри, антисептики, бальзам для губ, резинки для волос и невесть что еще.

– Простите, у вас случайно…

Она обернулась, и у Айлы возникло странное ощущение безболезненного удара по лицу. Картинка перед глазами дернулась, затем секундное оглушение. Но он узнал девушку мгновенно, без тени сомнения.

В потрясенном молчании они сцепились взглядами. Затем Айла произнес формальным, отстраненным голосом:

– Линнуш Айлус, следователь.

Ее взгляд выразил недоумение, затем метнулся к его коллегам, мельтешащим у него за спиной.

– Пройдемте в мою машину.

Девушка молча подчинилась. Втиснувшись на свое место, Айла включил в машине свет.

– Итак… – он нашарил в кармане куртки ручку и начал зачитывать стандартную инструкцию для таких случаев: что ей следует делать, что она может делать и чего ей делать нельзя. – Вот здесь вы должны написать полное имя и год рождения. Здесь: адрес постоянного места жительства и место проживания на период следствия. Здесь пишите: «Обязуюсь не выезжать за пределы города до официального уведомления о завершении следственных действий, имя, дата».

Девушка покорно взяла у него ручку и, разложив бумаги на приборной панели, начала заполнять пустые поля. «Дарен Морион…» Айла обратил внимание, что ее почерк, и раньше неровный и схематичный, со временем деградировал еще больше.

– Я не знаю, что указать в поле «Проживание на период следствия».

– Озерная, шесть, – автоматически подсказал Айла.

Кивнув, девушка вписала адрес. Пользуясь ее мнимой или истинной сосредоточенностью на документах, Айла рассматривал лицо Морион. Знакомая черточка шрама (результат падения в детстве), тянущегося от брови по переносице. Все те же резкие черты лица и острый, как у птицы, взгляд темных глаз. Но теперь это было лицо взрослой женщины, он даже заметил тонкую морщинку, пересекшую лоб. Тусклый желтый свет не красил Морион, заостряя ее черты, прокладывая тени под глазами и придавая коже нездоровый оттенок. Айле вдруг подумалось, что он и сам выглядит не лучшим образом. Он даже не мог припомнить, причесался ли перед выходом. Сейчас его длинная косая челка, которую он обычно укладывал с помощью мусса для волос, навязчиво спадала на левый глаз.

Бейи постучал в окно ногтем.

– Вернись к нам на минутку. Распишись и будешь свободен.

Все еще несколько оглушенный шокирующей встречей, Айла вернулся в дом. Они закончили со всеми бумажными делами прямо в маленькой прихожей. В кухне медики упаковывали тело погибшего.

– Знаешь что, Бейи, – сказал Айла. – Я, пожалуй, сам впрягусь. Какая мне разница, для кого писать бумажки – для Лейфуса или полиции.

– Лады, валяй.

Бейи распылил нингидрин. Они опечатали дом и вышли.

Морион сидела в машине Айлы в той же позе, как он ее оставил. Айла не сомневался – время его отсутствия она провела блуждая где-то так глубоко внутри себя, что практически потеряла связь с окружающей действительностью и собственным телом.

– Надо решить, что с ней делать, – вспомнил Бейи. Прошагав к машине, он распахнул дверь и заглянул в салон, заставив Морион вздрогнуть и превратиться из манекена обратно в человека. – Четыре часа ночи. Или утра, как пожелаете. Вы машину водите?

– Нет.

– Я ее подвезу, – сказал Айла. – На тот адрес, что она указала в документах. Озерная, шесть.

– Давай, увидимся завтра, – махнул рукой Бейи. – В смысле сегодня, – подумав, уныло добавил он.

Они отъезжали с места происшествия в молчании столь плотном, что его можно было резать на бруски, как охлажденное масло. Как только они отдалились на достаточное расстояние, чтобы коллеги Айлы не могли достигнуть их уже даже силой мысли, Морион заявила:

– Я не поеду к матери.

– Как это – не поедешь?

– Я не намерена выслушивать ее кудахтанье по поводу произошедшего.