Lin Rina

Animants Welt: Ein Buch über Staubchronik

© Москаленко К., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Для Джул, Джаз и Ноны

– И что бы ты сейчас делала, будь у тебя выбор? – поинтересовалась она, и мне не потребовалось много времени на раздумья.

– Я бы сидела в своем кресле и читала, – ответила я.

19 Мая 1891

Дорогая Элиза.

Время пришло! Приготовления завершены, все необходимое упаковано, и мама даже удовлетворена моим выбором одежды. На следующей неделе в среду я возвращаюсь в Лондон.

Я безумно счастлива. Кто бы мог подумать, что я так сильно буду скучать по этому шумному, дурнопахнущему городу. У меня покалывает в пальцах, когда вспоминаю об узких улочках, чайных и даже о толпах людей, ожидающих меня там.

Мы непременно посетим с тобой каждый найденный книжный магазинчик и вместе вытерпим эти нелепые обязательные приемы с глупыми джентльменами. Ах, как же мне не хватает твоей прозорливости и остроумия!

В пятницу я должна пережить еще один бал без тебя, а потом наконец смогу позволить своим мыслям устремиться в Лондон.

Естественно, до свадьбы я останусь у дяди. Какой бы непристойной ни была твоя фантазия, в реальности вернуться в дом для персонала не представляется возможным, дорогая Элиза. Жить по соседству с женихом? Дома разразился бы скандал.

Кстати о скандалах: моя мама заработала сердечный приступ и зараз опустошила целый стакан пунша, когда услышала, что я снова хочу работать в библиотеке. Мысль о том, что обеспеченная молодая девушка работает, еще тогда казалась ей абсурдной, но шанс встретить в Лондоне человека, отвечающего моим требованиям, убедил ее. Теперь же то, что обрученная барышня, и уж тем более замужняя, работает, для нее столь же непонятно, как и тот факт, что моим супругом станет угрюмый библиотекарь.

Мне кажется, она хотела кого-то более разговорчивого, так как каждый раз пытается вовлечь бедного Томаса Рида в обсуждение самых бессмысленных тем. Когда он две недели назад приезжал к нам, она спросила его мнение о красном шелке.

Ох, Элиза, мне снова становится смешно, когда я вспоминаю его ответ и лицо моей матери.

Он лишь сказал, что лучше носить его, чем быть голым, и мама от испуга расплескала чай из чашки. После этого она больше ни о чем его не спрашивала и на один вечер оставила бедолагу наедине со своей книгой.

Впрочем, помолвка прошла успешно. Не знаю, как ему удалось не выйти из себя перед лицом стольких лицемерных поздравлений и раздраженных взглядов. Но я очень горжусь тем, что он ни разу не потерял самообладания и даже время от времени улыбался. Боюсь, он действительно влюблен в меня, потому что даже не упрекнул, когда я больше не могла сдержаться от смеха над ним.

Когда официальная часть закончилась, мы с Томасом сели на скамью в саду и прятались там. Пока не зашло солнце, я читала ему сказки братьев Гримм, которые дядя Альфред прислал нам в качестве подарка.

Учитывая, что дядя довольно скептически отнесся к помолвке, его подарок был очень подходящим и единственным, с которым мы оба знаем что делать.

Жаль, что ты не смогла приехать. Однако я надеюсь, что твои экзамены прошли успешно и ты смогла наладить нужные контакты на утреннем представлении свободных искусств, о котором мне писала. Я считаю твое решение заняться политикой, чтобы защищать права женщин, отличным и буду очень рада поддерживать тебя в этом деле, где только смогу.

Я с нетерпением жду возвращения в библиотеку, к книгам и атмосфере, к Оскару и Коди. И того, что смогу снова почувствовать себя полезной.

Но мысль о книжном магазине не выходит у меня из головы. Давай придумаем фантастические, совершенно далекие от реальности идеи, когда увидимся.

Твоя близкая подруга

Анимант

Анимант Крамб

Когда я искала свои первоначальные наброски к «Анимант», то обнаружила, что основная идея этой книги существует гораздо дольше, чем мне казалось сначала.

Мои первые зарисовки Ани были сделаны в 2003 году. Тогда она еще обладала эльфийскими ушами и была прекрасной помощницей угрюмого магического архивариуса по имени Морис. Ее звали Ханна Томсон, которая получила прозвище Анни.

Однажды вечером, перед сном, я задалась вопросом, нельзя ли сделать из имени Анни более оригинальное. Поэтому, пока засыпа́ла, без разбора перебирала слоги, начинающиеся с «Ани».

На следующее утро в моей голове осталось только одно имя: Анимант.

Согласно моим первым задумкам, она была милой спокойной девушкой с каштановыми волосами, румяными щеками и романтически мечтательными глазами.

Но потом наступила та роковая ночь, когда я не могла уснуть и эта история проносилась у меня в голове снова и снова. Мысли не хотели покидать мой разум, поэтому я, недолго думая, схватила ноутбук, чтобы переложить первые слова на бумагу.

Так между двумя и тремя часами ночи возник пролог, перевернувший все с ног на голову. Потому что здесь Анимант сразу перестала быть милой девушкой, которая зачитывалась любовными романами и мечтала о большой любви. Она оказалась хитрой, саркастичной и временами даже заносчивой.

Примерно в то же время я нашла в интернете фотографию, которая дополнила мое представление об Ани: светловолосая девушка с лукавым взглядом, уткнувшаяся в книгу. Так что я изменила цвет волос Анимант, ее цели и желания и таким образом начала свой первый исторический роман, еще не зная, что меня ждет.

Мистер Рид удивленно вскинул брови, и впервые с тех пор, как я вошла в кабинет, его взгляд приподнялся над оправой очков, когда он посмотрел прямо на меня.

Его глаза были темно-карими, как каштаны.

– Вам идет сарказм, – произнес он, и легкая кривая усмешка подсказала мне, что эти слова были комплиментом.

– Спасибо.

20 мая 1981

Милая Анимант,

уже три недели как я вернулся в Лондон, и кажется, что здесь вообще ничего не происходит. Знаю, что влюбленные пишут друг другу романтичные строки, но я не знаю, о чем тебе рассказать.

Дела в библиотеке идут как обычно. Оскар и Коди, на удивление, рады моему возвращению. Они постоянно спрашивают о тебе. Особенно Коди.

Новость о нашей помолвке распространилась молниеносно. Господи, как может быть такое, что нечто, о чем я никому не говорил, все равно известно каждому? Не понимаю любовь людей к сплетням.

Даже миссис Кристи уже все знает и передает привет.

Должно быть, что-то случилось. Потому что обычно она в страхе убегала, как только я заходил в дом. А теперь, кажется, чувствует, что в праве удостаивать меня минутными монологами. Как будто у меня нет других, более приятных дел.

Мир сошел с ума.

К счастью, через неделю ты возвращаешься в Лондон. Это безумие должно закончиться. Я не знаю, как справиться с этим в одиночку, говорю лишь, чтобы они обращались к тебе.

Пару дней назад в библиотеку пришла твоя подруга, Элиза Хэммильтон, чтобы передать сообщение от мисс Брэндон-Уэлдерсон. Почему ты никогда не упоминала, что мисс Хэммильтон ее подопечная? Или я просто забыл?

По крайней мере, общаться посредством писем гораздо приятнее, чем когда она сама приходила сюда. В основном потому, что свободное место в шкафу я заставил книгами.

Помимо этого, мисс Хэммильтон лично извинилась передо мной за пиратский сговор, который вы вдвоем придумали. Она действительно дерзкая девушка, которую просто облачили в элегантные наряды, чтобы создать видимость приличия.

Я не могу не поздравить тебя с таким выбором близких людей. Мне очень льстит, что ты окружаешь себя теми, кто может мне понравиться.

Также меня почтил и твой дядя. Однако я не знаю, как истолковать его поведение. Жгучая смесь подавленного гнева и неизбежность принять меня как члена семьи. Я бы громко посмеялся над ним, если бы не боялся, что потом он откусит мне голову.

Серьезно. Мир свихнулся. Возвращайся скорее, пока и я не потерял рассудок.

Чем бы все закончилось, если бы мужчина с моими недостатками характера начал обсуждать с другими людьми нашу помолвку? Не могу представить, какой вред я мог бы нанести в таком случае.

Возьми с собой, пожалуйста, роман «Путешествие Джексона Троуга в Индию». Мне не удалось закончить его, пока был у вас.

Со всей любовью, доступной моему сердцу.

Твой Томас

Томас Рид

У меня слабость к угрюмым мужчинам. Молчаливым, которых нужно сначала разгадать. С которыми нужно провести много времени, прежде чем понять, что они думают и чувствуют, потому что их нелегко считать.

Даже если ты выдумал их сам.

Томас Рид был сложной задачей не только для Анимант, но и для меня. Как прописать человека, который поначалу должен казаться неприятным, хотя ты любишь его с самого начала?

С момента знакомства Анимант узнает его как грубого высокомерного мужчину, который смотрит на нее свысока и засыпает работой, чтобы как можно скорее избавиться от нее. Но с каждым новым аспектом, который она о нем узнает, его образ в ее глазах меняется.

Мне всегда было крайне важно, чтобы характер мистера Рида не изменился. Я не хотела истории о том, где он сперва является ужасным подлецом, но благодаря растущим чувствам к Ани бросает свои дурные привычки. Я хотела создать персонажа с неизменным характером.

Вначале он груб и по-прежнему остается таким и в конце, поэтому, оставаясь верным себе, продолжает задевать Анимант, одновременно делая ей комплимент.

Что меняется, так это позиция Анимант. Она понимает его точку зрения, его ценности и что его характеризует.

Кроме того, через него она предваряет и свои собственные ошибки, как в зеркале, даже если она не видит этого в первых главах «Книжных хроник».

Это создает возможность возникновения конфликта.

Больше всего я люблю описывать эмоциональные переживания, горячие споры и ссоры. С Анимант и ее библиотекарем мне было особенно приятно, когда их упрямые головы сталкивались друг с другом.

В душе у мистера Рида,
или Что на самом деле произошло между последней главой и действительно последней главой

«Просто какая-то девушка», – подумал он, впервые увидев ее. Когда она вместе со своим дядей появилась в библиотеке с высоко поднятой головой и осанкой богатой леди, полагавшей, что мир что-то ей должен, он мог думать только о том, как в кратчайший срок выгнать ее из своих священных залов.

Как он мог предположить, что ее глаза так блестели не потому, что снаружи дул пронзительно-холодный ветер, а потому, что она ощутила то же самое, когда он сам впервые вошел в библиотеку. Поток книг, заставляющий сердце забиться, и покалывающие завитки знаний.

Он думал, что избавиться от нее будет легко. Задача довести избалованную девушку до грани отчаяния казалась ему тогда все равно что детской игрой.

Но то, что он сейчас чувствовал, не имело уже никакого отношения к детским играм.

Снаружи не переставая шел снег, и звенящий холод давил на оконные стекла. Подавленный Томас Рид плотнее завернулся в свое пальто, так как не удосужился разжечь камин в соседней комнате, и запретил себе думать о том, что бы сделала она, будь сейчас здесь.

Потому что ее здесь не было. И это к лучшему.

По крайней мере, он продолжал убеждать себя в этом, цепляясь за эту мысль, как за спасательный круг в открытом море.

С усилием он снова сосредоточил свое внимание на письме, которое писал, и раздраженно выдохнул, когда заметил, что уже оставил несколько клякс на бумаге перьевой ручкой, пока его разум был затуманен.

Черт возьми, что происходит с ним сегодня? Разве с неделями не должно становиться лучше? Разве не говорят, что время лечит?

Он отложил пишущий инструмент куда-то в ужаснейший хаос на его столе и решил вернуться к написанию письма позже. Слишком мало концентрации.

Чтобы получить ее, ему нужно больше спать. Но сон оставил его после того, как он разобрал ящик с последними доставленными книгами, которые пришлось заменить после происшествия с чемоданом.

Это вырвало его из героического спокойствия и снова ткнуло пальцем в больное место, которым стало его разрушенное сердце. Он вспомнил то утро, когда здесь его ждали дождь, осколки и уничтоженные книги. Она опоздала из-за сильного ветра, и он боялся, что именно в этот день она по горло насытилась его колкостями.

Он знал, что у нее боевой дух, она доказывала ему это каждый день, когда пробивалась и сохраняла самообладание. Это было удивительно, и все же оставался вопрос. Почему? Почему богатая девочка явилась в библиотеку и работает не покладая рук?

Но когда она подбежала к нему по лестнице и увидела уничтоженные книги, он внезапно осознал, в чем причина всего этого. Слезы стояли в ее пасмурно-голубых глазах, а мягкие черты лица исказились в полном ужасе, словно перед глазами разыгралось убийство.

Она была здесь из-за книг.

Может быть, также из-за своенравия и гордости, или еще чего-то. Но основой всего были книги.

Как он мог изводить девочку, которая пришла сюда так же, как и он много лет назад, когда был еще мальчиком, сыном мясника, благоговейно проводившим своими грязными пальцами по книжным корешкам?

Он преодолел условности и сословия, чтобы стать библиотекарем. И она собиралась сделать то же самое.

Анимант Крамб.

Только он подумал о ее имени, как его душа согрелась в равной степени, как и разорвалась на части. Ее насмешливый взгляд, всегда вежливая улыбка на губах, которая лишь скрывала ее истинные мысли; то, как она насмехалась над его приступами ворчания.

Стук в дверь вернул его в реальность.

– Войдите, – резко ответил он, хотя предпочел бы остаться один. Но избавиться ото всех не помогало. Теперь ему нужно было управлять библиотекой. Также без нее.

– Мистер Рид, – вежливо произнес Оскар, прочистив горло, затем опустил взгляд и насторожился, чтобы избежать причуд Томаса Рида, если они снова заставят его бросить пресс-папье вслед своим помощникам.

– Что случилось, Оскар? – спросил он, стараясь не выставлять свое плохое настроение напоказ, как в последние шесть недель.

Шесть недель. Ему с трудом верилось, что он так долго прожил без нее.

Он считал себя скорее плохим, чем правым, и раньше всегда пользовался своим статусом чудака, потому что никому не было до него дела. До тех пор, пока она не проникла в его сердце.

Это был тот день, когда произошел несчастный случай.

Он только закончил написание заявки и был удивлен тем, как быстро шли дела, когда в его кабинете царил порядок. Конечно, он никогда не призна́ется Анимант в том, что, несмотря на честные попытки, он не в состоянии поддерживать этот порядок.

Громкий стук металла по металлу заставил его вздрогнуть. В отличие от постоянного шума поисковой машины, который было отчетливо слышен в его кабинете, этот непривычный звук сразу сбил его с толку.

Он тут же вскочил со стула и поспешил внутрь, боясь, что механизм поврежден и вскоре выведет из строя всю машину. Потому что никто из них не мог себе позволить такую оплошность.

Но дверь была открыта, и в глубине комнаты он увидел ящик с узкими карточками, на которых Анимант Крамб вырезала ключевые слова.

Страх пронзил его тело гораздо сильнее, чем он ожидал. Он позвал ее и услышал такой жалобный стон, что ему захотелось тут же броситься к ней.

То, что он вытащил сильную женщину-бойца из машины сломленной, дрожащей и плачущей в его руках, тронуло его душу и унесло в бездну, носившую ее имя.

Взгляд, которым она посмотрела на него и поблагодарила за спасение, ее глаза, в которых он увидел себя рыцарем, предопределили его судьбу.

И, хотя ему не хотелось признавать этот факт на балу во время вальса при свете свечей, он жаждал вновь ощутить на себе этот взгляд, стать ее спасителем и нести ее на руках, в какое бы путешествие она ни отправилась, как в тот роковой день.

Но это было невозможно. Казалось, он мог рассчитывать на что-то одно: либо носить ее на руках, либо быть ее спасителем.

Если бы он позволил ей остаться, то обрек бы ее на несчастье. В этом не было никаких сомнений. Даже ночью, ворочаясь в поисках сна, он мечтал о том, чтобы стать достойным ее.

– Одному из студентов нужна консультация, – сообщил ему Оскар, и Томас Рид фыркнул.

– А где же мистер Чемберли? – ворчливо поинтересовался он и уже успел подумать, что стало с наивным простофилей.

– Он уволился вчера, сэр, – подтвердил его мысль Оскар, на что он кивнул. Еще один помощник, который не смог сравниться с ней. Неудивительно, ведь она была идеальной.