© Лилит Мазикина, 2020

ISBN 978-5-0051-1417-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Девочки убегают

Девочки убегают в чащу за фонарём —

без фонаря темно и днём, девочек ест тоска.

Я убегала одна – мои рванули вдвоём,

в кармане – жвачка и нож, в руке теплеет рука.

В чаще запутаны тропки. В чаще дано забыть

или сойти с ума ненароком, это как повезёт.

У старшей становится шаг неровен, тянет рычать и выть.

Младшая воду живую и мёртвую в жилах своих несёт.

Ей тоже хочется выть, но она рычит.

В горле стучит,

под кожей волшебные бьют ключи.

Тропки сбиваются, скатываются клубком.

Ночь накрывает лес, в болоте зовут огни

Там, где кончается мир, стоит ветхий просторный дом.

Бабка ворчит, едва поглядев: в этом году одни.

Сядьте и ждите, мой не окончен день.

Солнце, встряхнув, запихивает в чулан.

Девочки смотрят в окно – фонарями горит плетень.

Каждый скалится так широко, словно бесстыже пьян.

Будут загадки девочкам – сходу не разгадать.

Будут уроки девочкам – каждый оставит шрам.

Бабка пускает вытертый фартуком месяц наверх сиять.

Девочки заворожённо смотрят в лицо фонарям.

Чёрная кошка мурчит.

Нога по полу стучит.

Бряцают у хозяйки на связке ключи.

17.01.2018

Колокольчик

У тех, кто выжил,

внутри

остаётся

маяк.

Маленький колокольчик.

Они потом научаются

жить, не таясь.

Они

потом

хохочут

иных позвонче.

Они

потом,

быть может,

научатся жить,

а не выживать

проверенным,

старым

законом.

Они,

быть может,

забудут,

как красться в глуши,

как оставлять

одежду и пса,

прощаясь с домом.

Как собираться

мигом

на край земли.

Как пылает порой

костёр

шириной с подворье.

Лето становится

просто

порой земляники.

Если ты выжил,

мир, наверное,

твой.

Маленький колокольчик.

Гости в дверь.

Маленький колокольчик.

Это рядом

пыль поднимает

старый

помятый

велик.

Трудно услышать то,

что

не звенит

набатом.

17.06.2019

Они огромные

Лизе Пономарёвой с благодарностью

за то, как она умеет бояться

больших деревьев

Они огромные, такие большие, что хочется к ним на ручки,

а ветер мотает их так безжалостно, будто за косы невесток,

и прядями падают передо мной огромные рыжие сучья,

и я ощущаю себя чуть-чутку на этой тропе неуместной.

Они огромные, словно небо решили проткнуть макушкой,

проткнули даже, и оттого-то идёт за грозою ливень,

за ливнем дождь и опять гроза, без паузы на просушку —

в прорехи сыплется древний клад серебряных гулких гривен.

И я не знаю, что сделать бы с тем, что они настолько огромны,

а очень хочется что-то сделать, даже в груди теснится.

Я говорю: вот, и наяву – вы самый великий сон мой.

А можно, пожалуйста, можно, ну, правда,

и мне разок вам присниться?

Лето 2015

Чума

Голод с войной заждались, отправляя Полынь за Полынью сигналом.

Как я устала, писала чума им, от мёртвых детей – как я устала.

Что вам их, мало – жатву за жатвой себе собираете? Не нагляделись?

Вы как хотите, пляшите себе на костях, смс набивала, а я не при деле.

Я на больничном, печатала в чате, читаю Камю и Бокаччо, лечу выгорание,

Мой аналитик сказал мне на днях, что депрессия не за горами.

Мне, понимаете, мёртвые дети давно уже снятся и снятся.

Ещё вакцинации эти. Я, знаете, чахну от вакцинаций.

В общем, на оба на дома ваши… Каждому шлю по привету.

Вот, отвечай, как знаешь, думали голод с войною, на это.

В небе висел за Полынь Юпитер. Утром сменялся Венерой.

Голод с войной всё судили, рядили, плевали, ругались скверно,

Сели писать письмо, от руки, чтобы с подписью и с печатью.

Так, мол, и так, родная, грустим, вспоминаем тебя с печалью,

В свете твоих проблем просим в наше войти положение,

Взять обязательства, но вполовину, на уничтожение

Взрослых и очень взрослых, а малых не трогай, пожалуй, ладно.

Мы за тебя сработаем, выполним норму, нам не накладно.

Мы и справляемся, в общем, но нам без тебя, чума, не очень

Просто давай приходи, написали, отправили авиапочтой.

Встала чума. Подумав, надела корону. Пошла по миру

С вытянутой рукой, неспешно, шурша на ходу порфирой;

В храм зашла, то один, то другой, прошлась по метро, музеям;

Туда заглянула, где водки не пили, туда, где совсем не трезвели;

По следу её лежали, теряя дыхание, белый и чёрный,

Католик и иудей, жулик и честный, учёный и неучёный.

А к малым она входила кротко, целуя на ручках неслышно венки.

И лик её был безмятежен, в кои-то веки.

16.03.2020

Милая

Милая, пишет мама, как ты сама, как дети?

Помни, никто на свете

не выспится за тебя.

Так что ленись почаще, знаешь, я так жалею —

сколько не прочитала

прежде с тобою книг…

Милая, пишет мама, нынче погода – чудо.

Могла бы, послала отсюда

баночку угощать.

Жаль, что у вас пока что майский то снег, то ливень.

Но солнце однажды будет.

Не пропусти его.

Милая, пишет мама. Во сне непонятны строки.

Почерк, лихой и тонкий,

выучен наизусть.

Буквы – абракадабра. Но я прочитаю как надо.

Напутаю, может, в деталях.

Но главное там – любовь.

08.05.2017

За миг до

Если поэзией полон воздух, не миновать беды:

в мирное время не падают звёзды – под них не настреляно дыр,

в крепкую лодку вода не сочится, кровь не теряют без ран.

Если к поэту развёрнуты лица, значит, уже – дыра.

В тихие годы сердцу хватает милых в открытках строк,

слов суховатых и грозных стайка – школьный на завтра урок;

в тихие годы оттенки тонки, мерен в запястьях пульс,

утром зарницы всегда на востоке – и пусть так и будет! Пусть! —

плакать о сбитой случайно птице, радоваться пути,

на опозданья всерьёз сердиться, над маминым страхом шутить,

легко находить друзей, порою – ссориться навсегда.

Но если стихи разгоняют кровь – поздно, идёт беда,

и сердце всё поняло прежде мозга, и пульс поменяло на бой:

за миг до того, как сорвались звёзды,

как рукотворные грянули грозы,

и первые раны раскрылись розами —

поэзия стала собой.

2015

От песни цыганской

От песни цыганской

воздух рябило, будто волну.

Время сложилось,

рухнуло в собственную глубину.

И пели цыгане —

сразу, везде, всегда и теперь,

о долгих дорогах

с развилками встреч или потерь.

Пели в пещерах,

в лачугах из глины и круге шатров,

стенах кирпичных,

в свете неверном алых костров.

Пели под пулями.

Пели под мухой и под предлогом.

Чтобы забыть,

что сами поют и услышать в пении Бога.

Чтобы поверить,

что песни может услышать Бог,

и вытрет им слёзы,

и каждого пожалеет чуток,

и горя не станет,

и беды все будут наперечёт.

…Бог заплакал,

и было на сердце ему горячо.

8 апреля 2019

Снег

На первый день весны у нас выпал снег.

На сто первый – тоже. Пошёл третий метр.

Мы не сдавались: радовались весне,

А потом точно так же были рады лету.

Ходили на пляжи, на шашлыки.

Пляж искали по карте. Мангал утопили.

Сидели на деревьях. Обновляя коньки,

Танцевали в парках. Ночью пели, пили.

А в ночь прощанья с летом не спали до утра.

Доели лук. Подождали света с востока.

Кто-то вслух сказал спокойное, чёткое: пора,

И мы разошлись по парам, по кроватям возле открытых окон.

Весна 2018

На ветке

На ветке сидела девочка,

Косматая, тонконогая,

Сидела и ела вишни

Из большого пакета в руках.

Вся из тряпок и косточек,

И губы измазаны соком,

Очень серьёзная девочка

В очень пёстрых носках.

А я упивалась у ног её,

Точнее, вдали под пятками,

Тем, что никто на улице

На девочку не кричит

Конец ознакомительного фрагмента.