Глава 1. Снежная Академия

"Молчание – золото"

Из личных заметок Мороза

Снежинки обжигали кожу. Проклятая метель!

– Ты меня не остановишь! – проскрежетала сквозь стиснутые зубы.

Белобрысая вредная грымза. Снова хочет завалить!

Нет, я не сдамся.

В прошлый раз я не добралась до Академии из-за ее подлого приема – медведя на меня спустить решила. Животных запрещено использовать, это против правил!

Ну ничего. Теперь я знаю, что она на все способна.

Снег хрустел где-то внизу. Ноги не разглядеть, намело по пояс и до сих пор не остановится подлая снежная… ведьма!

До кромки леса несколько метров.

Да… пробираться по заснеженному полю навстречу метели… Я наверняка потеряю пару не лишних кило.

Кто придумал дурацкие испытания? Почему бы не отбирать абитуриентов более щадящим способом? Например, на полосе препятствий, тест какой пройти или личную беседу с Морозом.

Варежку уронила!

– Растяпа… – простонала, с горечью наблюдая за шерстяной теплой рукавичкой, улетающей прочь.

Вот ведь! Ну, ничего. До деревьев совсем немного, рукой подать. Дотянуться…. чуть-чуть…. еще сантиметрик… ы-ы…

Пальцы коснулись коры облысевшей сосны и…

Уф…

Заснеженное поле исчезло вместе с бушующей метелью. Вокруг припорошенные снежком пушистые ели, а не облезлые стволы редкого леса.

Зима никуда не делась, но лютого мороза совсем не ощущается. Можно даже без шапки ходить.

Некоторые вон идут в платьях и пуховых накидках…

На меня посмотрели бы косо, будь я одна такая – укутанная в шаль, похожая на снеговика с глазами.

Рядом топтались, удивленно озираясь по сторонам, еще человек пятнадцать.

Та-ак… прибыли!

Академия!

Будто высеченное изо льда здание с заснеженными пиками блестело под лучами зимнего солнца. Волшебство чувствовалось буквально повсюду, руку протяни и сможешь пощупать!

– Ребятушки! – радостно завопила я, стягивая шаль и скидывая меховую шапку. – Снежная Академия… Мы смогли!

Пребывающие в тихом ступоре такие же новенькие, как я, заулыбались. Кто-то засмеялся с истеричными нотками.

– Ничего вы еще не смогли, – сквозь слова прорывался тот самый рваный смех. – Мороз вас лично проверять будет.

Блондин с очень бледной кожей стоял, опираясь плечом о черный кованый фонарный столб. Он с презрением осматривал каждого и явно ждал, когда нас по очереди начнут выпинывать обратно в серый тусклый мир.

– А ты не переживай, мы все испытания пройдем, – заверила его, скидывая с себя тяжелую дубленку.

В свитере не замерзну, а под штанами шерстяные колготы в количестве двух штук. Скорее спарюсь, чем заледенею. Здесь удивительно тепло, по сравнению с нашей суровой зимой.

– Переживать? – хмыкнул парень. – Я посмотрю отбор, вот веселье-то будет.

Он, насвистывая, расслабленной походкой пошел от нас по аллее к широкому крыльцу Академии.

Веселье, говоришь? Я тоже не прочь посмеяться…

Снежный шарик прилетел точно в цель – макушка блондинчика заиграла новыми оттенками белого.

Ребята рядом со мной засмеялись, наблюдая, как багровеет бледное аристократическое лицо.

– Совсем обалдела?! – зашипел он, сжимая кулаки.

– Такое веселье тебе не нравится? – невинно поинтересовалась, совершенно не испытывая мук совести.

Лицо паренька исказилось гневной гримасой. Несколькими пассами рук он создал снежные вихри, и они стремительно двинулись к нашей недружной компании.

Нечестный прием. Нас пока ничему не научили, чтобы так же выделываться.

– Прекратить безобразие, – суровый, низкий, холодный как сама зима голос раздался неподалеку. – Пантин, вам не терпится приступить к сдаче экзаменов?

Высокий мужчина с длинными белыми волосами окинул нас взглядом ярко-голубых глаз, гармонично сочетающихся с его одеянием: камзолом, расшитым серебристыми нитями, напоминающими морозный узор.

Блондинчик опустил руки и яростно замотал головой.

– Тогда не стращайте абитуриентов, – чуть мягче произнес мужчина. – Уйдите с глаз моих, Пантин, пока я не отправил вас в Тундру дарить людям радость Нового Года.

Парень убежал так быстро, что я едва успела заметить его белобрысую голову на крыльце. Задержался он там секунд на пять, пока дверь открывал.

Никто, кажется, не шевелился. Этот суровый человек однозначно пришел по наши души. Все ждали приговора.

– Меня зовут Мороз Морозович, – представился, как выяснилось, ректор Академии.

Недружный хор восхищенно загудел. Ну, а кто не мечтал встретить Деда Мороза лично? Один из абитуриентов так и воскликнул:

– Сам Дед Мороз!

И похоже, это было фатальной ошибкой, ибо лицо мужчины сразу приобрело хмурый оттенок недовольства.

– Предупреждаю, кто назовет меня дедом, вылетит еще до поступления. А после поступления вылететь вдвойне обиднее, – заметил Мороз. – Кто хочет стать первым поступившим в этом году?

На деда он не похож. Совсем. Но ведь его все дети зовут "Дед Мороз", и взрослые, и вообще…

– Простите, а если случайно вырвется? Мороз сразу ассоциируется с дедом и в первое время у нас…

Я осеклась под пристальным взглядом его ярких голубых глаз.

– … не может вырваться даже случайно, ни при каких обстоятельствах. Я поняла.

Мороз Морозович смотрел беззлобно, но вполне внушительно.

– Первой на испытания пойдете вы, – вынес вердикт и обратился к остальным: – Вас проводят в большой зал со всеми удобствами. Вступительные экзамены могут затянуться на несколько дней, будьте готовы к долгому ожиданию. Заходить в аудитории запрещено, остальные места на территории и в Академии посещайте беспрепятственно.

Довольные лица ребят окончательно испортили мое настроение. Кто-то будет по Академии гулять, а меня прямо сейчас начнут препарировать за глупый вопрос. Конечно, какому мужчине понравится, если его дедом назвать?

Не знаю, сколько ему лет, предполагаю не меньше тысячи… Так и чего обижаться? В таком возрасте только "дедом" называть и остается…

– Ваша фамилия? – на меня снова обратили холодный взгляд.

– Липова, – буркнула я, мысленно готовясь вернуться домой с позором.

– Абитуриентка Липова, за мной. Остальные ждут кураторов. – И зашагал по аллее к Академии.

Достанется мне по самую шапку. И вот кто за язык тянул? Понятно же – комплекс из-за возраста. В таких случаях вообще помалкивать надо и не давить на больное.

Поступлю, как же! Пролетела мимо меня мечта о Снежной Академии.

Вблизи сверкало на солнце крыльцо, и не только оно! Все строение походило на один огромный бриллиант…

– Лед? – я постучала по узорчатым перилам. – Настоящий?!

Мороз Морозович усмехнулся и две створки двери распахнулись перед ним без чьей-либо помощи.

– Время не ждет, Липова, – ректор широкими уверенными шагами вошел в Академию, как к себе домой.

Если бы я основала свою Академию, я бы тоже чувствовала себя королевой.

Внутри обстановка слегка разочаровала. Оказалось, лед был только снаружи.

Всюду пахло морозной свежестью, а умеренная теплота в помещении вполне комфортна. Обычная мебель из дерева, скамейки, с потолка свисают сосульки… Сосульки?!

– Настоящие?!

Ректор вновь усмехнулся и снова не снизошел до ответа. Ладно, потом опытным путем проверю…

И будто прочитав мои мысли, Мороз строго произнес:

– Сбивание сосулек приравнивается к порче имущества, – синяя дверь с серебристым узором распахнулась перед нами.

Значит, настоящие.

– Я вовсе не собиралась…

– Собирались, – припечатал ректор. – У вас все на лице написано.

Его голос доносился из темноты комнаты и из нее шел пар.

Ох, не нравится мне пункт назначения…

– Заходите. Не тратьте время.

– А свет включите? – я переминалась с ноги на ногу, не решаясь войти.

Темноты жуть как боюсь.

– Два варианта, Липова: либо вы заходите, либо отправляетесь домой. Две секунды на размышления: раз…

Зачем так сразу-то? Я не хочу домой. Куда угодно, лишь бы не возвращаться к упрекам: "родили бездарность" и "нахлебницу вырастили".

Едва переступила порог, как дверь плавно закрылась, полностью отрезая от света.

Во мраке долго стоять не пришлось – в нескольких шагах засветилось голубое сияние, формируя множество узоров, и в считанные секунды изменяясь. Хаотичные движения светящегося нечто приковали взгляд, и даже Мороз Морозович, стоящий по другую сторону, не смог побороться за мое внимание.

Ну, без шансов. При всем моем уважении… без шансов.

– Это Холод, – начал пояснять ректор. – Он определит ваше направление в магии, уровень силы. Протяните руку.

Холод? Тот самый… самый настоящий, истинный Холод? И к нему – руку?!

– Быстрее, Липова.

– Дед Морозович… ой… – со страху зажала рот ладонью и теперь во все глаза смотрела не на светящийся Холод, а на хмурого ректора.

В отсветах голубого сияния он, надо признать, выглядел завораживающе. Пугающе красивый длинноволосый блондин с многовековым отпечатком мудрости на суровом лице…

– Простите, – пискнула испуганно. – Простите, Мороз Морозович, вырвалось случайно. Я не хотела, – затараторила, боясь замолчать. – Вы вот совсем не похожи на деда. Ну, какой из вас дед? Вы красивый, статный, за вами наверняка толпы женщин гоняются! Не понимаю, чего вы комплексуете из-за этого "деда" и…

– Достаточно! – оборвал Мороз словесный поток. – Липова, я уже сомневаюсь, стоит ли принимать вас в Академию.

– Почему? – тихо спросила, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

– Профессура у меня с тонкой душевной организацией.

– Клянусь, я никого больше не назову "дедом", – заверила со всем энтузиазмом и протянулась к Холоду, пока ректор не отправил домой.

Свечение ринулось ко мне, опутывая руку, а следом все тело.

Я ничего не ощутила.

Зря боялась.

Стоило об этом подумать, как забил озноб, а после и вовсе тело превратилось в лед. Осталась единственная возможность – хлопать глазами и панически мычать. В конце концов, я почувствовала странное дуновение и… полетела на бок.

Все, разобьюсь на тысячи осколков, и никто не соберет!

Мороз подхватил заледеневшую меня и в этот момент Холод отступил.

– Что это было? – я продолжала висеть на руках ректора.

О, я могу шевелиться и говорить, слава Всесоздателю.

Вблизи, на коже Мороза Морозовича, просматривались едва заметные узоры, похожие на те, что выписывал Холод или сродни тем, что украшали камзол. Не контролируя себя, от любопытства провела подушечками пальцев по его щеке.

Ничего.

Гладкая кожа, совершенно обычная… холодная, но обычная.

– Вы меня соблазняете? – строго поинтересовался Мороз, а я одернула руку и вообще отскочила от ректора подальше.

– Вас? Нет. Вы же де… – вовремя осеклась. – Де…ректор! То есть "ди"… директор. Я хотела сказать: "Вы же ректор"! У меня соблазнения и в мыслях не было, просто у вас на коже узоры, а мне интересно стало: ощущаются они или нет? Вот я и…

Мужчина на миг прищурил глаза и снова вернул лицу невозмутимое выражение.

– Знаете, Липова, вы очень даже милая, когда молчите, – дверь распахнулась, впуская яркий свет. – Удовлетворили любопытство?

Молча кивнула.

– Ощущаются? – продолжал задавать провокационные вопросы ректор.

Замотала головой. Все также молча.

Мороз усмехнулся, освободив от дальнейших расспросов. Едва я вышла в коридор, как дверь захлопнулась и буквально слилась со стеной. Ее выдавали лишь серебристые узоры по контуру.

– Почему я превратилась в ледовую статую? Или статую изо льда… Хотя почему изо льда, я ведь человек… Так почему я заледенела?

Студенты в коридоре разбрелись по лавочкам, кто-то веселился, некоторые, и их меньшинство, зубрили конспекты. При появлении Мороза девушки благоговейно улыбались, парни провожали с уважением во взгляде, а сам мужчина шествовал с таким видом, что сразу становилось ясно, он – ректор.

– Васильев, хотите исключительный экзамен по левитации?

Тот самый Васильев висел под потолком и старательно пытался растопить большую сосульку. От неожиданности парень не удержался и мешком рухнул прямо под ноги Морозу.

Отовсюду донеслись тихие смешки. Никакой солидарности и взаимопомощи. Всем только бы посмеяться.

– Зачем же так сразу? – сердобольная я, по доброте душевной и по глупости природной, решила поддержать Васильева.

Его растрепанные рыжие волосы торчали в разные стороны. Он быстро поднялся, поправил рубашку, будто это из разгильдяя сразу превратит в примерного студента.

– Может он опыты проводил? Научные. Во благо Академии, например, – в чем я сильно сомневаюсь, конечно.

Мороз Морозович обратил на меня свое крайне удивленное лицо.

Лучше бы молчала.

– Липова, у вас, как я погляжу, неиссякаемая фантазия и энтузиазм. Желаете, в случае поступления, разделить с Васильевым исключительный экзамен по левитации?

Рыжий парень виновато улыбнулся, мол, не виноват я, она, сосулька треклятая, сама напросилась.

– Я…

А чего я, собственно, переживаю? Может и не поступлю вовсе.

– С превеликим удовольствием поддержу юношу ради процветания науки.

Ну, что сказать? Язык мой – враг моего будущего. Иногда помощник, но чаще он на стороне противника.

– Идите, Васильев, – хмыкнул Мороз Морозович. – Скажете потом "спасибо" Липовой. И да, будете выполнять научную работу по текстуре льда и его взаимодействию с различными видами магии.

М-м… Благодарности не дождусь. Разве что в виде плевка в компот или чего еще похуже…

Ректор молодец. Умный мужчина. Опытный, сразу видно. Знает, как проучить, чтобы больше не лезла со своей помощью куда не просят.

– Вы же специально, да? Он ведь меня уже возненавидел, – бурчала, плетясь шаркающей походкой старушки следом за Морозом.

– Я так не думаю, – он остановился у неприметной серой дверцы. – Вы подарили ему второй шанс. В противном случае он бы уже сидел у себя дома в обнимку с вещами. Заходите, – ректор стоял рядом, пропуская меня вперед.

Дверь открылась сама. Наличие света очень порадовало.

– Снег?

Всюду лежал снег, словно я вышла в чистое поле. С потолка, к слову, сыпались снежные хлопья.

За Морозом закрылась дверь. Он, в отличие от меня, не утоп в снегу по щиколотку, а стоял, будто у него под ногами твердая поверхность.

– Покажите, что вы можете с ним сделать.

Ректор показал рукой под ноги.

– Снеговик считается?

– Липова, я проверяю ваши магические способности, а не детские умения.