– Ну, моя хорошая! – подруга обняла меня. – Счастливого тебе пути! Звони мне, когда прилетишь. Ты поняла? Обязательно поставь меня в известность, как долетела. А то я буду переживать.

– Разумеется, Лерочка! Надеюсь, всё пройдёт отлично.

– И главное, постарайся ни о чём не вспоминать. Вообще, то, что произошло, забудь, как страшный сон.

– Постараюсь, – вздохнула я, ещё раз обнимая Леру. – Ты тоже береги себя и Кристинку.

Распрощавшись с подругой, я направилась на таможенный и паспортный контроль в аэропорту « Фьюмичино» в Риме. Я решила маме принципиально в этот раз не звонить, не оповещать её о своём приезде. Я возвращаюсь на родину не с хорошими новостями, и о том, что меня сподвигло в этот раз покинуть Италию, я расскажу немного позже в этой книге. Итак, начну по порядку. Меня зовут Марина, мне около тридцати. Я родилась на юге Украины в маленьком приморском городке. У меня есть мать, отец и старший брат Константин. А теперь немного о моей семье.

Моя мама, женщина шестидесяти пяти лет от роду, всю жизнь проработала парикмахером в маленьком городишке. Юлия Васильевна, то бишь моя мама, родилась в городе Тамбове. С самого раннего детства девочка Юля делала куклам причёски и стрижки, а войдя в подростковый возраст, окончательно поняла своё предназначение – стать парикмахером. Отучившись в соседнем городе в профтехучилище и получив диплом, Юлечка отметила с девчонками-сокурсницами окончание училища. По дороге в общежитие она познакомилась с приятным юношей в военной форме, прапорщиком Александром. Молодые люди сразу полюбили друг друга, стали встречаться. Вскоре в парикмахерской, где девушка проходила учебную практику и стажировку, при фиксировании лаком одной особе причёски «ракушка», такой модной и стильной в начале семидесятых годов, Юле вдруг стало плохо. Она удалилась в туалет, где её вырвало. После визита к врачу-гинекологу подтвердился факт Юлиной беременности сроком два с половиной месяца. Саша сразу же без возражений женился на Юле. Он очень любил её. Вскоре на свет появился мальчик, которого назвали Костей. Александра отправили на службу в город Очаков. Разумеется, жена и сын последовали за ним. Им выделили двушку на территории военного гарнизона. Юля, адаптируясь к новому месту жительства, познакомилась и подружилась со своей ровесницей по имени Наталия, уроженкой города Очакова. В один день подруга призналась Юле, что ждёт ребёнка. Но у девушки были проблемы со здоровьем, она страдала врожденным пороком сердца, к тому же «залетела» от парня, который был женат.

– Наташка, и как же ты собираешься одна ребёнка тянуть-то?

– Да как-нибудь сумею. Я работаю горничной в местной гостинице. Конечно, мне рассчитывать не на кого. К тому же моя мать пьёт, а отца я почти не помню. Он нас оставил много лет назад, – вздыхала полненькая черноволосая Валюшка с небесного цвета глазами.

– А может, аборт? – подмигнула Юля и закурила « Родопи». – Я вот после Кости уже два сделала, выскреблась и ничего, жива-здорова. Нахрена нищету эту плодить?

Юля выпустила дымок и серьёзно посмотрела на Наташу своими карими, подведёнными чёрным карандашом глазами:

– У меня и врач есть хороший, Виктор Николаевич, мировой дядька. Укольчик сделает, и ничего даже не почувствуешь. Проснёшься потом, как новенькая, как будто ничего и не было.

– Ты что такое говоришь, Юля? Я хочу ребёночка. Особенно девочку. Буду ей потом бантики в косички вплетать и наряжать, как куколку, – улыбнулась Наташа, и её глаза заискрились лучиками солнышка. – Справлюсь как-нибудь. Не волнуйся за меня. Не одна я такая на белом свете.

– Ну, тогда поступай, как знаешь. Я тебе, разумеется, всегда, чем смогу – помогу. Но ты, безусловно, должна рассчитывать на себя и свои силы, – Юля затушила сигарету и подняла вверх наманикюренный указательный палец.

– Спасибо тебе, Юльчик, – Наталия обняла подругу и потёрлась носом об её щеку.

– Не за что, кулёма ты моя! Ладно, мне пора идти собираться на смену в парикмахерскую, – вздохнула Юля и потрепала подругу по затылку.

В назначенный срок на свет появилась девочка. Но, к сожалению, врождённый порок сердца сказался на родах, и Наташа, едва увидев малышку, скончалась прямо в родовом зале. После похорон девушки ребёнка уже были готовы оформлять в детский дом, так как бабушке-алкоголичке, то есть маме Наташи, он был совершенно не нужен.

– Юля, а давай мы удочерим девчонку? Да и Косте будет сестрёнка. Он то и дело долдонит последнее время: «Хочу брата или сестру». А ты, чума, всё аборты делаешь! – Саша шутливо замахнулся кулаком на Юлю.

Девушка призадумалась. По сути дела, она никого больше, кроме Кости, не хотела, но в честь светлой памяти близкой подруги на чужбине она решилась на этот благородный поступок. Таким образом, в семье Саши, Юли и Кости появилась дочка Марина, то есть я. Они растили и баловали, как меня, так и Костю, ни в чём нам не отказывая. И лишь на моё шестнадцатилетие мама Юля призналась мне в факте моего удочерения. Я слегка впала в ступор после этой новости, но любить меньше их не стала, даже наоборот. Вскоре брата забрали в армию. Я же всё никак не могла определиться с профессией. То хотела стать врачом, но, будучи довольно-таки мнительной персоной, поняла, что медицина – это не для меня. Потом хотела стать кондитером. Но так как была расположена к полноте, оставила вскоре и эту идею. Дабы не жрать доступные торты с пирожными.

– Мариш, а давай ко мне в парикмахерскую. Я тебя всему обучу, будем вместе работать. И денежка всегда будет у тебя в кармане, – за чашкой чая и коронной привычной сигаретой «БТ» предложила мама Юля. – Зачем мне кому-то чужому платить, если есть ты?

К тому времени лихих девяностых годов Юля выкупила и приватизировала парикмахерскую, не забыв сменить в ней интерьер на румынскую мебель и китайско-турецкие парикмахерские принадлежности. На тот момент это было круто и модно.

– Хорошо, мама. Давай попробуем, – согласилась я, откусывая заварное пирожное.

– Ты бы ела поменьше сладостей, дочь, и так полненькая. А потом вообще чтоб не разнесло тебя.

– А, ну и что! Женихов меньше от этого у меня не станет, – смеялась я и наминала любимые свежие кремовые заварнушки, купленные в местной кулинарии.

– Ну, как знаешь! Дело твоё. Так, значит, ты решилась у меня работать? – мама Юля встала из-за круглого кухонного стола и достала из холодильника мясо на борщ, который так любил наш папа Саша.

– Да, мамочка. Когда можно приступать? – спросила я.

– Да прям завтра и начнём. Вместе с утра пойдём в мою «перукарню» и приступим к делу.

– Договорились, мамуль. Пойду я в свою комнату, посмотрю « Богатые тоже плачут». Уже скоро начало девятой серии. А потом пойдём с Веркой погуляем по ночному Очакову, на дискотеку посмотрим.

– Хорошо, Мариша. Только смотрите не допоздна. Разной босоты хватает вокруг. Ещё изнасилуют, чего доброго, испортят тебя, – вздохнула мама Юля, принимаясь на разделочной доске шинковать мясо и лук.

Мама Юля всё ещё считала меня невинной девушкой. Но я уже приобрела свой первый сексуальный опыт после выпускного вечера с Геннадием, парнем из соседнего класса, высоким и поджарым красавцем, по которому сохло множество девчонок. Я же, для храбрости выпив на выпускном балу два бокала шампанского, сама пригласила его на танец. Вскоре по окончании нашего вечера мы пошли с остальными выпускниками встречать рассвет на морское побережье. Гена был уже порядком навеселе и, обняв меня, шагал рядом со мной. Потом мы отстали от остальных поющих песни ребят и, спрятавшись за припаркованным парусником, стали целоваться. Это было ни с чем несравнимое чувство для меня. Когда же Гена задрал моё длинное атласное платье небесного цвета, сшитого на заказ у местной портнихи, я совершенно не сопротивлялась, и вскоре мы, абсолютно голые, на моём же расстеленном на песке платье занялись любовью. Никогда не забуду, как потом застирывала в морской воде красное пятно, оставленное моим целомудрием девственной плевы. Гена стоял рядом, лишь смеялся и подначивал меня. Я же влюбилась в него, всё ждала, что он мне позвонит, и мы начнём встречаться. Но он так и не позвонил мне. А спустя несколько дней на дискотеке на базе отдыха я встретила его с какой-то пассией в обнимку. Они пили вино « Солнце в бокале» из горла бутылки по очереди, о чём-то весело болтали и смеялись. Мне, безусловно, стало обидно, ведь Геннадий был моим первым мужчиной. Я всё ещё надеялась и ждала его, но подавать виду не стала. Превозмогая душевную травму, отправилась танцевать под музыку «Фристайла» и «Ласкового мая» на мигающее цветомузыкой и прожекторами деревянное танцполе дискотеки под названием «Прибой».

***

Под чутким руководством мамы Юли я спустя три месяца освоила парикмахерское дело, уже могла вполне самостоятельно подстригать машинкой парней и мужчин. А также делать стрижки «паж» и «карэ» женскому полу, в основном молодым девушкам. Что же касалось причёсок и покрасок, то этим пока занималась мама. Но вскоре я освоила мелирование и осветление волос.

– Главное, дочь, смотри не перепутай перекись с аммонием при обесцвечивании. Так как аммоний – сильный химический раствор, можешь запросто сжечь текстуру волос, – наставляла мама.

Я лишь молча кивала головой и впитывала все навыки, словно губка из поролона. Признаться, мне даже начинала нравиться моя работа. Я с каждым днём чувствовала свою материальную независимость, мне больше не нужно было стрелять деньги на свои маленькие нужды. Люди всегда оставались довольны и с улыбкой благодарили меня. А порой оставляли даже неплохие «чаевые». Особенно в курортный сезон приезжие, так как наш город славился туристическими базами отдыха и пансионатами. Именно в этот жаркий период в один из дней в парикмахерскую пожаловала молодая особа, разодетая в редкие по тем временам фирменные вещи. Мама и папа нам с Костей старались всегда «достать», как это говорилось тогда, у фарцовщиков-спекулянтов, или у моряков дальнего плавания модные и красивые вещи: джинсы, свитера, курточки. Даже дублёнки, привезённые маминой подругой из Монголии, куда она ездила с группой дипломатов в командировку. Но на этой молодой женщине было надето такое платье, которое я видела разве что в американских фильмах на известных актрисах. Оно оказалось цвета леопарда, с переливающимися оттенками. Шея и руки девушки были увешаны дорогой бижутерией из разноцветных камней. Лакированная сумочка чёрного цвета с леопардовыми вставочками гармонировала с тоном платья.

– У вас покраситься можно? – спросила она меня слегка сипловатым голосом.

– Да, конечно. Располагайтесь.

Я усадила девушку в кресло, уловив приятных аромат духов «Пани Валевска», исходивших от неё. Тогда этот парфюм было также нелегко достать.

– В какой цвет желаете перекраситься? – вежливо спросила я и окинула взглядом её волосы русого цвета средней длины.

– Хочу стать блондинкой, – ответила девушка, глядя на меня в зеркало.

– Хорошо, я поняла. Сейчас будет сделано.

Я перевязала клеёнкой ей шею и вытащила из тумбочки необходимые ингредиенты для приготовления раствора для окраски волос. В специальную ёмкость влила шампунь, отсыпала туда из большой упаковочной картонной банки порошок голубого цвета «супра» – основу для обесцвечивания, добавила для реакции щепотку соды. Оставалось влить перекись водорода в качестве окислителя. А где же она? Я открыла соседнюю тумбочку, но среди стоящих флакончиков с различными красками и средствами для волос её там не обнаружила. Что же делать? Придётся звонить маме, чтобы узнать, куда она переставила этот ингредиент. Хотя мама и попросила не тревожить её с утра, так как накануне вечером по случаю дня рождения нашей соседки Светы мамуля маленько перебрала с алкоголем и, едва проснувшись, мучилась жутким похмельем.

– Дочь, поработаешь сегодня до обеда одна, хорошо? А я пока посплю. Голова жутко гудит. Но если чего будет нужно, ты звони, – жалобным голосом произнесла мама, не в силах даже встать с постели.

– Хорошо, мамуль. Не волнуйся и отдыхай. Я справлюсь сама, – успокоила я её и, облачившись в свой любимый сарафанчик из ситца, отправилась на работу.

И вот теперь придётся поневоле звонить и спрашивать, куда эта перекись запропастилась. Я подняла трубку и набрала наш домашний номер. Через несколько гудков ответил мамин полусонный голос. Я пояснила суть моего звонка, и мама объяснила мне, в каком шкафчике находится перекись.

– Дочь, прости, что не предупредила. Забыла. Ну, ты поняла, где стоит пузырёк, да?

– Да, мамуля, извини, что побеспокоила. Я всё сделаю. Отдыхай.

Я положила трубку на рычаг и вытащила из соседнего шкафчика нужный мне пузырёк с жидкостью. Добавив немного в смесь с ингредиентами, я размешала её специальной щёточкой и начала наносить раствор на волосы девушки, аккуратно распределяя массу по прядям. Девушка же молча смотрела журнал «Бурда моден», который она принесла с собой. Закончив процедуру покраски, я надела ей на голову целлофановую шапочку.

– Готово. Через 20 минут можно будет смывать, – отрапортовала я.

– Хорошо, как скажете, – ответила девушка, продолжая рассматривать страницы новомодного журнала, даже не глядя на меня.

Я же вышла на улицу, чтобы немного вздохнуть от жары, подышать воздухом. Но на улице было ещё хуже, и солнце просто обжигало всё вокруг. На море бы сейчас искупнуться. Подожду маму и после обеда сразу пойду окунусь.

– Ваше время истекло, пойдёмте смывать, – обратилась я к девушке, посмотрев на часики советской марки «Маяк», стоявшие на столике.

Она пересела к умывальнику, я сняла с неё шапочку и, открыв кран, принялась смывать смесь с её уже ставших обесцвеченными с лёгкой желтизной волос. Намылив волосы шампунем, я вдруг пришла в ужас, когда на мои ладони начали отваливаться одна за другой её осветлённые пряди. О, Боже! Неужели я что-то напутала? – пытаясь сохранять спокойствие, лихорадочно подумала я. Кое-как домыв ей голову, я обмотала её полотенцем и усадила девушку снова в кресло. Сняв полотенце, я обомлела. Её волосы торчали в разные стороны, словно у ежа. И лишь редкие пряди, чудом сохранившиеся, но с пережжёнными концами ниспадали на плечи. Девушка нервно смотрела то на меня, то на своё отражение в зеркале, теребя свои волосы, а вернее, то, что осталось от её красивых волос.

– И как сиё понимать? Ты что со мной сделала? – грозно спросила она у меня.

Я молча, в ступоре смотрела на неё, и из моих глаз покатились слёзы.

– Простите, я сама не могу понять, как так вышло. Я не хотела, честно, – всхлипывала я, чувствуя себя, безусловно, виноватой.

– Ну, отпад! Слободан теперь точно уволит меня, сто процентов! А хотя, с неординарным причесоном ещё глядишь, больше бабла срублю, – иронично усмехнулась девушка и резко посмотрела на меня.

– Ну, чё ревёшь? Раз уж испортила мне всё, тогда и корнай меня теперь, – с хрипотцой в голосе отпарировала она. – Да постарайся, чтобы хоть стрижка клёвая вышла. Ну и растяпа же ты.

Я вытерла слёзы и ещё раз, запинаясь, произнесла:

– Простите меня. Мне мама сказала, что перекись в той бутылочке, но, наверное, я ошиблась, поэтому…

– Ладно, хватит разводить «базар-вокзал», – перебила она меня, – у меня и так времени в обрез. Давай стриги меня, и всё тут.

Я взяла в руки ножницы и принялась состригать пережжённые концы волос, стараясь придать им единую длину и форму. И уже через несколько минут благодаря моим стараниям начала вырисовываться довольно-таки модная ассиметричная стрижка.

– Ты знаешь, а мне нравится. Прикольно, – смотрела девушка на своё отражение, заметно повеселев. – Не дрейфь. Всё пошло по плану. Так даже лучше будет. Ни у кого из наших девчонок не будет такого причесона.

– Вам, правда, нравится? – не верила я своим ушам.

– Поневоле должно понравиться, – вздохнула она и подмигнула мне. – А тебя как звать?

– Меня Мариной, а вас?

– Меня Валерией, то есть Лерой. Будем знакомы.

Я высушила ей волосы феном и сделала укладку плойкой. Красивый цвет волос платиновой блондинки и необычная стрижка были весьма к лицу девушке и придавали шарм её большим каре-зелёным глазам. Зафиксировав лаком причёску, я сняла с Леры накидку.

– Готово.

Девушка кокетливо повертела головой перед зеркалом и встала с кресла. Открыв свою лакированную сумку, она достала оттуда такой же лакированный кошелёк.

– На, держи. Надеюсь, хватит, – протянула она мне десятирублёвую купюру.

– Вы что, Лера? Никаких денег не нужно, ещё чего! Я и так вам всё испортила! – начала я протестовать. – И не думайте даже!

– Крошка, не обижай меня. То, что ты мне сотворила на голове – это даже лучше, чем я стала бы классической блондинкой. Так что, знаешь, как говорят, НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ, ДА НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО. Возьми деньги, я в состоянии заплатить за причесон. Да и не только, я вообще состоятельная с некоторых пор особа.

Лера достала из сумки пачку «Мальборо» и спросила:

– Дымишь?

– Нет, я не курю. Спасибо.

– Тогда пошли, я подымлю, а ты мне составишь компанию. Всё равно сейчас никого нет у тебя из клиентуры.

– Конечно, пойдёмте.

Я посмотрела на лежащую купюру на тумбе, но в кошелёк её вложить пока не решалась. Может, потом я всё-таки сумею вернуть ей её деньги. Мы последовали на выход из парикмахерской. Лера щёлкнула зажигалкой, такой же необычной, в виде пистолетика, и выпустила из слегка крупноватых губ дымок.

– Давно работаешь? – спросила она меня.

– Три месяца. Это наша с мамой парикмахерская, мы работаем вдвоём, – ответила я.

– Ну, тогда всё понятно, что ты такие покраски делаешь, – рассмеялась она.

– Вы не поверите, но это первый раз такое произошло, – начало было оправдываться я.

– Понимаю, всё когда-то в первый раз, – затянулась Лера. – Фу, ну и жара сегодня. Пойду сейчас на морском бережке в водичке откисну. Всё равно до вечера время есть у меня, да и через два дня моему отдыху конец, снова в дорогу дальнюю на заработки.

Девушка призадумалась, её лицо вдруг стало серьёзным. Я лишь молча рассматривала её стильный редкий прикид. И даже слегка завидовала.

– А ты, Марина, местная? Или на сезонную подработку приехали с мамой?

– Я – да, местная. А вы?

– Я из Донецка. Вот приехала позагорать чуток. Слушай, хватит мне выкать. Я что, старуха, что ли? Давай на ты перейдём.

– Хорошо, давай на ты, – согласилась я.

– Пить охота. Есть у тебя водичка, желательно прохладненькая? – спросила она у меня, затушив модной панталеткой окурок.

– Да, конечно. Что будешь, минералку или квас?

– Давай лучше водички. Квас сладкий и не утолит жажду.

Мы вошли снова в парикмахерскую, я достала из холодильника бутылочку « Снегирёвской» минеральной воды и открыла её. Наполнив граненый стеклянный стакан, я преподнесла его Лере. Девушка осушила его залпом.

– Спасибо, а можно ещё?

– Конечно, можно.

Я наполнила стакан снова. Лера выпила и села в кресло около включенного вентилятора. Остановив взгляд на деньгах на тумбе, она взяла купюру и всунула её в карман моего рабочего фартука.

– Лера, а может, заберёшь? Ты не представляешь, какой я себя чувствую виноватой.

– Ну и зануда же ты. Я сказала – нет. Как ты не можешь понять, у меня есть деньги. Я не бедная. Прекратим этот разговор.

Я молча улыбнулась и предложила Лере бутерброд с колбасой, принесённый из дому в качестве обеда. Время уже было около двенадцати, и я ощутила чувство голода.

– О, да уже время обеда. У нас сейчас на базе отдыха будут подавать к столу блюда. Но я, пожалуй, останусь с тобой и пожую твой бутербродик. Спасибо.