Глава 1

Заметив, с какой скоростью волейбольный мяч летит мне в лицо, с ужасом понимаю, что не успеваю отбить и увернуться, поэтому крепко зажмуриваю глаза, готовясь к неизбежному.

Сильный болезненный удар перенести на ногах не выходит. Распластавшись на полу спортивного зала, несколько секунд не предпринимаю попыток пошевелиться.

Лежа с закрытыми глазами, пытаюсь пережить противный звон в голове.

– Вознесенская, ты как? Жива? – очень быстро рядом со мной оказывается физрук. Мужчина лет тридцати-тридцати пяти. В хорошей физической форме, как и положено физруку, и с милыми ямочками на щеках, от которых большая часть девушек нашего универа сходит с ума.

– Жива – хрипло выдыхаю, хотя не совсем уверенна в этом. Удар в лицо мячом был неожидаемо сильным.

Разлепив веки, болезненно морщусь от прострелившей затылок боли.

А может, дело не в мяче, а в падении? Похоже, затылком я приложилась неслабо.

– Попробуй сесть, – в голосе физрука явно слышится тревога.

Неужели я так плохо выгляжу?

С помощью Константина Сергеевича принимаю сидячее положение и, как только делаю это, чувствую, как из носа что-то капает. Труда догадаться, что именно, нет. Кровь.

Блин… Надо же было так глупо подставиться.

– Боже, Даша, ты в порядке?! – подбегает ко мне взволнованная не на шутку лучшая подруга. Рыжеволосая красавица Карина Лаврицкая.

Заметив кровь на моем лице, Карина испуганно охает. Смотрит с жалостью и тревогой.

Кисло улыбаюсь подруге, пытаясь её успокоить. Я жива и относительно невредима. Переживать не о чём.

– Даша, встать сможешь? – спрашивает у меня физрук.

– Не уверена, – прислушавшись к себе, честно признаюсь. Голова болит зверски, к тому же перед глазами всё начинает плыть. Встать я, может, с трудом бы смогла, а вот идти – точно нет.

«Только бы не сотрясение», – уныло успеваю про себя подумать, прежде чем Константин Сергеевич подхватывает меня на руки.

– Пока меня нет, чтобы сидели тихо. Инвентарь не трогать. Не драться. Ясно? – строго оглядев притихших, столпившихся возле нас девушек, спрашивает учитель.

Девушки быстро кивают. Мол, услышали, команду приняли, исполним в лучшем виде.

– Лаврицкая? – не дождавшись кивка от моей подруги, которая препарировала взглядом нашу одногруппницу Лену Шевцову, из-за которой я, собственно, и пострадала, лично ей адресует вопрос физрук.

– Я иду с вами, – не спрашивая, ставя перед фактом, отзывается Лаврицкая и первой идёт на выход.

Путь до кабинета дежурной медсестры проходит мимо меня.

Следующим воспоминанием становится то, как мне светят в глаза, а затем просят сосчитать пальцы.

– Три, – отвечаю медсестре, и, судя по её удовлетворенному кивку, верно.

Зрение снова вернулось ко мне. И даже вроде голова стала меньше болеть.

– Сотрясения нет, но ушиб сильный. Я дам тебе освобождение от занятий на пару дней. Отлежись дома. Если почувствуешь тошноту или головная боль усилится, вызывай Скорую. Поняла?

– Да, – послушно отвечаю, косясь на хмурую Карину. Она, в отличие от физрука, находилась со мной в кабинете. Константин Сергеевич же дожидался окончания осмотра за дверью, куда его настоятельно отправила Лаврицкая при поддержке медсестры.

– Хорошо, – удовлетворившись моим ответом, медсестра отходит к стеклянному шкафчику, роется в нем, а затем, вернувшись, протягивает обезболивающее. – Выпей.

– Спасибо, – приняв таблетку, говорю ей.

Осторожно встав с кушетки, принимаю пластмассовый стаканчик с водой из рук Карины. Запиваю таблетку.

– Держи справку, – поставив печать, женщина протягивает мне небольшой листочек бумажки.

– Спасибо еще раз, – убрав справку в карман спортивных штанов, благодарю медсестру.

– Как домой добираться будешь? – спрашивает она.

– Подруга довезет, – указываю на Карину.

Подруга согласно кивает.

– Хорошо. Ступайте тогда.

Стоит оказаться в коридоре, как Константин Сергеевич, отойдя от окна, направляется к студенткам.

– Что сказала медсестра? – спрашивает учитель.

– Сотрясения нет. Сильный ушиб. Освободили на пару дней от занятий, – рапортую я. И, достав из кармана справку, протягиваю мужчине.

– Хорошо, – приняв справку, но даже не заглянув туда, отвечает он.

– Я отвезу Дашу домой, – вступает в разговор подруга.

– Ладно. Идите. Занятие всё равно уже закончилось, – отпускает нас физрук.

Убедившись, что с пострадавшей студенткой все в порядке, Константин Сергеевич уходит.

А мы с Кариной направляемся в раздевалку за своими вещами.

Встречаться сейчас с Шевцовой желания нет совершенно. На новые пикировки, которые, несомненно, последуют, сил нет, но и избегать одногруппницу с которой отношения не задались с первых дней совместной учебы, я не собираюсь. Довольно.

Давно пора было осадить её. Но я все тянула. Думала, Ленка устанет пытаться задеть меня и вывести на открытый конфликт. Но я ошиблась. Моё молчание и игнор она восприняла за слабость и стала наглеть.

Теперь и дня не проходило, чтобы она не попыталась меня словесно задеть.

С чего Шевцова невзлюбила именно меня, оставалось загадкой. Карина считала, что Ленка видит во мне соперницу. Я же сомневалась в этом.

Ну какая я ей соперница? Что нам с Шевцовой делить? И почему соперницу она видит именно во мне? Почему не в той же Карине?

Моя подруга эффектная девушка. С красивой фигурой в форме песочных часов. Парни на неё так и заглядываются. Если кто и может составить конкуренцию белокурой красавице Елене Шевцовой, так это Карина.

Да и другие наши одногруппницы не уродины. Так почему соперницу Лена увидела во мне?

Нет, я, конечно, тоже на внешность не жалуюсь, но всё же не считаю себя столь неотразимой, чтобы во мне с первого взгляда видели конкурентку за всеобщее внимание.

Возможно, я и дальше бы не обращала внимания на придирки и откровенные насмешки Шевцовой, если бы это не стало достоянием всего универа.

О нашей взаимной неприязни с сокурсницей теперь знали за пределами нашей группы. И всё из-за длинного языка Ленки.

Поэтому сегодняшний «несчастный случай», при котором Шевцова зарядила мне мячом в лицо, стал последней каплей. Дальше молчать смысла нет. Я и так затянула. Пора урезонить девушку.

– Думаешь, Шевцова это специально сделала? – вторя моим мыслям, хмуро спрашивает Карина.

Подруга давно настаивала на том, чтобы осадить Ленку, но я её отговаривала. Зря, как теперь понимаю.

– Уверена, что специально.

Я видела лицо одногруппницы. Она всю игру принципиально целилась в меня и била с такой силой, словно мечтала мячом сплющить меня.

Лена ходит на занятия волейболом еще со школы. И играет девушка отлично, этого не отнять. И удар у неё что надо. Как и прицел, впрочем.

– Вот мерзавка! – вспыхивает Карина. – Чего она вообще к тебе прицепилась?!

– Если бы я знала, – уже привычно отвечаю я.

– Слушай, может, она того, – подруга останавливается и, глядя на меня, понизив голос, говорит, – по девочкам? Влюбилась в тебя, вот и изводит теперь?

Выпучив глаза, смотрю на Карину. Еще чего не хватало!

Заметив, что подруга едва сдерживает смех, легонько толкаю шутницу в плечо.

– Не смешно, – бурчу я и продолжаю путь.

– Кто знает, кто знает. В наше время возможно всё. Тем более других причин для столь сильного, пусть и негативного, внимания со стороны Шевцовой к твоей персоне я не нахожу.

– Да плевать мне на её причины. Еще раз рыпнется в мою сторону – пожалеет. Моё терпение закончилось. Достала она меня по самое горло.

– Давно пора было поставить её на место. Я же предлагала тебе разобраться с ней.

– Я давала ей шанс одуматься. Не люблю конфликты. Но больше терпеть её выходки не стану.

Я не боялась Шевцовой. Не боялась открытой конфронтации. Просто не видела причин для вражды. Но теперь, когда конфликт неизбежен, я сокурснице не завидую.

Я росла в семье военного. Отец с подросткового возраста стал обучать меня приемам самообороны, а затем и вовсе отдал в секцию, где я несколько лет отрабатывала навыки защиты до автоматизма.

Папе было важно знать, что единственная горячо любимая дочь в его отсутствие при необходимости сможет за себя постоять.

Так что я не была такой беззащитной, как могло кому-то показаться на первый взгляд.

Если дело дойдет до банальной женской драки, то сокурсница быстро будет обезврежена. Но прежде я не откажу себе в удовольствии и прорежу шикарные белокурые волосы Шевцовой. Это будет платой за все месяцы насмешек с её стороны, что я была вынуждена терпеть.

Войдя в раздевалку, где уже переодевались одногруппницы, в числе которых и Шевцова, мы не спеша подходим к своим кабинкам.

– Оклемалась уже? – оглядывая меня со скрытой неприязнью, спрашивает Лена. И, не дожидаясь ответа, переведя взгляд на одногруппниц, говорит: – Я же говорила, что не так сильно она приложилась, как изображала. Больше притворялась. Специально, наверное, чтобы у Константина Сергеевича на руках оказаться. Решила привлечь внимание физрука, да, Вознесенская?

Насмешка и откровенная ложь Шевцовой бесят не на шутку. Но я не успеваю ответить, меня опережает Карина.

– Рот захлопни, Шевцова, а то воняет. Ты столько сплетен придумываешь, что вся пропиталась запахом лжи. Нет уже сил терпеть тебя, – заталкивая вещи в сумку, грубо и громко говорит Карина.

– Сама захлопнись, Лаврицкая, – зло сверкая глазами, произносит Ленка. – Нечего свою подружку выгораживать. Меня из-за нее физрук отчитал.

– Правильно сделал. Ты вообще на голову отшибленная. Даже не задумалась, что Даша могла серьезно пострадать.

– Кто виноват, что она играть не умеет? – рявкает Шевцова. – Руками нужно ловить мяч, Вознесенская, а не лицом. Запомни на будущее! Тогда цела останешься.

– Ты за мою сохранность, Шевцова, не переживай. Лучше о своей побеспокойся, – спокойно отвечаю девушке. И, застегнув сумку, посмотрев на Лену, продолжаю: – Еще раз выкинешь что-то подобное, пожалеешь.

– И что ты мне сделаешь, Вознесенская? – насмешливо спрашивает одногруппница, складывая руки на груди в защитном жесте. Она намеренно почти с первого дня обращается ко мне по фамилии. Раньше меня это раздражало, но потом я привыкла и перестала обращать на это внимание.

В конце концов, у меня красивая фамилия.

– Фейс тебе подправлю, – холодно, не отрывая от неё взгляда, отвечаю. И только благодаря этому замечаю проступившие удивление и растерянность на идеальном лице Шевцовой.

Не ожидала от меня подобных слов? Что ж, сюрприз!! Я еще и не так могу ответить.

– Ты… ты что, мне угрожаешь? – явно не веря услышанному, спрашивает Ленка.