Я помнила слова Дарклинга: «Таких, как мы, больше нет, Алина. И никогда не будет». Возможно, Морозову хотелось верить, что если таких, как он, больше нет, то еще не все потеряно и он сможет создать гриша с величайшей силой. Или же у меня просто разыгралось воображение, под воздействием собственного одиночества и алчности со страниц журналов Морозова. То, что я знала и чего хотела, жажда поймать жар-птицу, чувство собственного отличия от остальных – все это сплелось в тугой узел, который почти невозможно распутать.