Долорес так же яростно продолжала смотреть в глаза дочери, без слов обвиняя ее во всем, что сейчас произошло.

Эрик появился на кухне так же стремительно, как и покинул ее, однако теперь у него в руках находилась шкатулка, в которой Вайолет моментально признала ту, что показывала ей бабушка.

– Спасибо, – Джеймс кивнул и принял шкатулку у сына. – Я хочу вернуть вам это. Два дня назад мне позвонили, и доложили, что одна пожилая леди сдала на оценку диадему, которая удивительно похожа на ту, что пропала во время переворота.

Долорес, трясущимися руками забрала шкатулку у Джеймса и медленно открыла ее, после чего обернулась к миссис Фоул и спросила:

– Мама, как это понимать?

Долорес Гриффин кричала и била дорогой сервиз на шесть персон, а после этого плакала на плече своего мужа и снова кричала. Вайолет никогда не видела свою маму в таком состоянии, но ужасней всего было то, что она не позволяла никому, кроме папы, ее утешать. Сейчас, для нее в произошедшем были виноваты абсолютно все, кто находился за обеденным столом. Среди ее всхлипов отчетливо можно было расслышать только «почему».

Миссис Фоул сидела, погрузившись в свои мысли и обводила пальцем резные буквы «РС» на крышке шкатулки. Сказать, о чем она думает, было невозможно, и, как оказалось по итогам этого вечера, это было величиной постоянной, а не временной. За прошедший час все узнали о том, что текущее благосостояние Гриффинов не что иное, как фальшь, а точнее лишь выручка с продажи фамильных драгоценностей семьи Фаулер. Так, учеба Вайолет в магистратуре стоила одну брошь, инкрустированную бриллиантами и рубинами, а музыкальный колледж Лео – перстня прадеда покойного короля. Все эти годы Джеральдин вела себя предельно аккуратно – поддельные имена, разные ювелиры и даже соседние страны, но решив продать диадему, она совершила роковую ошибку, и теперь ее цена перестала считаться в денежном эквиваленте, а стоила пять человеческих жизней.

Вайолет казалось, что она сидит в портере зрительного зала какого-то дешевого театра, на подмостках которого разыгрывается никому не понятная монодрама, где ее мать играет единственную, от того и главную роль. Постановка была настолько плоха, что зрители в ее лице уже устали сопереживать герою, и откровенно скучали, лишь иногда вздрагивая от звона битой посуды.

– Мы можем поговорить? – Эрик тихонько коснулся ее руки для привлечения внимания.

Вайолет взглянула на маму, которая в цикле своей истерики снова достигла этапа рыдания, и, решив, что ее отсутствия никто не заметит, утвердительно кивнула и покинула кухню, движением головы приглашая за собой Эрика.

На улице было уже темно и прохладно, и Вайолет, поежившись, стала тереть ладонями плечи, для того, чтобы хоть немного согреться.

– К сожалению, у меня нет при себе куртки, Ваше Высочество, чтобы накинуть вам на плечи, – искренне расстроился Эрик. – А предлагать вам свои объятья я сочту неуместным.

– Уже Ваше Высочество? – усмехнулась Вайолет и глубоко вдохнула ночной воздух. – Совсем недавно ты подшучивал надо мной.

Эрик учтиво склонил голову:

– Прошу прощения за дерзость, я забыл, с кем разговариваю.

Вайолет, повернув голову, окинула его взглядом через плечо.

– Расслабься, меня никто не называет Ваше Высочество. Можешь говорить со мной просто как со знакомой.

– Как тебе будет угодно, Июлия…

– Вайолет, – поправила она Эрика. – Меня звали Июлия лишь первую неделю моей жизни. Это имя мне чужое.

– Я категорически не согласен. Как бы не складывались обстоятельства, и какое бы имя тебе не пришлось носить, ты останешься Июлией Фаулер до конца своих дней.

– Как высокопарно, – Вайолет подняла голову и посмотрела на убывающую луну, пытаясь обдумать слова Эрика. – Ты об этом хотел поговорить?

– Не совсем, – он качнул головой. – Но в какой-то степени это тоже можно вписать в контекст разговора.

– Надеюсь, он не будет долгим, – Вайолет оставила тщетные попытки согреться, и просто стояла, скрестив руки на груди, ощущая, как кожа становится гусиной от холода. – Иначе я тут околею.

– Я постараюсь. Неужели вы и правда никогда не собирались возвращаться?

– Нет, – Вайолет повернулась к своему собеседнику. – Если бы вы нас не нашли, мы бы продолжили жить своей скучной английской жизнью, и мои дети уже наверняка никогда бы не узнали о связи нашей семьи с маленькой европейской страной.

– Я не понимаю, – Эрик внимательно вглядывался в ее лицо удивленными глазами.

– А тут и нечего понимать – дедушка умер, чудом успев спасти нас, значит, поставил наше выживание на первое место.

– Возможно, чтобы вы смогли отомстить…

– Чтобы нас не расстреляли в подвале, предварительно поморив голодом,– Вайолет чуть повысила тон, чтобы ее слова приобрели хоть какой-то вес, потому что она сама не особо в них верила. – Насколько я помню, дедушка застрелился, да? Если уж король предпочел не бороться, что уж говорить обо мне?

– А если я скажу, что его убили? Теперь ты можешь сказать. Что чувствуешь себя на своем месте?

Вопрос Эрика словно выбил почву под ногами Вайолет, заставляя сердце забиться в бешеном ритме. Она не находила в себе сил солгать, пока ее не отрезвил звон очередной разбитой чашки.

«Слушай, Вайолет, – обратилась она сама к себе. – Там в доме человек, прошедший несколько кругов ада, чтобы сохранить тебе жизнь, а ты не только не смогла нормально с ней поговорить, так еще и готова распустить тут сопли перед непонятно кем, что тебе тут плохо и одиноко. Твоя семья тут, и только их интересы ты должна сейчас защищать».

– О чем ты говоришь? – сказала Вайолет, старательно придавая голосу как можно больше уверенности. – У меня тут учеба, любовь и семья. И то, что я действительно боюсь потерять сейчас – эти три вещи.

Эрик молча смотрел на Вайолет, словно осознавая сказанное. В его глазах читалось разочарование – картинка, нарисованная в воображении, явно не совпадала с реальностью.

– Ты врешь, – словно отрезал он после недолгого молчания. – Для тебя важно не только это. Ты не глупа, и прекрасно понимаешь, что этим вечером обычная семья разрушена навсегда, и при любом раскладе быть дальше Вайолет Гриффин никак не получится.

– С чего ты решил? – она сделала шаг назад, будто пытаясь отгородить себя от правды таким образом.

– Потому что после нас за вами придут они, Июлия.

Вайолет ничего не оставалось кроме как просто смотреть куда-то за спину Эрика, пока к ней приходило осознание правдивости его слов. Она искала пути решения – побег в другую страну, новый язык, смена деятельности – и все это было не важно. Истинно она боялась потерять только одно – того человека, который всматривался сейчас в Эрика стоя прямо на дороге возле ее дома.

– Даниэль!

– Вот так встреча! – сказал он бодрым голосом, направляясь к ним.

Недоверчиво оглядев Эрика, он насупил брови, потом внимательно посмотрел на Вайолет, убеждаясь, что с ней все в порядке, а затем его взгляд остановился на выбитой входной двери их дома.

– Вас ограбили? – обеспокоено спросил он, еще раз осматривая Вайолет.

«Ох, если бы …! – подумала Ви и натянула на себя самую дружелюбную улыбку.– Ты совсем некстати, Даниэль. Если сейчас придется разбираться еще и с тобой, я сойду с ума».

– Нет, все немного иначе, – мягко начала Вайолет, снова ежась от холода. – К нам неожиданно приехали старые знакомые моих родителей.

Даниэль внимательно и с недоверием поглядывая на Эрика, молча снял с себя бомбер с эмблемой какой-то футбольной команды и накинул его на плечи Вайолет.

Ви по инерции укуталась в него и, почувствовав запах Даниэля ощутила, как уголки глаз неприятно пощипывают подступающие слезы, и если секунду назад она боялась, что он останется, то сейчас ее пугала мысль, что он уйдет.

«Вот почему маму сейчас успокаивает только папа».

– Даниэль, – он протянул руку. – Вы, я так понимаю, гость?

Эрик напрягся и мельком взглянул на Вайолет, ища поддержки.

– Да, мы очень неожиданно нагрянули.

– Так неожиданно, что сломали дверь? – вкрадчиво спросил Даниэль.

Вайолет позабавило то, как он пытается выяснить обстоятельства, видя в Эрике угрозу: будучи одного роста, Даниэль явно уступал ему в параметрах – Эрик обладал внушительного размера грудной клеткой и мускулистыми руками, имя под кожей не только мышцы, в отличие от него.

Эрик не находил ответа и Вайолет пришлось спасать ситуацию:

– Это долгая история, давай поднимемся ко мне, тут становится все холоднее, – она взяла Даниэля за руку и, не дожидаясь его согласия, буквально отбуксировала его в сторону дома.

– Так, а теперь рассказывай, что тут происходит? – Даниэль удобно расположился на кровати, показывая явную готовность услышать подробности истории.

Ви замялась. Уйти от ответа у нее явно уже не получится, но и вывалить всю правду она была не готова.

– Так, мисс Гриффин, если ты сейчас думаешь, как ловчее мне соврать, я напоминаю, что все твое вранье я чувствую еще до того, как слова вылетят из твоего рта, – усмехнулся он. – Так что будь добра…

Вайолет внимательно посмотрела на него, убеждаясь в правдивости слов. Даниэль не врал.

«Да что сегодня за день-то такой! – запричитала она, сев на кровать. – Ну, сейчас или никогда!»

– Даниэль, я не англичанка, – выпалила Ви, и обернулась, наблюдая за реакцией.

Он расплылся в улыбке.

– Если ты итальянка, то я готов выучить все рецепты пасты, bella! –он потянул ее за руку, заставляя лечь ему на грудь.

– Эй, я не шучу, – она высвободила руку, хотя в глубине души очень хотела подчиниться. – Я из маленькой европейской страны. И ты многого обо мне не знаешь.

– Тоже мне новость, мисс Загадка, – пожал плечами Даниэль. – Как это должно объяснить здоровяка и выбитую дверь?

– Согласна, я не с того начала, погоди минутку, – Вайолет вскочила с кровати и отодвинув стопку вещей взяла с комода семейное фото, а по дороге назад еще и ноутбук. – Вот это моя семья.

Даниэль взял из рук Вайолет фотографию и непонимающе посмотрел на нее.

– Что я должен тут увидеть?

– Сейчас, – Вайолет поочередно открывала папки в ноутбуке и быстро вводила пароли, пока не дошла до нужной. – А вот это семья свергнутого короля Рико-Сантарио.

Она повернула ноутбук экраном к Даниэлю.

Ви наблюдала за его непонимающим взглядом сначала в ноутбук, а потом на фотографию.

– Да, твоя мама очень похожа на эту девушку, – подытожил он.

– Они не просто похожи, – Вайолет тяжело вздохнула. – Девушка на фото и есть моя мама. А рядом мои бабушка и дедушка.

– Ты меня разыгрываешь, – Даниэль склонил голову набок с легкой полуулыбкой.

– Если бы это было так. Посмотри внимательней на женщину.

Даниэль свел брови к переносице и приблизился к экрану. От напряжения Вайолет до крови прикусила губу.

– Это миссис Фоул? – удивленно спросил Даниэль.

Вайолет кивнула.

– Не может быть… – Дани шокировано запустил руку в волосы. – Это какой-то сюр…Но как это связано с дверью?

– Сегодня вечером к нам ворвались люди в форме и назвались Сопротивлением. Они хотят, чтобы я вернулась домой и возглавила переворот.

– Переворот? – эхом отозвался Даниэль.

– Бабушка прострелила холодильник, а мама перебила уже, наверно, всю посуду.

Даниэль продолжал ошарашено смотреть на нее. Вайолет же набиралась сил для окончания своего рассказа.

– Именно поэтому мне всегда была близка тема Рико-Сантарио, и вот почему в моей работе не было материалов. Я боялась, что кто-нибудь узнает либо мою маму, либо бабушку. Я всегда так рьяно отстаивала теорию о смерти наследников, потому что хотела внушить это как можно большему количеству людей. Я родилась в июле, а не в августе, и зовут меня вовсе не Вайолет.

– Июлия, – прошептал Даниэль. – Так он тебя назвал, я слышал это.

Она подтвердила этот факт кивком.

– И еще… Я точно знаю, кто родился у принцессы Рико-Сантарио, – Вайолет сделала глубокий вдох. – У них родилась дочь. Я.