От издателя

Предлагаемая книжка «Суеверие государства», составленная Л.Н.Толстым в 1910 году, представляет собой одну из частей большого последнего предсмертного труда Льва Николаевича «Путь жизни», изданного под его наблюдением нашим издательством в виде 80-ти отдельных выпусков и в одном большом томе.

Эта часть по цензурным условиям не могла появиться при старом порядке в России. Глубоко радуюсь, что могу выпустить теперь в свет эту книжку, огромного, по-моему, значения.

Часть мыслей, заключающихся в ней, подписана именами других мыслителей и писателей, но все эти мысли не только выбраны Львом Николаевичем из тех, которые особенно верно и глубоко выражают собственные его взгляды на государство, но и подвергались такой сильной его обработке, что могут считаться почти как бы его собственными мыслями о том вопросе, который имеет такое огромное значение в жизни человечества.

Пусть же теперь, звуча из-за могилы, из вечности, великий голос Толстого поможет человечеству стряхнуть с себя тяготеющие над ним заблуждения и великими усилиями духа освободиться из векового рабства призракам, созданным и поддерживаемым самими же людьми, страдающими в этом рабстве.

И.Горбунов-Посадов Август 1917 г.

I. В чем ложь и обман учения о государстве

1. Лжеучение государства состоит в признании себя соединенным с одними людьми одного народа, одного государства, и отделенным от остальных людей других народов и других государств. Люди мучают, убивают, грабят друг друга и самих себя из-за этого ужасного лжеучения. Освобождается же от него человек только тогда когда признает в себе духовное начало жизни, которое одно и то же во всех людях. Признавая это начало, человек уже не может верить в те человеческие учреждения, которые разъединяют то, что соединено Богом.

2. Разумно любить добродетель, уважать подвиги, признавать добро, откуда бы мы его ни получали, и даже лишаться своего удобства для славы и выгоды того, кого любишь, и кто того заслуживает: таким образом, если жители страны нашли такое лицо, которое показало им большую мудрость, чтобы охранять их, большую храбрость, чтобы их защищать, и великую заботу, чтобы управлять ими,– и если вследствие этого они привыкли повиноваться ему так, чтобы предоставить ему некоторые выгоды, я не думаю, чтобы это было неразумно.

Но, Боже мой! Как назовем мы то, когда видим, что большое число людей не только подчиняются, но раболепствуют перед одним человеком или перед немногими некоторыми людьми,– и раболепствуют так, что не имеют ничего своего: ни имущества, ни детей, ни даже самой жизни, которые бы они считали своими, и терпят грабежи, жестокости не от войска, не от варваров, но от одного человека и не от Геркулеса или Самсона, но от людей большей частью очень плохих в нравственном отношении. Как назовем мы это? Скажем ли мы, что такие люди трусы? Если бы два, три, четыре не защитились бы от одного, это было бы странно, но все-таки возможно, и можно было бы сказать, что это от недостатка мужества, но если сто тысяч людей, сто тысяч деревень, миллион людей не нападут на тех немногих, от которых все страдают, будучи их рабами, то что это за удивительное явление?

А между тем это совершается во всех странах со всеми людьми, совершается то, что несколько людей властвуют над стами тысячами деревень и лишают их свободы; кто бы поверил этому, если бы только слышал, а не видел это. И если бы это можно было видеть только в чужих и удаленных землях, кто бы не подумал, что это скорее выдумано, чем справедливо! Ведь тех нескольких людей, которые угнетают всех, не нужно побеждать, не нужно от них защищаться, – они всегда побеждены, только бы народ не соглашался на рабство. Не нужно ничего отнимать у них, нужно только ничего не давать им, и народ будет свободен, Так что сами народы отдают себя во власть угнетателей, сами перерезают себе горло. Народ, который может быть свободным, отдает сам свою свободу, сам надевает себе на шею ярмо, сам не только соглашается со своим угнетением, но ищет его. Если бы ему стоило чего-нибудь возвращение своей свободы и он не искал бы ее, этого самого дорогого для человека естественного права, отличающего человека от животного, то я понимаю, что он мог бы предпочесть безопасность и удобство жизни борьбе за свободу. Но если для того, чтобы получить свободу, ему нужно только пожелать ее, то неужели может быть народ в мире, который бы считал ее купленной слишком дорогой ценой, раз она может быть приобретена одним желанием свободы.

Бедные, несчастные, бессмысленные народы, упорные в своем зле, слепые к своему добру, вы позволяете отбирать от вас лучшую часть вашего дохода, грабить ваши поля, ваши дома; вы живете так, как будто все это принадлежит не вам, позволяя отнимать у вас вашу совесть, соглашаясь быть убийцами. И все эти бедствия и разорения, развращения происходят не от врагов, но от врага, которого вы сами себе создаете. Откуда бы была у этого врага власть над вами, если бы вы не были укрывателями того вора, который вас грабит, участниками того убийцы, который вас убивает, если бы вы не были изменниками самим себе? Вы сеете для того, чтобы они уничтожали бы ваши посевы, вы наполняете и убираете ваши дома для его грабежей. Вы воспитываете ваших детей с тем, чтобы он вел их на свои войны, на бойни, чтобы он делал их исполнителями своих похотей, своих мщений. И от этих ужасов, которых не перенесли бы и животные, вы можете освободиться, если захотите, даже не освободиться, но только пожелать этого.

Решитесь не служить ему более и вы свободны одним желанием освобождения. Я не хочу, чтобы вы нападали на этого врага, но чтобы вы только перестали поддерживать его, и вы увидите, что он, как огромная статуя, из-под которой вынули основание, упадет от своей тяжести и разобьется вдребезги.

Ла-Боэти

3. Когда посмотришь внимательно на то, чем заняты люди, то нельзя не удивляться на то, как много тратится жизней для продолжения на земле царства зла, и как поддерживает это зло больше своего то, что есть отдельные государства и правительства.

И еще больше удивляешься и огорчаешься, когда подумаешь, что все это не нужно, что все это зло, которое так благодушно делают сами себе люди, происходит только от их глупости, только оттого, что они позволяют нескольким ловким и развращенным людям властвовать над собой.

Патрис Ларокк

4. Мы пользуемся благами культуры и цивилизации, но не благами нравственности, При настоящем состоянии людей можно сказать, что счастье государств растет вместе с несчастьями людей. Так что невольно задаешь себе вопрос, не счастливее ли бы мы были в первобытном состоянии, когда у нас не было культуры и цивилизации, чем в нашем настоящем состоянии?

Нельзя сделать людей счастливыми, не сделав их нравственными.

Кант.

5. «Я очень сожалею о том, что должен предписывать отобрание произведений труда, заключение в тюрьму, изгнание, каторгу, казнь, войну, т.е. массовое убийство. но я обязан поступить так, потому что этого самого требуют от меня люди, давшие мне власть», говорят правители. «Если я отнимаю у людей собственность, хватаю их от семьи, запираю, ссылаю, казню, если я убиваю людей чужого народа, разоряю их, стреляю в городах по женщинам и детям, то я делаю это не потому, что хочу этого, а только потому, что исполняю волю власти, которой я обещал повиноваться для блага общего», говорят подвластные. В этом обман лжеучения государства. Только это укоренившееся лжеучение дает безумную, ничем не оправдываемую, власть сотням людей над миллионами и лишает истинной свободы эти миллионы. Не может человек, живущий в Канаде или в Канзасе, в Богемии, в Малороссии, Нормандии, быть свободен, пока он считает себя (и часто гордится этим) британским, североамериканским, австрийским, русским, французским гражданином. Не может и правительство, призвание которого состоит в том, чтобы соблюдать единство такого невозможного и бессмысленного соединения как Россия, Британия, Германия, Франция – дать своим гражданам настоящую свободу, а не подобие ее, как это делается при всяких хитроумных конституциях, монархических, республиканских, или демократических. Главная и едва ли не единственная причина отсутствия свободы – лжеучение о необходимости государства. Люди могут быть лишены свободы и при отсутствии государства, но при принадлежности людей к государству не может быть свободы.

6. Работнику сам хозяин задал дело. И вдруг, приходит чужой человек и говорит ему, чтобы он бросил хозяйское дело и делал бы совсем противное тому, что приказал хозяин, чтобы даже испортил начатое хозяином дело. Не правда ли, надо, чтобы работник был совсем сумасшедшим человеком для того, чтобы зная, что он весь во власти хозяина и что хозяин может всякую минуту потребовать его к себе, чтобы, зная все это, работник соглашался делать все противное воле хозяина, что велит делать этот чужой человек.

И что же, это самое делает всякий христианин, когда он по приказу урядника, губернатора, министра, царя, делает дела, противные его совести и закону Бога: отбирает у бедняков имущество, судит, казнит, воюет.

Почему же он делает все это? А потому, что верит в лжеучение государства.

7. Можно понять, почему цари, министры, богачи уверяют себя и других, что людям нельзя жить без государства. Но для чего стоят за государство бедные, которым государство ничего не дает, а только мучает? Только оттого, что они верят в лжеучение государства.

8. Лжеучение государства вредно уже одним тем, что выдает ложь за истину, но больше всего вредно тем, что приучает добрых людей делать дела, противные совести и закону Бога: обирать бедных, судить, казнить, воевать и думать что все эти дела не дурные.