Лев Николаевич - глыба, мастер и вообще матёрый человечище. Читал и восторгался, совершенно не увидев лишнего в произведении. Бытописание, людская психология, повседневность и рефлексия, описания природы и казацкие песни - всё ярко и точно предстаёт перед глазами. Диалоги, монологи, размышления про себя и вслух, голос автора со стороны, абсолютно разные характеры героев - получил от чтения невероятное удовольствие. Я не разделяю идеи толстовщины, могу сколько угодно насмехаться над писателем, сидевшим в Ясной Поляне, валявшим девок по сеновалам и провозглашавшим, что города, дескать, душат. Но его произведения почему-то не раздражают, а приносят некое умиротворение. Как будто бы Толстой посередине между всем между казаками и дворянами, мирными людьми и солдатами, женщинами и мужчинами. Чем бы заняться образованному человеку в приграничной деревне? Бои, гуляния, попойки и щипания девок - вот и весь сказ. Главный герой с говорящей фамилией Оленин - классический пример одинокого человека, с раздвоением хода мыслей, если можно так выразиться. Очень напомнил мне Николеньку ("Детство, отрочество, юность"). Вырваться бы из города и припасть к лону природы, только вот пока неясно, какой. А может, отдать себя полностью любви к женщине? Или к народу? Не, лучше бы к земле, вот оно. Но тут есть нюанс.
Итак, Оленин Дима, мальчик двадцати четырёх лет, промотавший уже половину состояния (ну отлично, можно дожить до пятидесяти и смело умирать нищим); нигде никогда не работал, а лишь числился; ни во что не верил и ничего не признавал. Неуч и ресторанный прожигатель жизни. Офицер, не имевший ни семьи, ни отечества, ни веры, ни нужды, любящий лишь себя. Забавно, как Толстой объясняет и оправдывает Оленина: "И не мог не любить себя, потому что ждал от себя всего хорошего... Потому, что не успел разочароваться в самом себе." Чтобы разочароваться в себе, нужно из себя что-то представлять, как мне казалось. Парнишка же гордится, что на последней попойке никто не выпил больше его, а ещё, что выучил цыган новой песне. Вот и все достижения. По дороге на Кавказ, куда он записался, юнкером, мечтает о рабыне, черкешенке с покорными глазами. Грешным делом вспомнилась "Белла" Лермонтова, но уверяю вас, противостояния эгоизма героя и воли к свободной жизни дикарки не случится. Больше всего нравится противоречие между Толстым-писателем и этим его персонажем. Кто врёт - Толстой, оправдывая этого никчёму или Оленин не видит противоречий между действительностью и своими словами?
Узнаем далее
Смотрите. Поселившись в станице, писатель об Оленине говорит, что тот не идёт по проторенной дорожке российского офицерства - не ходит на сборища, не пьёт там, не волочится за казачками, а осмысленно проводит досуг. Как же? Ну конечно - он ходит на охоту и бродит до вечера по лесу.
Само собою сделалось, что он просыпался вместе со светом. Напившись чаю и налюбовавшись со своего крылечка на горы, на утро и на Марьянку, он надевал оборванный зипун из воловьей шкуры, размоченную обувь, подпоясывал кинжал, брал ружьё, мешок с закуской и табаком, звал за собою собаку и отправлялся часу в шестом утра в лес за станицу. Часу в 7-м вечера он возвращался усталым, голодным, с 5, 6-ю фазанами за поясом, иногда с зверем, с нетронутым мешочком, в котором лежали закуска и папиросы. Если бы мысли в голове лежали так же, как папиросы в мешке, то можно было бы видеть, что за все эти 14 часов ни одна мысль не пошевелилась в нём. Он приходил домой морально свежий, сильный и совершенно счастливый. Он не мог бы сказать, о чём он думал всё это время? Не то мысли, не воспоминания, бродили отрывки всего этого. Опомнится, спросит: о чём он думает? И застаёт себя или казаком, работающим в садах с казачкою-женою, или абреком в горах (которого вчера ещё резал), или кабаном, убегающим от себя же самого.
Здорово, правда? Сейчас бы желать побыть абреком, а иногда и кабаном. Оленем он уже является, впрочем. Хорошо, а что же дальше?
Вечером, непременно сидит у него дядя Ерошка. Ванюша приносит осьмуху чихиря, и они тихо беседуют, напиваются, и оба довольные расходятся спать. На завтра опять охота, опять здоровая усталость, опять за беседой также напиваются и опять счастливы.
Короче говоря, парнишка делает всё то же, что и другие, но не признаётся в этом - смотрите, я выше этого, я оригинален. Разросшееся до огромных размеров самолюбие Оленина перешло в интересную форму стеснения. Он попросту не может сказать ничего без внутренних колебаний и дум: "А что они тогда обо мне подумают? А как это дальше получится?"
Четыре основных персонажа и точки напряжения - Оленин, Марьянка, Лукашка и Ерошка. Здорово, что Толстой здесь поиграл ещё лингвистически, обозначая в именах, кто из какого мира. Любовный треугольник вышел слабоватым, потому как каждой его вершине на самом деле не важна связь с другой. Мне было скорее любопытно, как закончит автор произведение, разрубит эти отношения. Кто-то должен выйти из треугольника, чтобы продолжить дальше жить. Оленин бестактен и изумительно туп, подходя к Марьяне с требованиями и уточнениями, выйдет ли она за него, как раз в ту минуту, как её бывший жених, которого она знает много лет и который ей нравится в глубине души, лежит на смертном одре, подстреленный чеченцем. Оленин видел, как Лукашку ранили и как его понесли в станицу. До разговоров ли о любви, если не хватает такта повременить и подождать? Но нельзя не отметить, что Оленин внезапно уезжая, поступает, как и всегда до этого - бежит от обстоятельств. А то вдруг Марьяна бы погоревала, да передумала бы и кааак согласилась выйти за барина - пришлось бы за слова свои отвечать, а это сложно и страшно. Толстой не говорит куда, просто в закат.
В "Казаках" как и во многих произведениях Толстого поднимается идея противопоставления города и деревни, точнее, того, где на Руси люди лучше. Взаимные кражи лошадей и женщин у казаков и чеченцев Толстой считает неким природным эффектом. Бессмысленным, но неостановимым. Как смерч, к примеру. Казачество показано диким, но здоровым и мощным. Оно как пёс - без злобы рвёт глотку, потому что так испокон веков принято и царь так указывал. В этом аспекте не могу промолчать при сравнении Оленина и Лукашки. Как бы мне не был противен первый, он стоит выше Лукашки и Ерошки даже не по свойствам души и сердца, а только лишь по своему развитию, каким бы ни было оно бедным. Оленин не будет в состоянии, как Лукашка, убить человека с радостью охотника, травящего зверя, чтобы потом выторговывать и обменивать вещи покойного. Оленин более нравственный, если хотите. Лукашка не понимает женской природы, не вникает, почему и отчего его женщина расстроена. Он может лишь застращать её, пообещав, что "она будет плакать от него, когда он станет ей мужем". Я не вижу Оленина по пьяни бьющего женщину, влезающего к ней в комнату, а дикое нутро Лукашки способно толкнуть его на подобные поступки. Не оправдываю Дмитрия Оленина, даже осуждаю, однако не мог не отметить зерна нравственности. Оборву рецензию как Толстой свою повесть - внезапно. Оленины вышли из чата.