Готово, готово, соколик! — сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенною рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.