Цитаты из книги «Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков»

«…Господи! Почему, если человеку не нравится общество, в котором он живет и все пороки которого хорошо знает, то непременно надо воображать общество иное, на иных принципах построенное, каким-то раем, идиллией, скопищем добродетелей?» Эти слова из очерка Наталии Ильиной «Путешествие по Италии со старым другом» – относятся к ее диалогам 60-х годов с другом юности, французским инженером, умным и достойным человеком.

Понимая, что сталинизм – закономерное продолжение ленинской системы, а никакое не отклонение, Конквест написал по этому поводу «лимерик».   Великим марксистом был Ленин, Коль поставил страну на колени, Три мильона замучил, Да Сталин был круче — Десять – смог превратить в свои тени.

Петра Винса арестовали 26 апреля 1936 года. Из обвинительного заключения по так называемому делу Омской общины баптистов: «Петр Винс прибыл из Америки в 1926 г. До этого руководил русскими белогвардейскими (!) сектами баптистов в Детройте и Питтсбурге. Имеет связь за границей с отцом, служителем культа в Канаде – иноподданным… В Омске в 1935 г. возглавил руководство по организации контрреволюционных кадров баптистов на борьбу с советской властью и помощи интервентам на случай войны».

«В России за 10 лет меняется все, а за 200 лет – ничего», – эта фраза, приписываемая обычно Столыпину, на самом деле принадлежит писателю Максиму Осипову и сказана уже в XXI веке.

Перед войной из трех тысяч проживавших в СССР болгарских коммунистов – был репрессирован каждый третий, в том числе 600 погибли в сталинских застенках.

Похоже, до самого нападения Германии на СССР Сталин надеялся на то, что оно не состоится или будет еще не скоро. В апреле 1941 года, во время проводов на вокзале в Москве министра иностранных дел Японии Мацуоки, корреспондент немецкой газеты оказался свидетелем разговора Сталина с германским военным атташе. Сталин спросил его: «Вы немец?» Атташе ответил: «Да». Тогда Сталин ему заявил: «Мы будем дружить».

Разоблачение обмана приносит удовлетворение, самообмана – разочарование. Народная мудрость

«Россия навсегда обезображена для меня холодом и грязью, – записал в своем дневнике Теодор Драйзер. – …Странно, что после одиннадцати лет полной свободы пролетарская ванная комната, в которой я находился, была бесконечно грязнее любой клетки в зоопарке. …Пока же их гостиницы, поезда, железнодорожные вокзалы и рестораны сверх всякой меры грязны и очень плохо оборудованы. Они недостаточно часто моют окна. Они недостаточно хорошо проветривают помещения». Драйзер испытывал «ощущение чего-то такого, что нельзя назвать ни похвальным, ни полезным для здоровья. И это нельзя оправдать бедностью. В Голландии, Германии, Франции и Англии почти столько же бедных людей, сколько в России…»

«Когда я называю советские товары “жалкими отбросами”, я ничего не преувеличиваю… Такого дерьма, каким они торгуют, я еще нигде не видел… Воистину нужно быть гением, чтобы суметь здесь одеться… Их ткань – это настоящая пакля, даже нитки не держатся. И за это надо платить! Обратите внимание!.. Нужен целый воз денег, чтобы сделать самое обычное приобретение… несколько хлопчатобумажных отрезов!» (Луи Селин, 1936). «Что делают эти люди перед магазином? Они стоят в очереди. В очереди, которая протянулась до ближайшей улицы. Стоят человек двести или триста, спокойно, терпеливо, – ждут. Еще рано, и магазин закрыт. Я возвращаюсь минут через сорок – те же люди продолжают стоять. Для меня это удивительно – зачем было приходить раньше? Что они выигрывают? – Как что выигрывают? Обслужат тех, кто пришел первым. И мне объясняют, что в газетах было объявлено о большом поступлении… не знаю чего (кажется, речь шла о подушках). …Продираясь сквозь толпу (или подталкиваемый ею), я обошел магазин вдоль и поперек и сверху донизу. Товары, за редким исключением, совсем негодные» (Андре Жид, 1936). «На Батумском рынке процветает спекуляция контрабандными шелковыми чулками. …Женщины, если бы могли, продали бы СССР за пару шелковых чулок» (Элени Казандзаки, 1927).

Будучи в Ленинграде 8 лет спустя, французский писатель Луи-Фердинанд Селин поинтересовался в одной из ленинградских больниц зарплатой санитарок. Выяснилось, «80 рублей в месяц (одна пара обуви в России стоит 250 рублей)». «Я видел множество больниц, причем везде, и в городах, и в деревнях, – …но такого, чтобы в больнице отсутствовало самое элементарное, самое необходимое для ее мало-мальски нормального функционирования, такого я больше не видел нигде. …Бог мой! все рваное! какой-то гигантский заброшенный сортир… ничего ужаснее я в жизни не видел…»