Цитаты из книги «История русской революции. Том II, часть 2»

Враг – не крестьянин, а большевики, иногда анархисты.

Парижские рабочие, как говорил Маркс, не требовали от Коммуны чудес. Нельзя ждать мгновенных чудес от диктатуры пролетариата и теперь. Государственная власть не всемогуща. Нелепо было бы думать, что стоит пролетариату получить власть – и он путем нескольких декретов заменит капитализм социализмом.

«Минет для России эпоха демократической революции, – писал Ленин в 1905 году, – тогда смешно будет и говорить о „единстве воли“ пролетариата и крестьянства…»

Вряд ли стоит теперь останавливаться на утверждениях обиженных русских собственников, будто революция привела к культурному снижению страны. Опрокинутая Октябрьским переворотом дворянская культура представляла собою, в конце концов, лишь поверхностное подражание более высоким западным образцам. Оставаясь недоступной русскому народу, она не внесла ничего существенного в сокровищницу человечества.

Противники злорадствуют по поводу того, что страна советов через полтора десятилетия после переворота очень мало еще походит на царство всеобщего благополучия. Такой довод мог бы быть продиктован только чрезмерным преклонением пред магической силой социалистических методов, если бы на самом деле он не объяснялся ослеплением враждебности. Капитализму понадобились столетия, чтобы, подняв науку и технику, ввергнуть человечество в ад войны и кризиса. Социализму противники отпускают лишь полтора десятилетия на то, чтобы построить и обставить земной рай.

вчерашний смазчик вагонов – начальником участка или начальником станции; вчерашний слесарь – начальником мастерской»

Кто же поверит, – с возмущением писал по этому поводу один из русских генералов, Залесский, – чтобы дворник или сторож здания суда сделался бы вдруг председателем съезда мировых судей? Или больничный служитель – заведующим лазаретом; цирюльник – большим чиновником; вчерашний прапорщик – главнокомандующим; вчерашний лакей или чернорабочий – градоначальником;

Легкость, с которой Ленину и Троцкому удалось свергнуть последнее коалиционное правительство Керенского, – писал кадет Набоков, – обнаружила его внутреннее бессилие. Степень этого бессилия изумила тогда даже хорошо осведомленных людей»

В развитии русской революции, именно потому что это подлинно народная революция, приведшая в движение десятки миллионов, наблюдается замечательная последовательность этапов. События сменяют друг друга, как бы повинуясь законам тяжести. Соотношение сил проверяется на каждом этапе двояко: сперва показывают могущество своего натиска массы; затем имущие классы, пытаясь взять реванш, тем ярче обнаруживают свою изолированность.

Отзвучал последний звук припева, но съезд все еще стоял слитной человеческой массой, завороженный величием того, что переживал. И взоры многих остановились на невысокой коренастой фигуре человека на трибуне, с необыкновенной головой, с простыми чертами скуластого лица, измененного сейчас бритым подбородком, с этим насквозь видящим взглядом небольших слегка монгольских глаз. Четыре месяца его не было здесь, самое имя его почти успело отделиться от живого образа.