Отзывы на книги автора «Лев Данилкин»

Вот и подошла к концу моя почти что трехмесячная эпопея с, чего уж там, одним из самых масштабных, самых требовательных, самых хватит-я-больше-не-могу текстов в моей жизни. «Ленин» Льва Данилкина доставил мне целый ворох самых разнообразных эмоций: от искреннего наслаждения и восторга вплоть до немого беспомощного крика и ипохондрии. Забегая наперед, могу точно сказать, что этот опыт запомнится мне не только этими психоэмоциональными качелями; он совершенно точно займет в моем образовании и культурном бэкграунде важное и полезное место. В конце концов, даже если скептически относится к тезису, что историю своей страны нужно знать, можно достаточно уверенно заявить, что ТАКУЮ историю такой страны можно и нужно хотя бы узнать (с вами случилась игра слов). И именно таким любопытным, всего лишь жаждущим немного узнать, я приступил к чтению «Пантократора солнечных пылинок» (альтернативное название биографии) очень мной уважаемого Льва Александровича Данилкина. Но так получилось, что одет я оказался совсем не по погоде. Литературное путешествие, которое создал Данилкин, оказалось гораздо более жестким, а где-то даже жестоким к «да мне просто интересно почитать». Но, обо всем по порядку, и начнем, пожалуй, с самого автора.

Кто не знает, многие годы назад, когда трава еще была зеленее, а Биг-Мак стоил всего… В смысле, что это? Ладно-ладно, в общем давным-давно, Лев Данилкин был штатным литературным колумнистом печатного журнала «Афиша» и, ничто, слышите, абсолютно ничто не указывало на то, что годы спустя этот человек создаст монструозный талмуд, по своей фактической проработке пугающий даже опытного читателя. Данилкин сам признается в послесловии, что, мол, ну а что делать, да, прочитал все 55 томов полного собрания сочинений Владимира Ильича. Ну да, и еще примерно столько же томов сопутствующих материалов. Понимаете, да, для многих, в том числе, для меня это просто 2 года чтения. А для него – подготовка к книге. Но, как я отметил выше, кредит доверия к Данилкину был очень высок. В конце концов, именно благодаря его рецензиям, я открыл для себя огромное количество новых авторов, многие из которых стали для меня литературными кумирами. А то, что человек так готовится, почти по методу Станиславского, к написанию биографии – что же в этом плохого? Даже наоборот, здорово (но немного пугает, ничего не могу с собой поделать).

Полное погружение в жизнь Ленина сопровождается не только тем, что Данилкин прочитал все его труды. Хотите верьте, хотите нет, но он и посетил абсолютно все доступные (некоторые не очень) места, в которых Владимир Ильич жил-писал-работал. И для понимания масштаба, а многие, в том числе и я, не понимают этой географии, это абсолютно феноменальный маршрут. Это, как и крупные европейские города (Лондон, Париж, Женева, Цюрих, Брюссель, etc), так и, например, пригород Кракова, швейцарская городская деревушка Зеренберг и, конечно же, остров Капри. Россия тоже не отстает: каждый домик, каждая деревушка, в которой Ленин был в диапазоне своей общественной и не очень деятельности – везде Данилкин побывал. И это еще бОльшие расстояния, от Самары до Симбирска. Дача на границе с Финляндией, где Ленин жил и работал в 1905-1907 – нет проблем. Подмосковная дача в Костино в начале 20-х – окей, это просто, я доеду на такси. Крошечная Алакаевка, где Ленин просто провел какое-то время в самом своем детстве – хорошо, я поеду на автобусе и пойду пешком, если туда не ходят поезда. Честно говоря, может создаться впечатление, что это too much, Лев, ты нас пугаешь, остановись. Но Данилкин идет по биографии Ленина с маниакальной точностью и достоверностью – в этом смысле его «Ленина» можно помещать в Палату мер и весов. Если вам нравится в нон-фикшнах подобная достоверность – добро пожаловать. Эта книга точнее, чем швейцарские часы.

И да, пускай у вас не создается впечатления, что подобная проработка материала вызывает какие-то сложности у читателя. Вовсе нет, возможно, это вообще какой-то мой пунктик на этот счет, как потребителя в основном художественных произведений. Сложность может возникнуть разве что от объема (900 страниц) очень насыщенного информацией материала – это да. Но в остальном, как биография, «Ленин» мог бы быть прекрасным примером того, как и должен работать биограф. Вот как, например, самый знаменитый биограф Запада Уолтер Айзексон работал над биографией Леонардо да Винчи? Сколько информации там потерялось и до сих пор не нашлось? Искал ли их Айзексон? На счет него не знаю, но Данилкин нашел даже то, что немного занесло песком времени. В этом смысле, если вам нравятся исторические книги с точной хронологией, и вам очень важно знать по каким именно улицам Москвы Ленин учился кататься на велосипеде в 1894 году – опять же добро пожаловать. Так, а в чем тогда моя проблема?

Язык. Я, признаюсь, не большой чтец биографией, не совсем знаю, как они пишутся, сколько там субъективизма можно насыпать на поле сухих объективных фактов. У меня есть представление как должен выглядеть такой вот «сухой объективный» нон-фикшн – это «Падение Третьего Рейха» Уильяма Ширера; книга, в которой автор – учитель истории, который дает истории самой говорить за себя. У Данилкина совершенно другая метода. Во-первых, он настоящий интеллектуал, его словарный запас пугающе огромен. В целом, у меня нет проблем, когда автор называет «водоворот» - «маелстремом», хорошо, пускай. Даже в нон-фикшне. «Филлеасфогговская одержимость» Ленина – чуть сложнее, это что, Жюль Верн? Ну хорошо, автор считает это наиболее подходящей метафорой. Но как вам это – «Ленин в тиаре из политических фанаберий» (что, простите?), или, чего уж там, можно и подлиньше – «практическая деятельность в мире борхесовских классификаций - в мире со странной топологией, деформированных общественных структур, заклинивших друг о друга плоскостей» (помогите, пожалуйста). Понимаете, да? И, поверьте, такие отрезки не нужно искать по тексту с лупой – они встречаются на каждой странице. И читать этот триумф эрудированности и интеллектуального превосходства порой крайне непросто.

Ок, но это еще всего лишь «во-первых». Во-вторых, когда вы разберетесь вообще, что такое «фанаберии» и «маелстрем», вам предстоит разбираться дальше. Вот, например, «борхесовские классификации» из последнего примера. Что это? Или вот, пожалуйста, текст-текст-текст «…выходит, из гойевского Коллоса - ну или по крайней мере Кустодиевского Большевика - Ленин превратился в чудака-изобретателя...» текст-текст-текст. Вот почему некоторые абзацы, даже если вам знакомы все слова, из которых они состоят, все равно читаются долгие минуты. Нужно отложить книгу, открыть Интернет, погуглить, как выглядят картины Гойи и Кустодиева, затем что-то прочитать о них; когда яснее не станет, вернуться к книге, прочитать абзац еще раз, ничего не понять, расплакаться, и так далее. И, если вы думаете, что метафоры и отсылки Данилкина касаются только традиционного искусства, то я вас умоляю, перестаньте. Ленин и Ким Кардашьян, Ленин и игра Ticket To Ride, Ленин и сайт «Госуслуги» - это ваши проблемы, если вы плохо знакомы с каким-то из этих явлений современной поп-культуры. Конечно, можно такие отрезки прочитывать по диагонали, но разве мы так делаем? Эта книга точно такого не заслуживает. Поэтому если вы вдруг не смотрели фильм «Выживший» с Ди Каприо, то идите и смотрите, отсылка к нему (кстати, неточная, Лев) здесь тоже есть.

Все вышеперечисленное порой, скажу честно, лишает чтение удовольствия. Это уже не чтение, а какая-то полунаучная работа, когда приходится сначала откапывать весь этот исторический или культурный бэкграунд, смотреть в словаре непонятные слова and all that stuff. Но на определенном этапе ты вдруг начинаешь понимать, что такое вот "чтение", когда сначала приходится узнавать о контексте, а потом все остальное, начинает доставлять *говорю шепотом* удовольствие. Поймите правильно, если вы хотите прочитать эту книгу и все понять – это займет у вас больше времени, чем как просто от чтения 900-страничной книги. И вопрос только в том, как вы проведете это самое лишнее время. Приведу простой пример. В главе про путешествие Ленина на остров Капри (в гости к Горькому, все верно), Данилкин упоминает, что уважаемые товарищи писатель и революционер находились недалеко от виллы видного немецкого промышленника Фридриха Альфреда Круппа «Фернзен». Того самого Круппа, который был «королем пушек» и вообще одним из главных военных промышленников на стыке веков. И конечно же, тебе хочется посмотреть, почитать про это, интересно же. Так вот, что самое смешное, ничего про виллу «Фернзен» я найти не смог (по найденной мной информации Крупп жил в люксе того же отеля, что и Горький - Grand Hotel Quisisana), однако, я узнал драматичную историю о том, что для Круппа остров Капри был местом невероятных кинки-вечеринок с явным и очевидным ЛГБТ-уклоном. Какой там «Ленин», что там дальше было с Круппом? Ничего хорошего, в Германии начала XX века гомосексуализм, мягко скажем, не одобрялся, Крупп был предан публичному остракизму. К этому кэнселлингу присоединились и итальянцы, попросив Круппа покинуть остров, даже несмотря на то, что немецкий промышленник вкладывал в остров огромные деньги, строил улицы и парки (сохранившиеся до наших дней). Крупп вернулся домой, где как-то очень подозрительно быстро скончался на своей вилле в Эссене. То, что Данилкин подкидывает между строк читателям такие интересные истории – это и есть то самое удовольствие, о котором я писал выше. Главное – погрузиться на нужную глубину.

Подобных историй в «Ленине» - огромное количество. Где-то Данилкин не утруждает себя в конкретизации (как с Круппом), где-то – наоборот, делает акцент. А когда Данилкин делает акцент, читать нужно внимательно. Одна из таких историй – это история Николая Баумана, одного из самых видных революционеров и двигателей дела Ленина. Я не буду пересказывать эту историю, о ней то Данилкин как раз рассказывает достаточно подробно. Если вкратце, Бауман как-то ухаживал за девушкой, девушка предпочла другого, Бауман начал себя вести достаточно токсично, начал говорить и писать про девушку компрометирующие гадости (это харрасмент, Бауман), девушка вскоре покончила с собой. И тут возникает как раз вопрос объективности-субъективности, потому что Данилкин выдвигает предположение, что именно этот поступок стал первым камнем раздора между Лениным (не осудил) и Мартовым (осудил), а впоследствии, как мы уже знаем из учебников по истории, расколом на большевиков и меньшевиков. Это всего лишь еще одна история, которую Данилкин находит для своих читателей уже сам, но как же ты по-другому начинаешь смотреть на события тех дней. Помните, я вам рассказывал в первом абзаце про «место в образовании». Да-да, это и есть то самое место. Конечно, тут есть вопрос о том, может ли биограф так, как будто бы нечаянно, разворачивать историю под таким углом. А с другой стороны – все аргументированно, и, пускай, субъективно, но это уже ваше дело, что делать с этим дальше.

Итак, что же получается (нет, я еще не заканчиваю). У нас есть очень сложный, (пере)насыщенный смыслами и понятиями текст, с которым иногда приходится сражаться не на шутку. Тот же самый текст – скрупулёзно проработанный, вплоть до каждого кусочка хлеба, что кушал Ленин; интересный, остроумный, рассказывающий читателю о самых важных и определяющих событиях не только одного человека, но и нашей собственной истории. Я уже вам примерно обозначил, какие истории в этой книге можно найти и как они сервированы. Но остается главный вопрос – а что же Ленин?

Безусловно, это книга о Ленине. С первого до последнего вздоха, от Симбирска до подмосковных Горок, Данилкин терпеливо идет за своим героем. Есть такое подозрение, что насыщение Лениным достигло у Льва Александровича таких пределов, что создается впечатление, что он как будто бы даже знаком со своим подопечным – настолько живо и точно даются какие-то ситуационные истории. Наверное, отношения «автор-герой» – одни из самых сложных и важных в художественной литературе, но вот парадокс – в этой биографии это и вовсе краеугольный камень. Мы еще дойдем до последней главы, но насколько ощущается развитие отношений Данилкина и Ленина сквозь страницы (хотел сказать романа) биографии. Юные годы – спокойный интерес к становлению персонажа. Первые европейские вояжи – Данилкин ходит по тем же улицам и внимательно изучает все окружающее – какой такой воздух превратил Володю Ульянова в лидера огромной страны? Болезненные неудачи 1905 года – живой интерес к тому, как Ленин переживет свой крах. Триумф 1917 года, конечно – радость (мне кажется) автора за своего героя. В дополнение к этому, а это тоже важно, Данилкин очень внимательно следит за отношениями Ленина с другим очень важным человеком этой истории – Надеждой Крупской. Немного аляповато (последние страницы биографии почему-то состоят из единственного ничем не аргументированного домысла – зачем?) Данилкин посвящает ей самые последние строки своей книги.

Но, наверное, лучше всего представление о Ленине (и о человеке, и о книге) дают две последние главы его биографии. Предпоследняя из них «Костино.1922» (куда-то, кстати, делся 1921 в хронометраже, но Бог с ним, это неважно, в книге он есть). То, насколько точно уловил Данилкин переход Ленина-человека в Ленина-сущность проявляется именно здесь. Тогда, в 1917-1918, это все равно еще человек, много думающий, много решающий, строящий и рушащий одновременно. Но именно в «костинской» главе Данилкин глобализирует повествование - нам больше рассказывают про политические процессы, создание Коминтерна, войну, как Мировую, так и Гражданскую. Ленин, начиная с конца 1920 года почти перестает быть живым человеком, а превращается в энигму коммунизма - бестелесного сверхразума, который, нет, не присутствует как герой нарратива, он и есть сам нарратив (а еще он есть коммунизм, мировая революция и тень Чингисхана). И Данилкин ловит этот момент как будто на фотокамеру – вот он, Ленин-вождь, вот здесь он стал историей. После всех этих камерных и полуинтимных зарисовок из жизни Ленина, прекрасно видна та трансформация, которая с ним случилась, не физически - но материально.

Костино в этой самой, предпоследней главе почти нет, потому что нет Ленина-человека. Данилкин знакомит читателя с отношениями Ленина с тремя большими сущностями: техническим прогрессом (электрификация и железные дороги), крестьянством (жил то в деревне в эти годы) и религией (сами знаете). И тем оглушительнее бьет читателя глава следующая, она же последняя – «Горки.1922-1924». Только нам показали такую громаду, как вот, он же, лежит, разбитый инсультом, на своей даче в Горках. Этот очередной переход – опять имеет потрясающую силу, мы снова видим Ленина-человека, такого же беспомощного и живого, которым он был, когда его выкидывали из страны или сажали в тюрьму. Но в этот раз его слабость исключительно физическая, как будто кто-то лопнул внутри него воздушный шарик. Данилкин сопереживает герою, как будто это его близкий друг. Ленин-человек умирает в последних главах дважды, оставаясь уже только в нематериальной оболочке (и живет до сих пор). Справедливости ради, материально он тоже все еще на Красной площади, но это уже другая история. Две последних главы «Ленина» - это пример настоящего мастерства, пример блестящей работы автора с материалом. Это однозначно то, ради чего стоит потратить свое время на эту книгу. Много времени. Очень много.

Но закончить я хочу немного другим. Удивительно, конечно, как события столетней давности до сих присутствуют вокруг нас. Я ради любопытства начал прикидывать со сколькими героями книги я взаимодействовал в последнее время. Это абсолютно поразительно, смотрите сами. Ок, Ленина я не беру, но как демиург коммунизма и как библиотека он существует в Москве. Смотрите дальше, работа – рядом площадь Воровского (Госиздат), есть. Крупская стоит чуть дальше, в конце Большой Лубянки. Чтобы от Воровского далеко не отходить – на Войковской (Войков, один из тех, кто организовывал расстрел царской семьи) есть парк его имени, а рядом площадь – Ганецкого (управдел Народным банком). Чуть-чуть отъехать вниз – на станции метро Аэропорт стоит огромный Энгельс. Любимый кинотеатр детства «Прага» - на площади Зденека Неедлы (один из первых членов Компартии Чехословакии). Практику на втором курсе проходил на улице Кржижановского (один из создателей плана ГОЭЛРО), обедал там же не раз на улице Ивана Бабушкина. Улица Дмитрия Ульянова – там же. Друзья из Бауманки и Плешки. И это я просто вот так, навскидку. Теперь хотя бы знаю, где и вокруг чего я существую. Интересное соседство, конечно.

Но это не вывод, просто наблюдение, а вывод немного другой. Помните, я сказал в первом абзаце, сейчас я сам себя процитирую, секунду: «даже если скептически относится к тезису, что историю своей страны нужно знать, можно достаточно уверенно заявить, что такую историю такой страны можно и нужно хотя бы узнать». Так вот. Историю нужно знать обязательно. Там столько ответов на актуальные вопросы. Ну а пока…

Читайте хорошие книги и берегите себя.

Ваш CoffeeT

Когда Льву Данилкину ещё не надоело быть критиком, он постоянно умудрялся вызывать у меня противоречивые чувства. Читая книги, на которые были написаны самые хвалебные, мудреные, остроумные и, чего уж, позёрски элегантные рецензии, я то и дело бывала вынуждена захлопывать их и в недоумении таращиться на обложку: неужели та самая книга или мне эксклюзивный экземпляр достался, где все феноменально смешные убийства или артистические исследования теории экономики, например, нещадно отцензурированы? Не совпадали мы с ним в положительных оценках почти никогда. Зато уж если напишет, что, мол, фигня невразумительная - точно, она и есть. Но он так никогда почти и не писал. Обычно следовали витиеватые периоды, внезапные тире, неоднозначные похвалы, перемежаемые точками с запятой и - бац! - опять двойка. Непонятно...Или вот ещё... Ладно, возможно, противоречия чувствам добавляла еще и

Критики и жены космонавтов всегда помогали ей родиться. Но теперь я сама вроде как... критик (вместо точек - любой эпитет по настроению), а Лев Александрович написал биографию, про которую я сейчас - сюрприз! - буду рассказывать, что это главная книга года.

Иконография Ленина обширна, но не разнообразна. С одной стороны официозные панегирики, воспоминания со слезой в голосе, тяжеловесные тома, навевающие тревожный коммунистический сон, тонны всякого дидактическо-методического и каноничные книжки для самых маленьких ленинцев. Ни в коем случае не раскраски, раскрашивать могли только члены союза художников, под неусыпным присмотром, чтоб за контур не залезали. (Что не мешало творцам эпохи позднего застоя именовать госзаказ на портреты вождя к титульным праздникам пренебрежительным "лепить куличи"). Куличи Ильичи получались большие и поменьше, с прищуром или без, с кепкой или "Правдой", в балетной позиции или на лету. Но в целом одинаково монументальные, требующие колера ведрами и гранита глыбами. С другой - постперестроечное исступленное брызганье ядовитой слюной на дальность: какую страну погубил злобный карлик-маразматик-сифилитик-немецкий шпиён-английский шпиён - "жыд!, - тогда понятно" - нужное подчеркнуть; закопать, сжечь, забыть - в любой последовательности. Это вот плюс гриб плюс малочитаемые иноземные монографии - пожалуй и всё, что мы (так называемые "широкие круги") имели по теме до данного, не постесняюсь этого слова, исторического момента.

То обстоятельство, что на фоне тотального plants vs. zombies появилась живая, своевременная, не следующая агиографическому канону и старательно непредвзятая книга Данилкина - при всех возможных скидках на индивидуальное неприятие несколько пижонского слога и претензиях типа "не сказал ничего нового" (что тут скажешь?) - имеет архиважное значение. Это я не к тому, что новейшую биографию нужно по привычке заламинировать и сдать в музей или же, наоборот, ритуально сжечь, а к тому, что теперь она точно не последняя в таком роде, дорога разведана - и это хорошо, потому как история жизни человека, в любом случае основательно повлиявшего на то, как выглядит современный нам мир, нуждается и будет нуждаться в переоценке каждым следующим поколением, независимо от того левацкие царят настроения, ультрамонархические или близкие к анабиозу.

Поэтому ничем другим, кроме как лингвистическим пуризмом, я не могу назвать и объяснить претензии к публицисту 1-ой четвери XXI века, что текст, мол, пестрит актуальным сленгом, что Чернышевский что-то вроде Пелевина того времени, что у финского полицмейстера "ангрибёрдзовская фамилия", Плеханов выступает на "марксистких лабутенах", а Ленин "генерирует мемы" и "чекинится в Праге". Что с того? Это проблемы издателей в легкообозримом будущем, если им приспичит репринтнуть "Пантократора" с развёрнутыми пояснительными сносками для любителей ретро. Книга момента, необходимая здесь и сейчас, не столько выпущенная к столетию революции, сколько приобретшая товарную спелость к 2017 году. Ленин для хипстеров? Да бросьте, не бывает никаких хипстеров. Или это тоже они?

Не зря многие мемуаристы, рассказывая о своих первых шагах в марксистских кружках, упоминают «нигилистский» вид будущих большевиков: косоворотка, студенческая фуражка, синие очки, волосы до плеч; впрочем, сколько ни обвиняй молодого Ленина в «ткачевщине» и «нечаевщине», копированием внешних атрибутов этой публики он точно не злоупотреблял.

И если не злоупотреблять пагубной привычкой идентифицировать население по форме штанов, лицевой растительности и гаджетов - можно предположить, что многим из тех, кто не успел пощеголять пионерским галстуком и разучить соответствующую клятву, будет не только интересно, но и небесполезно читать эту книгу. Тем более - тем, кто успел, и имеет основания воспринимать любую лениниану как идеальный инструмент карательной психиатрии.

Из сказанного можно сделать вывод, что книгу я расхваливаю как некий символ, внезапный разрешительный дорожный знак при въезде на дикие территории незашоренных мыслей, где уже обитает вольный следопыт Лев Незамыленный Глаз. Но будут и менее абстрактные плюсы, ещё даже не вечер. Раз: "ленинская филиасфогговская энергетика поразительна даже по нынешним временам", и Данилкин не отстает от него ни на шаг (вперед или два назад), он - признаюсь, это произвело на меня сильное впечатление, ибо никак не вязалось с образом салонного остроумца - честно побывал во всех (!) местах, где когда-либо ступала нога его персонажа: ест помидоры в Шушенском, рифмуя Енисей с Колизеем, лезет на гору Салев в Альпах и в соляные шахты под Краковом, едет ночью на электричке в Репино, бродит по питерским подворотням, заглядывая в окна, пытается добраться до Смольного на трамвае и прорваться в режимные учреждения, допрашивает старушек-смотрительниц захолустных музеев и солидных владельцев исторического общепита. Лондон, Женева, Капри, Цюрих, Париж - везде он шарит по карманам времени, гоняется за призраком коммунизма, ищет следы и ключи, пытаясь почувствовать и передать ту самую предгрозовую, бурную, обыденную и страшную атмосферу вековой давности - аттракцион для любителей "исторического трейнспоттинга".
Два: история, которую он рассказывает, не приукрашена громкими сенсациями, не озарена молниями внезапных прозрений и не сопровождается симфонической музыкой в драматических местах, но имена, привычные до оскомины и знакомые большинству по осыпающимся номерным табличкам в спальных районах, оказываются принадлежащими неожиданно интересным живым людям, а не условным видным деятелям и членам РСДРП(б) с такого-то клятого года.
К бесспорным плюсам: отсутствие рыхлости, невзирая на объем - внимание читателя удерживается на одном напряженном уровне, внимание к деталям - без обмусоливания сплетен и обнюхивания исподнего. Автор не гадает на кофейной гуще, редко использует сослагательное наклонение и в тех сомнительных местах, где моментом подключилась бы буйная фантазия ну хоть Быкова, Данилкин рыцарственно отступает на позиции беспристрастного исследователя. (Нет никаких документальных свидетельств романтических отношений с Арманд - ну и не наше дело их домысливать.) Ему хватает вкуса и ума не только не проводить произвольные параллели с текущим моментом, но и отказаться от далеко уводящих выводов и чтения морали. При этом анализ событий в их взаимосвязи и развитии, попытки разобраться, что же происходило на самом деле в мире, стране и ленинской голове, чем всё это кончилось и кончилось ли - довольно убедительны.

Кусая себя за хвост, назначаю плюсом противоречивые чувства: неужели тот самый Ленин? Почему бы и нет? История любит открытые финалы (и умеет их готовить).

«В политике нет морали, а есть целесообразность. »
Книгу начал слушать в аудиоварианте в исполнении С.Кирсанова, который читает довольно быстро, поэтому сложные моменты и тонкости содержания, сознание пропускает, зато особенно выделяются места, где автор беззастенчиво надсмехается над главным героем. Чтобы уточнить действительное отношение автора к Ленину, прочитал несколько интервью с Л.Данилкиным и просмотрел видео с ним на YouTube. В итоге был в недоумении по поводу противоречия содержания книги и мнения самого автора о Ленине. Оказалось, что автор позиционирует нейтральное отношение к Ленину, нет у него к нему любви и ненависти. Идея о книге пришла во время оппозиционного движения белоленточников в 2011 году. Автор считает, что попытки задвинуть и забыть Ленина, несправедливы, что его идеи до конца не разрешились в России и еще актуальны. Хорошо, но зачем тогда столько издевательских и насмешливых строк в его сторону? Может это месть автора после прочтения им 55 томов Ленина?

Из интервью Л.Данилкина узнал, что в книгу вводится рассказчик, который исследует жизнь Ленина. Рассказчик сначала имеет одну точку зрения, скептическую, а в дальнейшем меняет её и относится к Ленину более серьёзно. Идея с рассказчиком затемняет мнение самого автора. Не видно, где кончается рассказчик и начинается автор. Более того, всё это начинает выглядеть как постановочная игра, в которой теряется смысл самой биографии как серьёзной работы. Автор скрывается за рассказчиком, говоря, что его мнение не сходится с мнением рассказчика. В итоге, по крайней мере до 2017 года, биография имеет малосерьёзный вид, описывающий реакцию на Ленина выдуманного рассказчика. Рассказчик, где не понимает Ленина, начинает мутить, хамить, язвить, принижать Ленина, внушая читателю, что все это ерунда.

Не смотря на то, что автор пытается скрыться за рассказчиком, его все равно слишком много в тексте. Сам образ рассказчика, отражает фантазию автора. В тексте множество комментариев по поводу эпизодов из жизни Ленина. Автор посещал ленинские места и делится с читателем о своих впечатлениях. Все это мало говорит о самом Ленине, но вынуждает меня, как читателя, оценивать психологические качества автора, который по мере рассказа лихо скачет по временным событиям, делая отступления от основного рассказа, выстраивает навороченные предложения, с обширными вложениями, объясняющими основную мысль. Прыжки как в рассказе, так и в предложениях, усложняют чтение. Добавим к этому эрудированность и интеллектуальность автора. Это конечно не недостаток, тем не менее дополнительно напрягает читателя, когда читая о событиях начала прошлого века встречаешь современный сленг или отсылку к героям произведений, фильма, сериала с выстраиванием метафор. Все это конечно украшает текст, но переизбыток, с несущественными деталями, утомляет и концентрирует не на биографии главного героя, а на авторе.
Примеры текса о Ленине:

«Единственное место во всем городе, где над Лениным могли помахать веером и смазать его синяки зеленкой … была «большевистская столовая», где как раз и нагуливали бока «ленинские бараны».

Представьте, что к вам подселяют буйного соседа, который воплотил в себе черты характера и особенности поведения алкоголика, склочника, домашнего тирана и финансового махинатора; у вас нет способов не только избавиться от него, но и прогнозировать, чего ожидать в ближайший час: он то ли подкрутит счетчик, то ли отравит собаку, то ли попытается приватизировать вашу жилплощадь, то ли набросится на вас с палкой с гвоздем.

автор изгаляется, глумится, грозит, проклинает, ерничает, финтит, стращает, костерит, чихвостит, умасливает – и долдонит, долдонит одно и то же по сто раз…»

О работе «Материализм и эмпириокритицизм»:

«Эта книга, по сути, целиком написана из вредности – представьте себе старуху Шапокляк, которая провалилась в энциклопедическую статью «Эмпириомонизм». Вредность эта вредит и самому автору. Раз за разом один и тот же прием: Ленин цепляется к какому-то невинно выглядящему фрагменту работы своего оппонента – и картинно, по-фома-опискински, хватается за голову: о ужас, что он такое говорит! «Публично протанцевал канкан»! Скатился в болото реакционной философии! Это не марксисты, это обитатели желтых домиков! Бейте его! Автор глумится, изгаляется, ерничает, долдонит одно и то же, хлещет «махистов» кнутом, льет ученикам «школки» Маха и Авенариуса на головы раскаленное масло, травит дустом; ленинская «полемика» напоминает технику «липкие руки» в китайском боевом искусстве вин чунь – когда атакующий, находясь на очень короткой дистанции, находится в постоянном контакте с противником и просто не дает ему нанести удар, работая руками и локтями часто, быстро, беспрерывно…»

Ну а смысл для читателя множества подобных изысков? Если только разрушить, если вдруг сохранился, памятник Ленину в своем сознании.

Примерно с момента германского «пломбированного вагона», рассказчик снижает степень глумления и издевательств над личностью Ленина в несколько раз. Автор… или рассказчик начинает по серьезному исследовать происходящие события, игнорируя недоказанные домыслы и наветы на личность Ильича.
Особенно интересует Л.Данилкина работа Ленина «Государство и революция». Он много внимания уделяет анализу этой работы.
Вторая версия рассказчика повествует о другой личности Ленина. Ленин первый по всей логике своего сумасшествия не мог стать Лениным вторым. Напомню, что автор отстраняется от своих рассказчиков, тем более запутывает читателя. Вкрадывается подозрение, может и вторая версия Ленина, это просто игра автора и глумление, но уже над лучшими чувствами читателя.

Вторая часть книги излечило раны от первой и скомпенсировало мою оценку в положительную сторону. Автор местами старался быть объективным, выдвигал собственные версии произошедшего и они были интересны, за ними чувствовался человек, а не мнимый рассказчик.

При восприятие книги в целом, обе части можно попытаться сложить. Первая часть разрушает советский культ, выделяет Ленина из обычных революционеров, показывая наружность без углубления. Вторая часть демонстрирует гениальность, масштабность, подвижность в мысли и действии. Обе части, для меня, говорят об одиночестве, об отсутствии равных сотрудников.

Главный недостаток книги – перебор с глумлением и ёрничаньем в первой части, от которых устаешь и отвлекаешься от основного текста.

Не знаю, в том ли дело, что моим первым чтением на английском была книга Марии Прилежаевой The Life of Lenin (с великолепными иллюстрациями Ореста Верейского), или в том, что я знал почти наизусть Книгу для чтения по истории Древнего мира , в которой воспевались восстание Спартака, восстания рабов на Сицилии и восстание Желтых повязок, или в чем-то еще, но герои революций всегда были в моем личном пантеоне. Жизнь в 90-е в «красном поясе» России, разруха, постоянное отсутствие электричества, выживание за счет участка с картошкой слегка способствовали нелюбви к новой власти, подхваченной у взрослых. В этом ключе резкий медийный натиск на старые символы, в том числе и на Ленина, коробил меня и вызывал к жизни еще большую симпатию к тем, кого высмеивали и хаяли. Нет уже давно той незамутненности, с которой я тогда смотрел на мир. Все обладает оттенками и полутонами. Но костяк миросозерцания, пожалуй, остался.

Поэтому, конечно, книга Данилкина как раз для меня. Данилкин (сильно изменившийся как автор со времен его веселого, но, пожалуй, поверхностного, Юрия Гагарина ) сумел меня подкупить тем, что прошел большую эволюцию от первых глав к заключительным пассажам. То, что начиналось для него как довольно легкая прогулка по ленинским местам (жестко заданный формат – тут Ильич жил и делал то-то, а я в начале XXI века нашел здесь а) то же место б) новодел в) музей и т.д.) превратилась в некий диалог со своим героем. Автор бросил в утиль почти все новомодные словечки, которыми пестрели первые пара-тройка сотен страниц, избавился от легковатого тона и стал писать о человеке, который решился.

Салонным марксистом быть довольно легко. Марксизм, в известном смысле, это просто здравый смысл в науке, позволяющий понимать, что, в конечном счете, заставляет двигаться государственные машины. От этого понимания довольно далеко до создания подпольной партии и попытки взять власть.

Самое интересное в книге – именно описание этого процесса превращения теоретика, интеллигента, пусть и сварливого, колкого, занудно-мелочного, в человека, который решился взять власть в распадающемся государстве. Видно, что многие крупные фигуры в большевистской партии не были готовы к этому переходу, все ждали созревания неких условий или как-то по-иному успокаивали себя. А вот Владимир Ильич потому и стал демиургом XX века, что решился.

Заметную часть книги я прочитал во время пребывания в питерском 1-м меде. Было как-то странно сознавать, что решение о захвате власти принималось совсем рядом, на набережной Карповки, что бывшая Широкая с квартирой Елизаровых тоже рядом. В Питере до сих пор столько ленинских мест, что в известном смысле это все еще Ленинград.

Удивил меня и Ленин - кремлевский мечтатель, без всяких кавычек. В первые годы после Октября он привечал всяких безумных и полубезумных изобретателей, которые обещали быстрые результаты для народного хозяйства. В памяти осталась только более-менее сработавшая электрификация, но ей дело, мягко говоря, не ограничивалось.

Мрачная и печальная картина угасания Ильича страшна для меня. Мой дед тоже умер после серии инсультов, и я хорошо представляю эту картину распада личности, эту боль для родных и неравнодушных. Трагический финал, тяжелый, давящий, точка бифуркации, после которой Советская власть явно пошла по-иному пути (хуже или лучше – знать нам не дано).

Ленин потускнел. Его высмеяли, стерли и задвинули довольно далеко. Его нет в общественном дискурсе, он не существует (почти) как медийная фигура. Это довольно легко объяснимо – его нельзя вставить в рамки современного консенсуса. Так, Сталин – «эффективный менеджер» и т.п.. а Ленин? Все эти сравнения а-ля Фейхтвангер (Ленин – Цезарь Советского Союза, Сталин - Август) были уместны при советской власти, а теперь это не работает. Даже и в советском дискурсе было трудно представлять Ленина как отца-основателя государства, если принять во внимание его идеи об отмирании оного, о мировой революции и прочих вещах, с трудом укладывающихся в тот мир, который создал Сталин и который по инерции просуществовал до середины-конца 80-х.

Автор этого крупного тома упоминает множество книг и фильмов, к месту вплетает милый моему сердцу Хрустальный мир Пелевина, рассказывает о восприятии современниками ключевых работ Владимира Ильича. Но все это такое необязательное, такое красиво-оберточное в сравнении с самим Лениным. Автор часто старался переключиться обратно на рассказы о прелестях Капри и ощущения от современного Шушенского, но не смог, Ильич владел им, притягивал, сковал и заставил писать только о себе.

После выхода книги Данилкин в интервью предавался радужным мечтам, что Ленин станет для нас кем-то вроде Конфуция для Китая. Не думаю, что он прав. Не впишется этот космический человек даже в такой дискурс. Мы видим последние искры той эпохи, когда человечество надеялось на то, что мир может быть более разумным благодаря деятельности людей.

P.S. Молодая Крупская и правда слегка похожа на Скарлетт Йохансонн. Было бы любопытно увидеть фильм об Ильиче с ней и Ди Каприо.

Как ни странно это прозвучит, но Ленин для меня — одна из фигур Серебряного века. До того как стать главой государства, он занимался преимущественно писательской, журналистской и редакторской деятельностью, и в графе «род занятий» писал «литератор».

Ну и нелишне знать биографию человека, сумевшего (без всякой точки опоры) перевернуть мир — не памятника на площадях райцентров, не героя анекдотов, а реального политика. Советскую лениниану я неплохо помню, нравились мне в детстве эти жития. И вот современное прочтение.

Книга Данилкина выходила также в серии ЖЗЛ. Толстенный том, оторваться невозможно. Автор не только прочел все 55 томов, написанных Лениным, и, наверное, столько же километров воспоминаний о нем, но и проехал по всем странам и населенным пунктам, где бывал в своей жизни В.И. Ульянов — от Ульяновска и Казани до шалаша в Разливе, от Сибири с легендарным Шушенским до Англии и Европы (Германия, Швейцария, Франция, Польша и т.д).

Да еще по всем туристическим тропам прошел — а Ильич был заядлым туристом и велосипедистом, вел здоровый образ жизни, отдыхал по расписанию (все берем пример с Ильича), даже в 17-м году сразу после революции съездил в Финляндию в отпуск.

Эта экскурсия по ленинским местам с эффектом присутствия очень понравилась, как и толковые пересказы главных ленинских трудов. Как и в целом авторский стиль — ироничный, ультрасовременный, с закрученными метафорами и молодежным сленгом.

Ленин в этой книге — авантюрная фигура. Сначала — клоун, занятый бесконечными спорами и подковерной борьбой ради лидерства в своей ничтожной секте. С грустью признававший буквально накануне февральской революции, что до революции в России еще много-много лет. Не слишком прозорливо.

А потом — вдруг — дальновидный и гибкий политик, сумевший взять и удержать власть в тяжелейших условиях, и начавший строить государство на новых принципах — делать с нуля то, чего никто еще в истории не делал. Как такое стало возможно — маршрут выстроен шаг за шагом.

Богатый фактический материал не помещается в рамках биографии и выстреливает протуберанцами из каждой главы — о многом захотелось узнать больше. Знакомые имена вроде Бабушкина или Баумана предстают в другом освещении, и незнакомые тоже есть.

Первым делом, конечно, меня взволновало слово "клудж", наверное, на это и рассчитано, так как слово не то чтобы в повседневном обиходе. Спасибо гуглу, "клудж" — это самоделка из подручных деталей, которая тем не менее выполняет своё предназначение. Например, если ты собрал рацию из утюга, изоленты и двух шестерёнок от настенных часов, а она вдруг возьми и заработай — это клудж. Впрочем, сам Данилкин использует другое значение этого слова "программа, которая не должна бы работать, потому что она написана вопреки правилам, а поди ж ты работает".

Сначала я немного скептически отнеслась к книге, потому что на скромной обложке уж очень нескромные слова: Данилкин заявляет, что он единственный человек в мире, который для себя прочёл полное собрание сочинений Ленина, Проханова и Фоменко (кстати, как я полагаю, именно это позволило ему себя самого назначить лениноведом, так что скоро у него выходит книжка про Ленина). Это как-то очень... Странно. Неужели он действительно думает, что больше никто в мире этого не читал? У всех-всех спросил? Это не такое уж достижение, чтобы им хвастаться, так что наверняка есть и другие упорные и упоротые чтецы, которые тоже обладают подобным статусом, просто не находят нужным вдруг им размахивать. Вторая подозрительная вещь — а чего это книга так отлично издана? Белоснежная тонкая бумага, качественный переплёт, тонкая книжица, казалось бы, но весит, как твоя мамка кирпич. Тираж почему-то нигде не указан. Аннотация загадочная, как опять же мамка твоя, потому что в ней сказано: "Ради этой книги объединились писатели и медийные личности, которые не могли бы объединиться никогда: Джулиан Барнс, Дмитрий Быков, Леонид Парфенов, Мишель Фейбер, Стиг Ларссон, а также... Джеймс Бонд!" Никто в книге не объединялся, это Данилкин бегал, думал и пахал, как о всех этих персонах написать, а кое с кем и встретиться. В общем, сплошные загадки. Правда, потом я увидела, что это не одна книга такая загадочная, а целая небольшая серия, и успокоилась. Значит, надо.

Определить жанр "Клуджа" довольно сложно. Это публицистические тексты: очерки, эссе, трэвелоги и другие сложно поддающиеся классификации заметки. Они довольно умело перемешаны, так что за долгим описанием какого-нибудь сугубо путешествия идёт бодренькое и литературоведческое, ведь мы же за этим к Данилкину идём, за книжками. Всё правильно, книжный критик, не литературный. Его путешествия можно только позавидовать, а то, что некоторые из них он умудряется соединить с литературными встречами и местами — ещё круче. Вообще, он хороший рассказчик, задорный, с юмором, любопытный и такой... По-хорошему раздражающий что ли. Как был в конце девяностых путешественник из Америки, снимавшийся в телешоу, где он постоянно докапывался до разных животных: дёргал аллигаторов за хвост, тыкал в змей палкой и всячески старался их растормошить (насколько я помню, во время такого очередного тормошения он трагически и погиб, так что берегись, Данилкин! На всякий случай). Данилкин тоже старается растормошить писателей, с которыми общается, так что Джулиан Барнс чуть не выпинывает его из гостей, а Иванов хмурится и мрачнеет.

Для книжного, а не литературного критика его язык как раз подходит более всего. не так сухо, как пишут академики, не так развязно, как личный блог, но количество знаний по теме больше, чем у среднестатистического читателя, для которого он всё это и пишет. Все материал из "Клуджа" можно условно разделить на три группы: трэвелоги (привязанные и непривязанные к литературе), мысли вслух о каких-то отвлечённых проблемах, не связанных с литературой, и, собственно, то, что мы и ждём от этого автора — литературные записки. В частности, заглавный материал "Клудж" очень хорош, так как даёт достаточно подробный, но в то же время краткий срез современной русской литературы, про которую очень многие любят говорить, что в ней читать нечего, не ознакомившись даже с кем-то глубже топовых фигур Прилепина-Пелевина-Акунина и прочих на слуху. Есть кого читать у нас, очень даже есть, просто искать достаточно сложно. Поэтому и нужны нам не только литературные критики, витающие в эмпиреях храма литературной недостижимой вечности, но и простые добротные чтецы, которые могут честно сказать, кому стоит читать книжку, а кому не стоит — и нужно ли вообще это делать. Экономия времени налицо, ведь если слушать самих господ книгоиздателей (что неудивительно), то кругом одни шедевры на шедеврах и шедеврами погоняют. Впрочем, именно литературного гайда из "Клуджа" как сборника не получается, это сборная солянка, тот самый клудж, который должен каким-то образом заработать, но пока непонятно, как именно. Обаятельно и неглупо, но только в том случае, если вам нравится стиль Данилкина и не нужно цельное содержимое.

Золотую стрельцовскую ногу возьми,
Бей сервизом романовским об пол палат,
Хочешь - шарик спали, хочешь власти, казны,
Что тебе, - говорят.
Новый взгляд.
"Ров" Вознесенский

Он по-хорошему комплиментарен. На случай, если кто захочет усмотреть в комплиментарности минус и заигрывание с автором или читателем: нет, это дар найти в произведении то, на что имеет смысл обратить благосклонное внимание и показать это другим. Несмотря на тяготение времени в целом и образованной читательской массы в частности к язвительным скалозубам, ниспровергающим авторитеты на завтрак, обед и ужин, все мы нуждаемся в тех, кто может сказать: смотри, а вот это интересно, почитай, ты оценишь.

Нынешнее состоянии современной русской литературы таково, что более-менее на слуху немногие книги, удостоенные главных премий, а остальных как-бы не существует вовсе и россиянин охотнее возьмет англоязычный роман, скандинавский детектив, даже психологическую драму из Голландии, чем книгу на родном языке. Своеобразное возвращение ко временам "Горя от ума":

Хоть у китайцев бы нам несколько занять Премудрого у них незнанья иноземцев. Воскреснем ли когда от чужевластья мод? Чтоб умный, бодрый наш народ Хотя по языку нас не считал за немцев. «Как европейское поставить в параллель С национальным? – странно что‑то! Ну как перевести мадам и мадмуазель? Ужли сударыня?"

А когда на главном библиотечном сайте страны объявляют конкурс "N причин читать современную русскую литературу", первая реакция моих умных, образованных, толерантных знакомых - а есть причины ее читать?

Данилкин из тех немногих, кто говорит - да, есть причины, есть интересные авторы, есть значимые произведения; называет их; отмечает вешками тропу для тех, кто решится следовать, и за то имеет смысл быть ему благодарным. Как мы бываем благодарны Дмитрию Быкову и Галине Юзефович, талант которых тоже большей частью расположен к тем, о ком они говорят. Злые критики, как Артем Рондарев, Андрей Немзер, каким был Виктор Топоров нужны непременно, но дар таких людей естественно востребован во времена изобилия, когда читающая публика имеет представление о массиве произведений; бить влет хорошо уток в охотничий сезон, а на редких птиц, долетевших до середины Днепра, лучше охотиться с фоторужьем.

Итак, "Клудж", мудреное слово означает всего лишь вещь, склепанную на пеньке из подручных материалов, которая, тем не менее, умудряется неплохо работать. Определение можно отнести как к российской литературе конца десятых вообще (титульная статья сборника обзор этой темы), так и конкретно к книге. Я уже сказала, что это сборник, но некоторого рода читательский шок, который довелось испытать, приспосабливаясь к его необычной структуре, требует дополнительных пояснений. Дело в том, что "Клудж" - пестрое и на первый взгляд бессистемное собрание путевых заметок, критики, впечатлений от встреч с людьми, большей частью писателями, хотя есть как минимум один телеведущий и один ученый (псевдоученный - голос из зала).

Так вот, "Клудж" представляет собой собрание написанных в разное время статей, изданных одной книгой и не объединенных согласно тематическим блокам: вот здесь у нас путешествия, вы узнаете, как я был в Эфиопии, Ираке, на Галапагосах и в Самаре, в мировых парках развлечений; дальше про книжки; в окончание - встречи и интервью. Тут все вперемешку, начинается сказочно красивым смертельно опасным Йеменом, где калаш, вопреки уверениям интернета, не стоит пять долларов, а стоит вовсе полторы тыщи, ты только что настроилась на экзотику - кульбит, в гостях у Барнсв (да-да, того самого, всероссийско любимого НЕ лауреата Букеровской премии, отчего мы не станем любить его меньше). Эфиопия, Гумилев, изысканный жираф и бац - в Пермь с Алексеем Ивановым.

Так все время и на всем протяжении это будет изумительно интересным чтением. Лев Данилкин точен в деталях, а когда принимается копать, управляется с лопатой идеально, демонстрируя широкую эрудицию в сочетании с доскональным знанием предмета, о котором рассказывает. Нет, я вряд ли посещу вслед за ним стопицот развлекательных парков от Парижа до Находки и Африку никакой изысканный жираф не заманит меня, но прочесть книги, о которых он говорит хорошо - это непременно. Этот автор уже подарил мне "Шайтан-звезду" Далии Трускиновской и "Ведогоней" Вероники Кунгурцевой, теперь, избавленная им от предубеждения против ретродетективов Свечина возьмусь, наконец, за него. Люди хвалят, а я была убеждена, что эпигон Акунина. Ильичевского захотелось почитать, "Аномалию Камлаева" Сергея Самсонова, хотя я не большая поклонница многословных текстов, а он грешит этим. Неожиданным и странным показалось, что Антон Понизовский, затрагивающий настолько маргинальные темы, в жизни совершенный денди. А Быков, ох, он и в самом деле такой подвижник. И Алексей Иванов, да, тоже подвижник. А Барнс все-таки взял своего Букера, но меньше любить мы его за это все равно не будем.

Много закладок на память, а еще больше того, что стало моим, невелика беда, что не увидела своими глазами - о насильном впихивании в человека, который об этом не просил, массива ярчайших впечатлений, будет заключительная глава и она стоит того, чтобы быть прочитанной родителями. Взыскующему нового взгляда порой довольно хорошей книги.

Клудж - на программистском жаргоне - программа, которая теоретически не должна работать, но почему-то работает.

В последние годы то и дело выходят тома, составленные из разнообразных статей и эссе, написанных тем или иным автором в печатной прессе или даже просто в интернете. Кое-кто издаёт буквально собственные блоги, иной раз и вместе с комментариями; до такого Данилкин не дошёл, но этот томик как раз и составили его эссе - о книгах, людях и путешествиях - написанные, судя по всему, в последнее десятилетие. Что неприятно - даны они буквально вперемешку, без вступления и заключения, без какой-либо структуры, и даже о времени написания можно догадываться только исходя из самого текста и весьма приблизительно. Конечно, благодаря этому можно открыть книгу в середине и начать читать с любого заголовка, и наверняка попадётся что-то интересное. Да и при чтении подряд никогда не знаешь, что ждёт тебя в следующем тексте, и названия не всегда помогают угадать содержимое.

Данилкин-путешественник открывает читателю не самые исхоженные туристами уголки Земли - Иран, Йемен, Эфиопию, Галапагосы - и открывает так, что очень хочется буквально завтра бросить всё и отправиться туда. Ну, кроме Йемена; это эссе было написано задолго до идущей там теперь войны. Заодно он рассуждает о том, как по-разному воспринимают путешествия представители разных поколений, на примере совместных поездок с сыном. Данилкин-журналист беседует с не самыми раскрученными в медийном плане писателями - Алексеем Ивановым, Пепперштейном, Иличевским, Свечиным, Барнсом, Фейбером и многими другими. В особо удачных случаях удаётся объединить все три сферы, вынесенных в заглавие тома, и писатель, прогуливаясь вместе с интервьюером по родному городу, рассказывает и показывает, где и как появлялись на свет герои и события его книг. Данилкин-критик пишет объёмное эссе, давшее название всему сборнику, и рассказывает в нём о том, как и чем жила отечественная литература в нулевые, и почему это самое жаргонное понятие "клудж" характеризует её как нельзя лучше. Данилкин-писатель разрабатывает тему книги об академике Фоменко или ком-то ему подобном, человеке, одержимом идеей, которая рушит всё существующее знание в какой-то области. И ведь интересная книга могла бы получиться, безотносительно сути идеи как таковой.

Темой следующей статьи может оказаться едва ли не что угодно - велосипеды, Бондиана или путешествия в космос. Данилкин открыл мне с неожиданной стороны в общем нелюбимого мною Дмитрия Быкова, поиронизировал над самим собой, вспоминая, как пытался вскрыть пороки писательского сообщества, и заявил о безусловной актуальности в наше время работ Ленина. Хотя читать подряд, наверное, этот сборник всё же не стоит, слишком резкая смена темы происходит от одного эссе к другому.

КЛУДЖ / Лев Данилкин
______________
О ЧЕМ: книга состоит из множества захватывающих статей о путешествиях, разговорах с известными писателями и все происходит через креативную призму автора
______________
1) Читая первый рассказ, я понял что книга мне точно понравится и не ошибся. Вкусная речь, атмосферные места, экскурсы в историю, ироничные мысли автора и бешеная осведомлённость. Я поражался тому, сколько автор знает информации и отчаянно впитывал все как губка. Вроде получилось
2) Каждый рассказ получился вкусным литературным блюдом. Каждый из них разный, колоритный, забавный и дающий творческое вдохновение.
3) Меня читает много книжных блогеров и просто ребят, увлечённых книгами. Так вот автор является литературным обозревателем. Если вы хотите понять что такое уровень рецензий - читайте книгу написанную реальным профессионалом своего дела . Я понял куда нужно расти и что делать ;)
МИНУСЫ: честно, сложный вопрос и прочитав все на одном дыхании, признаюсь их даже не искал.
_______________
ОБЩАЯ ОЦЕНКА: 5/5. Все. Реально почитайте:)