And enterprises of great pith and moment
With this regard their currents turn awry,
And lose the name of action.
Вильям Шекспир, "Гамлет", 1603
Что же это такое – книга литературного критика (неплохого, но порой довольно поверхностного) о первом космонавте? Удобоваримо ли это? Сразу бросается в глаза, что такая книга не может быть обычной, она таит в себе (или просто обещает) возможности, но вот степень их реализации абсолютно непредсказуема.
Данилкин угадал с формой – книга создана для нынешних читателей и полностью состоит из довольно коротких цитат, надёрганных из колоссального количества источников. Клиповое мышление во всей красе (и я почти не иронизирую).
Именно эта калейдоскопичность создает любопытный эффект. Оказывается («подтверждается» будет точнее), что Гагарин – это просто миф. Все очевидцы расходятся в деталях по всем пунктам. Описания последних дней перед полетом, утра старта, встречи на Земле, прибытия поисковых групп – все это не сходится в 10-15 источниках даже в малейших деталях. Место посадки гуляет по карте, цвет скафандра меняется постоянно, фуражка становится то пехотной, то артиллерийской. Никто не может сказать - как было на самом деле, да и не было этого «на самом деле» в реальности. Т.е. было, конечно, но как – никто никогда и не узнает, источники нам точно не помогут.
Но Данилкина это совсем не смущает. Наоборот, эта разноголосица вместо стройного хора даёт понять, что событие свершилось действительно очень крупного масштаба, и люди сразу начали вплетать в то, что они видели, свои впечатления, мечты и фантазии.
В ситуации, когда каждый из нас знаком с каноническим мифом (году в 92-93 мы в первом или втором классе читали какие-то лубочные рассказы о приземлении в степи), на первый план выходят неожиданные подробности, которые никто не скрывал, но которые скрадывались при первом знакомстве. Меня впечатлило то, что Гагарин еще в 1951 году делал доклад по Циолковскому. Вспоминал ли он его десять лет спустя? Выстраивал ли сам для себя цепочку шагов, которая привела его на стартовый стол?
Ещё книга Данилкина подарила мне потрясающего человека. Механизатора Мишанина. Он был в полевом стане, когда приземлился Гагарин и (отдельно) спускаемая капсула. Этот наш человек успел раньше военных, залез в капсулу и нажал все тумблеры (слегка испугавшись зловещего тикания после очередного нажатия), а также сумел стянуть тюбики с космическим питанием. Он явно проходит по разряду «Эту страну победить нельзя».
Финальным, крупным и впечатляющим мазком были книги Гагарина, его читательский список. Не только русская классика, не только переформатировавшая воображение советских людей Туманность Андромеды , не горьковский список "Жизнь молодого человека" ()Бальзак, Стендаль, Гёте) или Артур Кларк. «Маленький принц», «Старик и море», Уловка-22 (sic!). Живой человек был куда рельефнее своего образа (банально, но убедиться в этом каждый раз интересно).
И радио. Представьте себе тот мир, где радио было главной артерией коммуникации. И создаётся впечатление, что новости распространились быстрее, ибо радио работало постоянно. И не только в домах, но и общественных местах. Да, сейчас доступ быстрее, он-лайн, но он происходит по запросу. А тут люди в поле слушали сообщения о первом пилотируемом полёте и не слишком сильно удивились Гагарину, разве что только тому, что по радио говорили, что он ещё над Африкой, а он уже у Энгельса.
Данилкин создал дайджест, приправленный короткими авторскими вставками. Можно считать, что он принёс Гагарина поколению 2000-х.
Но так ли всё радужно и просто? Увидел ли я живого Гагарина в потоке противоречащих друг другу свидетелей? Он ли это или всё тот же плакатно-экранный образ? Удалось ли Данилкину, используя свой метод компиляции, вскрыть скорлупу?
Дальше...
Строго говоря – нет. Калейдоскопичность калейдоскопичностью, но довольно скоро ты начинаешь чувствовать то же, что и при чтении книжных рецензий автора. Попсовость. Да, именно так, поверхностность восприятия. В какой-то момент Гагарин вообще перестаёт существовать, автор добивается решительной победы анализа, раскладывая героя на атомы, а синтеза даже не начинает. Вот они, десятки, сотни голосов, но где между ними человек?
Данилкин разбрасывается, часто уходит в детали, которые не рисуют искомого портрета. Его зацикленность на сторонних людях, которая, по явной идее, должна была создать контекст (все эти механизаторы, одноклассники, официанты, сослуживцы), создаёт лишь информационное болото. Много в книге лишнего, что не мешало бы при редактуре отсечь.
То, что явно впечатляет Данилкина – СССР ранних 60-х, когда всем, не только самим гражданам первого в мире социалистического государства, казалось, что у нас может получиться, подано им слишком разрозненно, так что, опять же, целостную картину приходится восстанавливать по крупицам, самому. И мои же восторги по поводу радио (т.е. того, как это подано в книге) начинают на фоне разброса и пересортицы казаться частным случаем на пёстром фоне.
Список книг? А что он доказывает? У нас нет и крупицы данных, чтобы понять, как он эти книги воспринимал (по крайней мере, в этой книге и намёка нет).
В который раз я думал о косности нашей пропагандистской машины. Долгие годы после первого полёта тщательно нажимали на то, что с кораблём всё было хорошо, никаких проблем при посадке не было, всё штатно. От этого сам Гагарин просто вставал в ряд Белки, Стрелки, Чернушки и Звёздочки, сел-слетал. Куда существеннее и мужественнее смотрелся бы он, если бы сразу говорили о том, как он преодолел жуткое вращение, в которое ушёл корабль после ошибки в расстыковке. О том, как он сумел вскрыть кислородный клапан после катапультирования, после того, как кислород не поступал шесть (sic!) минут. Какова была бы реакция, если бы он упал на поле под Саратовом мёртвым? Все эти проблемы и его на них реакция рисуют самого Гагарина куда рельефнее, чем однообразные мантры о чудесной автоматике.
P.S. Одному мне кажется, что со скафандром Джона Гленна что-то не так? Он выглядит как карнавальный костюм, нет?
