– Знаешь, ты надоел мне… – апатично проговорила Ванда. Я вскочил. Во мне разгорелось возмущение.
– Это уже не жестокость, это – низость, пошлость! – сказал я, отчетливо и резко отчеканивая каждое слово.
– Все это вы сказали в своем письме, – надменно отрезала она, с гордым пожатием плеч. – Умному человеку не следует повторяться.