“Он вообще не идеалист”, – говорил о нем Унгерн, объединявший в этом слове понятия “идеализм” и “идейность”. Перед англичанами и американцами атаман являлся в образе демократа, покровителя дальневосточного отделения “Лиги свободы и прав человека”, японцы видели в нем олицетворение русского национального духа. Для сторонников единой и неделимой России он – сепаратист, лелеявший планы передачи Монголии российских земель за Байкалом; для позднейших русских фашистов – масон, работавший по инструкциям ложи “Великий Восток” и создавший у себя в армии “жидовские части”; для следователей НКВД – фашист, еще в годы Гражданской войны носивший на погонах знак свастики .