Первая часть

Старайся не выходить из себя.

Порою вернешься – а там уже занято…

Мелисса Агуэровна

Глава 1

«Красивую… Нет, тупо… эксклюзивную… псиную… Крипота какая-то… эпичную… Не в рифму, сука…» – уже несколько с лишним минут Андруша сидел напротив монитора и пытался вспомнить слово «массивную». Оно было последним в стишке, который парень случайно сочинил ночью.

А ведь тогда, семь часов назад, он был готов поспорить на два дня без курева, что и утром все четыре строчки будут целехонькими, все так же созданными самой жизнью. Андруше казалось, что он не придумал, а открыл – якобы четверостишие было создано до него природой. Оно пришло во сне, а оформилось уже в полудреме.

Лежа посреди ночи, молодой человек раздумывал, как поступить. Протянуть руку и записать стишок в телефон – значит надолго спугнуть чуткий сон светом в лицо. А понадеяться на память – велика вероятность просрать ниспосланный вирш. Но Андруша нашел третий вариант – диктофон. Его можно включить за пару секунд, а потом, не открывая глаз, набормотать в него, что надо, и продолжить спать.

Так-то оно так, но на четвертом слове чтец запнулся, и, взволнованный идущей записью своего одинокого голоса, потерял нить. Еще пара проб прочитать наизусть увенчались тем же провалом, и Андруша прозрел: «Двадцать пять лет, а такой херней маюсь! Надо же с написанного на диктофон читать!»

Спустя пять минут парень озвучивал на диктофон текст стихотворения, написанный им в заметках… Осознание, что он не гений, пришло погодя. Благо время на это было: Андруше, окончательно разбуженному набиранием слов, а потом еще и декламацией, не спалось долго. Когда же он понял, в чем подвох, удалил обе записи – в наказание за глупость и из-за возникшего убеждения, что теперь-то он просто обязан не забыть ни буквы.

«Так вот в чем разница между «сочинить» что-то и «написать», – думал Андруша, всеми калориями вспоминая наутро слово. Давненько его котел так не кипел, и дело не только в умственном напряжении. Так вышло, что вчера вечером молодой человек был не тем, про кого можно сказать: «Да этот вроде не в говно». И находясь в столь интересном положении, он, разумеется, порывался напомнить о себе Алене. Выбрал стихотворную форму и тут же заснул с телефоном на животе.

Он и пить-то не собирался… Всему виной солист группы «Дюна». Из проезжавшей машины неслась песня «Коммунальная квартира», и идущий с работы Андруша удивленно и гордо отметил, что откуда-то знает, кто именно ее поет – Виктор Рыбин. И вспомнил о копченом леще, дальновидно забытом у него позавчера одним Олежкой. Парень на секунду замешкался, но, выдохнув, продолжил путь: он точно положил рыбку в холодильник. Ничего не оставалось, как спортивной ходьбой отправиться за пивом.

Впрочем, что значит – за пивом? Идти за пивом – это иметь умысел унести из магазина минимум полторашку. Андруша же малодушно решил разменяться на литр. Поэтому он пошел не за пивом, а скорее за пивком, если не сказать просто – в магазин. На магазине было написано «Магнит», что давало посетителю право считать себя Железным Человеком, ибо его притягивало туда практически каждый вечер. Притягивало продуктами, так как он больше любил съесть, чем выпить. Но не вчера.

Вчера его литровый план вдребезги разбился о ящик с табличкой «Акция» с его содержимым в виде бутылок «Окского» по 31 рублю. Пессимисты уверены, что за 31 рубль невозможно купить хорошего пива. Андруша же, напротив, полагал, что купленный за такие копейки напиток нельзя назвать плохим хотя бы из уважения к производителю.

В итоге за тем, как он, проснувшийся в три ночи, генерирует свое рифмотворчество, наблюдали семь с половиной пустых бутылок.

– Тю ты… По-другому не скажешь – «Андруша», – сказал про себя Андруша про себя. – Как вообще такое забыть можно? А если и забыть – то сразу заново не придумать. Все же логично! – с радостной досадой забурчал он в озарении.

М, А, С, С… Каждую букву он вбивал основательно и с таким удовольствием, будто ударял не по клавише, а ставил печать под брачным договором, согласно которому Алена обязана выплачивать компенсацию, если уличит его в измене… И, В, Н, У, Ю. Правда, от напора шрифт не увеличивался и не жирнел. На всякий случай Андруша осмотрел написанное под разными углами монитора и вслух прочитал восторженным Алениным голосом:

 
Чтобы пассия моя зазнобная
Зазнобой не стала пассивною,
С этого святого дня погробно я
Книгу о тебе пишу массивную…
 

Занимаясь уникальным делом – имитируя литературный оргазм другого человека, – он размахивал руками, шептал свежепридуманные строчки девичьим голосом, представлял ее восхищение, осознание счастья быть знакомой с Андрушей, набирание и стирание сердечек и скукоженные от умиления щеки с прищуренными глазами.

А потом перечитал еще раз, съежился от приторного пафоса и удалил. Удалил еще и вот почему. Если Алена и была дурой, то мастерски скрывала это от людей всю жизнь. Как и от Андруши. Зазнобную пассию он считал более чем смышленой хотя бы потому, что она с ним водится. Дура бы не стала.

Тем не менее лирик подумал, что девушка банально не поймет смысла прочитанного. А ведь он всего лишь хотел сказать, что собрался регулярно снабжать ее стишками. Из этого вытекала еще одна проблема. Ночью – да, он, еще под парусами «Окского», был готов поставлять ей творчество беспрестанно. Сейчас же перспектива ежедневно что-то сочинять повисала якорем ответственности.

Уничтожив ванильный срам, Андруша откинулся в кресле и погряз в такой тишине, что услышал цокот стрелок его биологических часов. Нужно было срочно сочинить что-то другое. Ведь мотор сублимации уже был запущен. Да и как не творить, если хочешь как можно чаще слышать фразу «Ты такой талантливый, сынок» без последнего слова?

И в этот вакуум внезапно воткнулся ор солиста группы AntiFlag, чья песня The Press Corpes уже неделю была рингтоном. А конкретно – ее коряво вырезанный припев, который резко начинался с самого громкого места. Андруша не растерялся и от всплеска похмельного ужаса отправил в нокаут стоящую рядом недопитую бутылку «Окского». Полез поднимать. Передумал, решив сперва ответить на звонок. Судорожно стал искать телефон. Нашел за обезьяной-копилкой, ткнул пальцем куда попало в экран и даже попал на зелененькую. Молодец. Звонила та самая.

– Да я б с удовольствием, Ален, но гостей жду. А с тобой одной охота. Ты из тех деликатесов, которые жалко бросать в салат, – отказал несостоявшейся гостье подхалим.

Но никого он не ждал. Эта пьянь просто решила отметить головную боль походом за пивом – единственным деликатесом в меню той субботы. А принимать дома приличную девушку, похмелившись, не лучшая идея. Не говоря о не похмелившись.

Поскольку Алена позвонила сама, стоит рассказать, какое отношение она имеет к Андруше.

Два месяца назад, как только похолодало, завистники курильщикам закрыли на этаже Андрушиного офиса курилку. Ему пришлось идти на улицу – в общую. Среди тех, кто в тот октябрьский день использовал курилку по назначению, была студентка эконома Алена. Она зашла сюда к подруге по пути из универа. Девушку распирало от желания лично пожаловаться Соне, которая весила под центнер, что за выходные она, Алена, раскабанела, и такими темпами ее весы скоро провалятся в подвал под 60-килограммовой тяжестью.

Как раз в момент, когда Соня начала подбирать правдоподобную интонацию сочувствия, к ним и присоединился Андруша. Он отвернулся к стене, согнулся и своими манипуляциями стал похож на мышь, умывающую мордочку в углу. Действия парень сопровождал чертыханиями. Так он пытался поджечь сигарету. Когда и в девятый раз у него не сработала зажигалка, одна из стоявших курильщиц протянула ему свою.

– Спасибо, не надо. Это дело принципа, – воинственно произнес Андруша.

– Бабушка, отстань, я сам помоюсь, – услышали девушки и по-доброму засмеялись.

Еще с полминуты несчастный вхолостую стирал палец о колесико «Крикета», затем выбросил его и спасся бегством.

Девчонки переглянулись, отыграли комедийно удивленные лица и наполнили двор многозначительными колкостями сорта «Бывают в жизни огорченья!». На радость Сони, у них появилась новая тема для разговора, и Алена узнала, что этот принципиальный – Андрей Ужин, журналист городского новостного портала E-Bel из 508 офиса. Соня имела представление о русом худыше с другого этажа, потому как недавно Андруша прославился на весь офисный центр.

В то звездное для себя утро он, как положено, был в офисе и играл в онлайн-покер. Карта шла. Андруша уже выиграл восемнадцать долларов и запланировал остановиться на двадцати. Но разве можно думать о подобных условностях, когда на ривере выпадает король, а на руках их уже два и столько же шестерок? Не обязательно знать, что такое фулл-хаус, чтобы догадаться, как распорядился ситуацией игрок. Он поосторожничал для виду, пошел ва-банк и поплыл от предвкушения 98-баксового куша.

Мир сузился до нескольких сантиметров монитора, на которых вот-вот должна была появиться комбинация карт победителя. Через пару секунд из экрана разрывной пулей в голову вылетела плашка Loss со стрит-флешем игрока Arny1983.

Андруша не сдержался и исторг предсмертный матерный вопль отчаяния. Его услышали рекламный отдел с клиентами, господь и сидящий за соседним столом начальник. Проницательный Константин Станиславович заподозрил, что информация для статьи о зимовке белгородских журавлей, которую должен был писать в это время Андрей, не могла его взволновать в такой мере. Матерым гепардом шеф-редактор ринулся к компьютеру крикуна. Зелень виртуального сукна бросилась в глаза директору, а все еще висевшая на экране табличка Loss органично дополнила немую сцену. Так за один ход Андруша проиграл не только прошлую премию, но и будущую.

Экономическими санкциями журналист Ужин не отделался. Ему был сделан выговор, поэтому отныне Андруша на всякий случай даже стал прибывать на работу на полчаса раньше обычного, то есть вовремя.

После этого случая благодаря коммуникабельным рекламисткам про Андрея Джокера в здании знали все. Теперь еще и Алена. Этим же вечером она написала ему – с подлой целью познакомиться, чтобы дружить. Андруша же воспринимал любое внимание со стороны девушки как готовность к спариванию и у него начинался период гона.

Он считал, что в отношениях все должно быть честно. Согласно Андруше, честно – это когда мужчина согласен, чтобы женщина совокуплялась с его вожделенным мозгом, а женщина за это не против допустить мужчину к своему телу. Причем, когда есть согласие, то это всего лишь дружба. Взаимовыгодная и взаимосправедливая, какой и должна быть. Если же общение и секс происходят еще и со взаимным удовольствием, то это уже – да: «отношения», «нравятся». А о том, что такое любовь, Андруша вообще старался не думать. Чтобы не считать себя слюнтяем.

Как бы то ни было, по его мнению, девушка, с которой нет известной перспективы, не девушка, а так… собеседник. А собеседников у него и так хватало, что не редкость для людей, которые живут одни в холодное время года. Но Алена написала первой и обрекла себя на интерес со стороны Андруши.

Тут приятель рассказал, что в Белгороде открылся магаз Мир зажигалок для андреев. Не интересует?

С этого сообщения началась их ежедневная переписка. Несколько дней Андруша не форсировал события, зарабатывал репутацию «нормального», нащупывал, как ребенок, тыкающий палочкой в ежа, предел дозволенного, иногда распушал хвост и не отвечал по несколько часов, чтобы набить себе цену мнимым равнодушием.

* * *

Если кто-то опаздывал на встречу с Андрушей, то делал это из-за трухлявого нутра и наплевательского отношения к чужому времени. Сам же Андруша задерживался по конкретным и исключительно уважительным причинам. В день первой прогулки с Аленой эта причина была извинительнее, чем смерть.

Чтобы стать более харизматичным, первым делом он отправился в «Магнит», но банки «Черного русского» в нем не оказалось. Взыскательный покупатель был вынужден выйти на остановку раньше, дабы достойно подготовиться к встрече. Минут пятнадцать Андруша ждал окончания перерыва в «Продуктах 24», чтобы отовариться единственным коктейлем, после которого не разит.

Миф об отсутствии запаха быстро развеяла злая и замерзшая Алена.

– Блин, привет, сорян, – отрепетированно поздоровался Андруша. – Знаю, что опоздал: случайно на Мичурина вышел, еле добежал.

– Судя по перегару, бежать правда трудно было. По-любому для храбрости стоял накатывал, – в шутку сказала Алена, но не ранила, а убила Андрушин кораблик.

Обычно открытый для словесного пинг-понга, он от стыда впал в ступор и засунул свой язык туда, куда пять минут назад мысленно посылала его озябшая Алена. «Все, теперь подумает – алкаш», – подвял парень, но для порядка понюхал ладонь с воздухом изо рта и возмущенно удивился. Алена только строго сжала губы.

Тем обиднее, потому что выпивал он редко: по не каждым выходным и иногда не отказывался поддержать друзей после работы. Не было случая, чтобы он не помнил вчерашний вечер или стыдился своего пьяного поведения. Да и печень болела лишь раз – когда он решил пойти ночью домой гаражами…

Ну да попробуй теперь докажи. И не до этого: на повестке был срочный выбор теплого пристанища. Определившись, пара посеменила греться в одну из кофеен. В одну из десятков, сотен кофеен Белгорода. Их в последнее время развелось столько, словно в городе наконец-то легализовали кофе. А может, это полчища рабочих открыли для себя бодрящий эффект свежесваренной арабики и сидят по кофейням, чтобы по пути на завод или после ночной смены взбодриться чашечкой американо? Но кофейни полнились далеко не строителями с хлебопеками и дальнобойщиками…

Там, среди приторных, как меренга, и шелковистых, как чизкейк, особ, Андруша чувствовал себя неуклюже, под стать доктору биологических наук в церкви. Превозмогая ментальный зуд, он взял чай и дал себе клятву больше не пить спиртного, правда, тут же отредактировал ее на «не пить при Алене».

Сидя за столиком, он озирался по стриженным под гитлерюгенд многозначительным теоретикам жизни, на которых будто ошибочно выросла борода, по зожникам, оберегающим тело как единственное, чем они могут быть интересны в принципе, и по жеманным эстетам в бутафорских, как они сами, очках. Если бы здесь продавали пиццу, она непременно была бы не на тонком, а на утонченном тесте.

Посетители общались под аккомпанемент томного лаунжа, деликатного звяканья ложечек и слащавых уведомлений «Ваш ароматный капучино готов!» В тот момент Андруша желал одного – вскочить на стол и заорать: «Вы че тут все, поохуели?!» Но памятуя об истории с покером, он молчал и тряс сахарницей над чашкой, пока не понял – от этого скорость высыпания сахара не зависит.

Не отставая от чая, журналист начал потихоньку остывать; все гадости, которые он только что приписал неизвестным молодым людям по соседству, были результатом его испорченного настроения. Если разобраться, он втайне был совсем не против оказаться своим в этой компании ухоженных и образованных посетителей. В то же время антураж какой-нибудь забегаловки или блат-хаты был для него намного уютнее глянцевой кофейни.

Андруша сидел перед Аленой с видом, что ему о многом хочется поговорить, но он не знает, с чего начать. Он менял положения тела, задумчиво потирал уголки рта и окидывал окрестности столика суетливым взглядом, пытаясь зацепиться им за то, что подскажет тему разговора.

Изредка он похлюпывал чаем, чтобы создавать хоть какой-то шум, делая молчание не столь очевидным. Алена, напротив, еще на улице взялась рассказывать про свой вчерашний сон, про любимую окраску котов, про происхождение своей фамилии и прочие интересные только ей вещи.

– Слушай… А я ведь впервые в жизни вижу, как ты сидишь! – проколол пузырь своей общительности Андруша. – Незабываемый экспириенс…

Девушка зажмурилась в довольном смущении. Наконец-то рядом с ней был Андрей из переписки. Он разговорился, и Алена перестала заполнять пространство между ними заведомо не подходящими для первой умышленной встречи рассказами. А тут еще, как надобро, ей упала эсэмэска о стипендии.

После двух часов азартной и содержательной беседы они пришли к выводу, что из общего у них – только аллергия на шерсть обычных котов и на внешность лысых.

– Представь шкаф в книжном. Тысячи книг. Просто цветные корки с названиями. Хотя каждая это целая история. И так же вокруг – тысячи людей. Случайную книгу схватишь, начинаешь читать и в основном через три страницы понимаешь, что скука или бред. Выкидываешь. А твой сюжет интересный, хочется дальше читать и узнавать подробности. А казалось бы, просто девчонка из курилки. Написала – и, думаю, рискну, куплю почитать. И с каждой страницей интереснее, а сама ты все толще.

– Ну, блин, спасибо, – потрогал бока настольный томик Андруши.

Парень почесал переносицу и вложил в папку для счета 1 200 рублей за чашку чая, чайничек чая, два американо, два маффина, мороженое и чизкейк. Алена настойчиво покрутила перед Андрушей купюрой с Петром, но в итоге засунула ее обратно в кошелек, как и рассчитывала.

Парочка, обгоняя мороз, устремилась на остановку ждать Аленину маршрутку. Вскоре 43-й пазик стал осторожно подбираться к скользкому карману для автобусов. Андруша хотел было обнять на прощанье Алену, но передумал: удовольствия от трения пуховиками все равно никакого, а проявлять вхолостую столь агрессивный жест интереса глупо. Не придумал ничего лучше, чем протянуть ей руку. Он немного потряс одетую в перчатку ладонь Алены и голосом неопытного пикапера заискивающе признался, что ему было ОЧЕНЬ приятно пообщаться.

– Мне тоже. Ладно, до связи, – успела ответить девушка, прежде чем ее проглотил автобус.

Андруша нырнул в подземный переход, фантазируя, до какой именно связи с Аленой он бы хотел с ней не общаться. Только он встал в позу ожидателя маршрутки, как с радостью вспомнил, что является курильщиком, а значит ближайшие минуты проведет не так скучно, как планировал. После первой же затяжки из-за поворота выполз свет фар его автобуса.

Андруша ехал и вертел в голове своим отношением к девушке. Он решил для себя, что в принципе «баба нормальная», только много про детей говорит. На этом определенность заканчивалась.

Что с ней делать? Перестать тянуть кота за судьбу и пойти в атаку? Можно спугнуть. А привыкать начал, жалко. Она явно не из тех, кого можно пригласить в гости по-дружески переночевать… Пока. Или ей встречаться предложить. А вдруг, не дай бог, согласится? Еще хуже. Это ж никакой личной жизни – личная жизнь. Тем более, не настолько она и…, чтоб прям мутить…

А настолько, чтобы что? С одной стороны – и как сейчас нормально. С другой – днями общаться с девушкой просто так, без интриги, без «а вдруг?» – все равно что играть в покер на интерес: никакого интереса. Еще эта ее рубашка, ее мужская рубашка… Как будто она проснулась с ним и надела его рубашку, чтоб не мять с утра юбку или что там они не любят мять? Сучка! Андруше очень нравились мужские рубашки на девушках, но еще больше он любил оттаивать в горячей ванне, что в тот день, месяц назад, он и сделал.

С той первой встречи мало что изменилось. На фоне безудержной переписки они раз погуляли в пиццерии и пару раз Андруше удалось заманить Алену роллами в гости на кино. Ничем хорошим эти визиты не закончились – они просто смотрели кино. Алена вела себя беспощадно по-дружески, отбивая аппетит к роллам и к себе. Вдобавок, что гостья не уделяла гендерного внимания принимающей стороне, во второй приход она эгоистично съела сет «Сытый самурай» – и в одночасье ушла.

Личность Алены напоминала телеканал Дождь, чей слоган – Optimystic channel, но где каждая секунда эфира пропитана упадническим ожиданием скорейшего выгнивания этой страны. На вопрос «Как дела?» она всегда отвечала: «Лучше всех!» – и обильно хохотала. При этом себя она считала страшной неудачницей и такой же девушкой, а манера поведения а-ля «свой чувак» была призвана оградить ее от интереса мужиков, которым всем только одного от нее и нужно.