Пролог

– Ну, счастливо тебе отдежурить, Кузьмич! – пожилой охранник по старой армейской привычке козырнул напарнику.

– Бывай, Николаич, – завистливо вздохнул сменщик. – Смотри зонт не забудь, моросит там…

– Ага, спасибо.

Заразительно зевнув, Борис Николаевич подхватил сумку и вразвалку направился к выходу. Как говорится, день прошёл, и слава богу. Теперь спать, спать и спать.

Равнодушно посторонившись, пропустил припозднившуюся заплаканную старушку и остановился на крыльце, оценивающе оглядывая небо. Судя по свинцовой хмари до горизонта, дождь зарядил до самого утра. Хотя, оно и немудрено, октябрь на носу.

Вдохнув сырой холодный воздух, зябко поёжился.

Да, прохладно, не май месяц. Хорошо хоть куртка с подстёжкой.

Привычно потянувшись в карман за сигаретами, отставник вовремя спохватился и воровато оглянулся на глазок видеокамеры. Да тьфу, ты, ещё бы чуть и схлопотал. Безопасники не дремлют, уж чего-чего, а содрать штраф за каждый чих не упустят. Лишь бы людям деньги не платить, малость покурить, и того нельзя. С этим в больничке строго. Пятнадцать метров от входа, и всё тут. Место для курения. А ведь сами-то, небось, прямо в кабинете курят, изверги. Да и не только курят, уборщица вон поутру бутылки от коньяка с какими матюками выносит. А тут сам последний раз коньяк не пил кабы не со свадьбы….

Тяжело вздохнув, направился к парочке молоденьких санитаров, жадно смолящих один бычок на двоих.

– Ага, всё наркоманим, молодёжь!

– О, Николаич! – оживилась парочка. – Привет бойцам невидимого фронта! Сигареткой бедных студентов не угостишь?

Охранник подслеповато прищурился.

– Серёг, ты что ли?

– Я, а кто же! И Андрюха со мной.

– Ба, знакомые всё лица.… Оба в ночь что ли?

– Ага.

– Повезло, – усмехнулся пенсионер. – Ну, раз так, берите, голодранцы, – протянул пачку. – У самого вон внук такой же балбес…

Прикурив от угодливо протянутой зажигалки, отставник с удовольствием затянулся, провожая взглядом медленно сдающий задом реанимобиль.

– Чудная какая-то. И номера импортные…

Сергей выдохнул колечко дыма и со знанием дела пояснил:

– Дык, понятное дело, чудная. А номера Евросоюза.

– Во как! – удивился Борис Николаевич. – Аж Евросоюз? Дипломата что ль своего к нам привезли?

– Ха, дипломата! – хмыкнул Андрей. – Не, овоща забирают.

– Кх.… Какого ещё овоща? – закашлялся охранник.

– Да коматозника одного из нейрохирургии. Прикинь, мужик почти полгода в коме провалялся, сгнил уж весь, а этим зачем-то ещё понадобился.

– Да, вот судьба, – тяжело вздохнул Борис Николаевич. – Вот так прижмёт, раз, и всё. И никому ты больше не нужен.… А что же родственники?

– А что родственники? Так до сих пор никто и не объявился. Менты по базам данных пальчики пробили, везде чисто. По телику показали, тоже никого. А может и просто связываться не хотят, кому оно такое растение нужно? От него ведь теперь считай до самого конца жизни ни на шаг не отойти. Хотя, какой там конец жизни, ему и жить-то всего осталось с гулькин нос.

– Да-а-а, – пригорюнился пенсионер. – Тогда точно на органы…

– Да не, – отмахнулся Сергей. – Кому он нафиг нужен с такими органами! Там всё уже давно атрофировалось. Попробуй столько без движения проваляйся. Не, говорят там какой-то международный научный эксперимент. Межправительственное соглашение…

Дверь открылась. Бережно придерживая серебристую плёнку, рослые светловолосые парни выкатили кушетку и погрузили в реанимобиль. Тревожно мигая маячками, машина медленно выехала за ворота.

– А ничего себе так аппаратурка, – хмыкнул Сергей. – Небось, одна система жизнеобеспечения под сотню килобаксов тянет.

– Международный эксперимент, говоришь? – Борис Николаевич задумчиво проследил за удаляющимися маячками. – Ну-ну, дай-то бог. Может и починят…

Глава 1

Мерный едва слышный шум систем жизнеобеспечения прервало тихое шипение открываемой двери. Мельком глянув показания приборов, специалисты обошли неподвижное тело и встали в изголовье.

– Итак, коллеги, вот и наш новый чистый лист. Док, прошу вас, взгляните.

Тонкие бледные пальцы в стерильных перчатках ловко раздвинули сомкнутые веки. Яркий луч осветил серую радужку. Реагируя на раздражитель, зрачок послушно сжался в узкую точку.

– Хм, пожалуй, вы съездили не напрасно. Хотя, учитывая общее истощение и характер повреждений, я бы не спешил переходить к дальнейшему тестированию. Надо хотя бы немного нарастить массу. Тридцать восемь килограмм при росте метр семьдесят пять это критично. Сколько вы говорите, он так пролежал?

– Судя по экипризу, пять месяцев и девять дней. Плюс полусутки на перевозку. В Цюрихе туман, как назло. Рейс задержали на два часа. Да ещё все эти таможенные проволочки…

– Пять месяцев? Однако.… Крепкий парень. Что ж, тогда надо дать ему хотя бы один малюсенький шанс. Итак, коллеги, приступим…. Гюнтер, что у нас там по шкале Глазго-Питтсбург?

Обвешанный трубками и датчиками пациент равнодушно отнёсся к многочисленным медицинским манипуляциям. Через час после консилиума в дело вступила пожилая дородная медсестра. Оглядев иссушённое, словно скелет тело, сокрушённо вздохнула и что-то сердито бурча, приступила к обработке ужасающих пролежней. Напоследок поставив укол антибиотика, украдкой перекрестила бедолагу и аккуратно чиркнула картой, прикрывая за собой дверь.

В гулкие приятно убаюкивающие капли дождя вмешался монотонный резонирующий звук. Как будто кто-то с раздражающей настойчивостью истязал огромный шаманский бубен. Утихшая было боль вспыхнула с новой силой.

– Эй, вы, там! Прекратите!

Вняв просьбе, бубен зазвучал тише. Откуда-то из вязкого серого тумана послышался далёкий невнятный голос.

– Наконец-то! Вы слышите меня?

– Д…да. Где… Кто вы?

Незнакомец надолго умолк, словно тщательно обдумывая последующий ответ.

– Кто я? Пожалуй, это пока не столь важно. На самом деле сейчас более важно, кто вы.

–Я? Я…

Такой простой вопрос поставил в тупик. От неожиданности утих даже вечный дождь. А ведь действительно, кто?

– Я… Я не знаю…

– Что ж, иногда бывает и так. Не расстраивайтесь. Тогда вы не против, если я назову вас Максом?

– Макс? Да, пожалуйста.… А как… Мне вас?

– Как угодно. Давайте назовём Алексом, – голос вдруг отдалился и умолк.

Словно радуясь исчезновению нежданного соперника, обрадовано зашумел дождь. Отошедший было туман снова потянулся уродливыми серыми щупальцами. Причудливо вихляясь, клубящиеся тени что-то вкрадчиво зашептали, перебивая друг друга.

– Эй, Алекс! Алекс! Где вы там? Не молчите!

Распугивая сгустившиеся тени, через бесконечный миг послышался далёкий мерный ритм.

– Макс! Если вы меня слышите, идите на звук бубна, только на звук, и никуда более! Это очень важно! Слышите!

Ритмичные гулкие удары постепенно заглушили шум дождя. Туман рассеялся. Сквозь мутные клубы проступила абсолютная белая пустота.

– Алекс? Где вы?

– Хороший вопрос. Даже не знаю, стоит ли на него отвечать.

– Почему?

– Вы ещё очень слабы. Просто не знаю, как среагируете на правду. Впрочем, наверное, уже пора, всё равно ведь когда-то придётся начинать. Да и к тому же, если что-то пойдёт не по плану, снова начнём с нуля. Но для начала давайте лучше всё же выясним, где вы.

–Где я?

– Да, вы. Вас не удивляет, что ваше текущее состояние, мягко так скажем, не совсем обычное?

–Н.…Нет. Разве что думается как-то.… Несколько странновато.

– Бинго! Ничего другого я и не ожидал. Значит эмоциональная блокада в порядке, спасибо доку.

– Что? Я не понимаю…

– Ничего, скоро всё поймёте. Итак, Макс, приготовьтесь. В данный момент вы находитесь на лечении в одном из научно-исследовательских центров Европейского союза. О, извиняюсь. Вы знаете, что такое Европейский союз?

– Д…. Да.

– Отлично, и это всего за один месяц! Док прав, на редкость быстрое восстановление. Кстати, вы что-нибудь помните до того, как оказались у нас?

–Н.…Нет. Как только пытаюсь вспомнить, ужасно ноет затылок.

– Увы, типичное последствие той ужасной травмы. Потерпите, мы работаем над этим. К сожалению, пока мы не можем повысить вам дозу лекарства…

– Погодите, какой травмы?

– Макс, поверьте, мне крайне неприятно сообщать вам такие ужасающие подробности, но, увы, нам предстоит серьёзнейший разговор. Как вы себя чувствуете? Готовы вы ли вы продолжить общение, или дать вам ещё немного отдохнуть?

– Спасибо, я в порядке. Один вопрос – мне уже можно снять повязку? Белое вокруг это ведь повязка?

– М-м-м, не совсем так. Давайте для начала разложим всё по полочкам. Вы готовы?

– Да-да, я вас слушаю.

– Отлично. Заранее извиняюсь за несколько сухой тон, но это информация из вашей медицинской карты. Итак, примерно полгода назад в Москве вы стали жертвой криминала. Вас оглушили, сняли одежду до трусов и сбросили с моста на железнодорожные пути возле здания Арбитражного суда на Старой Басманной. Должен заметить, вам ещё чертовски повезло, что остались живы, потому что вас достаточно быстро нашли люди, выгуливающие собак вдоль путей. Оставшиеся пять месяцев вы провели в глубокой коме в Институте Склифосовского в качестве неопознанного потерпевшего.… Пардон, может быть, я вас утомил и нам стоит на время прерваться?

– Нет-нет. Я только хотел уточнить.… Москва.… Кажется, в самом начале вы что-то сказали про Евросоюз, я не ослышался?

– Совершенно верно. Сейчас вы далеко за пределами Российской Федерации.

– Офигеть.… И кто же такой добренький Буратино?

– Простите, кто?

– Буратино. Ну, в смысле, кто заплатил за моё лечение и перевозку?

– Я понял вас. Пожалуй, мы плавно подошли к главной теме нашего разговора. Ваше текущее, так мягко скажем, необычное состояние, позволяет вам участвовать в одном прорывном научном эксперименте. Короче говоря, мы крайне нуждаемся в вас, а вы в нас, и поверьте, это будет взаимовыгодное сотрудничество…

– Погодите, какое ещё необычное состояние?

– Так я же уже упоминал, видимо вы запамятовали. Глубокая кома. О, извиняюсь. Вам знаком такой специфический медицинский термин, как кома?

– Конечно. Что-то вроде полного забытья. Только какое это имеет отношение ко мне?

– О, поверьте, самое что ни на есть прямое. В данный момент вы находитесь в состоянии комы. И наши специалисты не дают благоприятных прогнозов…

– Извините, но вы несёте полный бред. Допустим, я в коме. И как же, по-вашему, мы тогда сейчас с вами разговариваем?

– Отлично, просто отлично! Это говорит о том, что вы полностью владеете обсуждаемой предметной областью. В этом-то и вся суть эксперимента! Итак, Макс, приготовьтесь. В данный момент мы с вами не разговариваем, а общаемся через специальный встроенный интерфейс в вашем мозгу. Одна из наших прорывных научных разработок, надо заметить…

– Стоп! Вы что, вставили мне в мозг какую-то хреновину?

– О, пусть это вас нисколько не беспокоит! Даже если вы чисто гипотетически когда-нибудь и вернётесь в полное сознание, нейрочип просто бесследно растворится в тканях после особой команды.

– Не понял. Что значит, чисто гипотетически?

– Макс, буду с вами откровенен. Даже если вы придёте в норму, подчёркиваю, даже! Положение ваше будет, мягко скажем, очень незавидно.

– Что, всё так плохо?

– Конечно, бывает и хуже, но…. Давайте зачитаю вам полный список повреждений. Итак. Падение с высоты вылилось в ушиб головного мозга, острую субдуральную гематому, травматическое субарахноидальное кровоизлияние, ушибленные раны головы, закрытую травму груди, открытый перелом левой руки, перелом пятого ребра по подмышечной линии, пневмоторакс и эмфизему лёгких…. Пардон, поняли ли вы хоть что-нибудь?

– Нет. Но судя по тому, что ничего не понял, всё очень хреново.

– Да, конечно грубовато, но всё обстоит именно так. Руку пришлось срочно ампутировать до локтя. Уже у нас. Абсцесс приобрёл угрожающие масштабы. Фактически, жить вам оставалось всего пару дней. Если конечно это можно назвать жизнью.

– Весело…. И что же вам потребовалось от такой развалины? Разберёте на органы?

– Боже мой! Ну почему у вас сразу такие крайности? Чуть что, сразу на органы!

– У кого это, у вас?

– У вас, значит в России. Я, как ваш персональный куратор, лично забирал вас из клиники и услышал обрывок фразы медсестры. Не жилец, дескать. На органы пойдёт.… Фу, противно даже! Мы же вам не какие-нибудь подпольные албанцы-трансплантологи. У нас совершенно другой уровень организации и техники. Впрочем, что я вам всё это рассказываю? Надеюсь, скоро вы и сами в этом убедитесь.

– Интересно. И как я могу в этом убедиться, если как вы говорите, я в полном отрубе?

– О, поверьте, нет ничего проще. Достаточно всего лишь вашего согласия на сотрудничество.

– Сотрудничество? Испытывать ваши микросхемки?

– Нет. Микросхемки уже достаточно испытаны до вас. Впрочем, если обнаружите какой-либо баг, это будет только большим плюсом. Мы же предлагаем вам нечто иное. Почти полноценную жизнь.

– Полноценную жизнь? Это как, интересно? Вроде всего пару минут назад вы меня горячо убеждали как раз в обратном! Даже не берусь вспомнить всю эту медицинскую галиматью. Куда я вернусь? В разбитое корыто? Да в гробу я видал такую жизнь! Уж лучше усыпите!

– Хм. Какая бурная реакция. Спокойней, что вы так разволновались? Какое корыто? Разве я предлагал вам вернуться именно в себя?

– Что значит… Стоп. То есть…. Если не в меня, то.… Куда?

– Вот, наконец, мы и подошли к истинной сути вопроса! Именно, именно куда! Чтобы вы не подумали, что вам предлагают купить кота в мешке, я готов вам устроить небольшую демонстрацию открывающихся возможностей. Вы согласны?

– Д…. Да.

– Отлично. Тогда выслушайте краткую инструкцию. Через некоторое время мой голос утихнет, и вы снова услышите гулкие ритмичные звуки. Это опорный маяк, ваше сознание. Удаляйтесь от него. Вскоре послышатся множественные голоса. Не пугайтесь, это значит вы на верном пути. Просто ждите, когда голоса перейдут в свет. Выберите самый яркий и выходите на него. В конце вас ждёт небольшой сюрприз. Когда всё закончится, продолжим нашу беседу более предметно…. Ну что, вы готовы?

– Да.

Молочный белый свет померк как по команде. Заглушая мерный ритм бубна, зашелестел нудный дождь. Потянуло сыростью. В непроглядном сером тумане послышались далёкие бубнящие голоса. Невнятный гомон всё приближался и наконец, неистово закружился вокруг, рассыпая крошечные блестящие искры. Нестерпимо яркая вспышка выжгла серую хмарь и устремилась ввысь. Стало как-то легко-легко…

Забрезжил тусклый свет. Тяжёлые словно свинцовые веки нехотя разомкнулись.

– Кхм… Что за…

– Бабушка? – встряхнув белокурыми кудряшками, курносая девчушка лет пяти недоверчиво наклонилась близко к лицу. – Ты проснулась?

– Я…э-э-э, м-м-м. Бабушка?

Радостно вереща, девчушка спрыгнула с кровати и, подобрав подол длинного пышного платья, бросилась к двери.

– Мама! Мама! Бабушка проснулась!

– Э-э-э, Мэри! Постой! – рука невольно потянулась вслед.

Мэри? А ведь точно Мэри. И как выросла… Чёрт, но откуда?

Макс замер и медленно поднёс старческую ладонь к глазам, недоверчиво пошевелив пальцами. Взгляд с трудом сфокусировался на заскорузлых пожелтевших ногтях. Судя по расплывчатым контурам, хорошие очки точно не помешали бы.

– Офигеть… Бабушка.

С трудом сглотнув пересохшим языком, потянулся к столику и, не утруждаясь вознёй со стаканом, жадно отхлебнул воды прямо из кувшина, машинально отметив необычную тяжесть. На вид какой-то жалкий литр, а по весу не меньше пуда.

Рука мелко затряслась от непривычной перегрузки. На лбу выступила испарина.

– Уфф…

Собравшись с силами, стянул белоснежный кружевной чепчик и вытер вспотевшее лицо. Бабушка…. Чёрт возьми, это махровый бред или и вправду всё реально? И куда удрала Красная Шапочка?

С трудом откинув край неподъёмного стёганого одеяла, приподнялся и уселся на кровати, растеряно разглядывая комнату.

Явный минимализм. Невзрачно окрашенные стены, багровый зев лениво потрескивающего дровами камина, плетёное кресло-качалка, старинное потемневшее зеркало во весь рост у дальней стены.

Взгляд невольно задержался на потрете властной женщины с изящной короной. Из глубины сознания мгновенно выскочило имя, Александрина Виктория. И горькое осознание безвозвратной утраты целой эпохи.

– Мама?

На ходу запахивая халат, в комнату влетела миловидная женщина.

– Эмма?

Картинка померкла, словно кто-то бесцеремонно выключил экран. Навалилась глухая серая хмарь. Где-то вдалеке мерно загудел бубен.

– Эй, Алекс! Ты слышишь? Хорош уже, открывай давай!

Вспыхнул ровный молочный свет.

– Однако что-то вы быстро. Ну и как вам экскурсия?

– Что это было?

– А это смотря что вы видели.

– Ну, женщина, Эмма и моя внучка. Тьфу, то есть я хотел сказать…

– А, кажется, я понял. Скромная викторианская обстановка, портрет матери-королевы на стене, да?

– Да-да, точно! Виктория!

– Эх, старая добрая Англия.… А что собственно, вам тут непонятного? Тысяча девятьсот первый год, престарелая миссис Уэнди Ричмонд. Бедняга и так страдала от катаплексии, а тут ещё и смерть любимой королевы. Такой удар, ярчайшая эмоция. Вот ваше сознание и наложилось…

– Стоп. Это что, реальная женщина?

– Конечно. Скончалась примерно через год, если верить источникам. Она стала у нас в качестве своеобразного маяка. Новички обычно всегда попадают к ней, или к некоему Абрахаму Смиту из Соединённых Штатов. Пренеприятнейшее приключение, скажу я вам, как раз самый последний момент повешения перед разъярённой толпой на суде Линча. Так что считайте, вам ещё повезло.

– Вот спасибо!

– Не за что. В общем-то, кроме ужасных впечатлений, лично вам всё равно бы ничего не грозило. Но это уже профессиональные издержки…

– Профессиональные?

– Именно. Для каждого подобного сотрудника нашей команды.

– Ого! И много у вас таких сотрудников?

– Нет, каждый из вас штучный экземпляр, и именно поэтому так ценен для проекта.

– Интересно. Допустим, если я откажусь. И что тогда, усыпите?

– Если на то ваша воля, пожалуйста. Но перед этим лучше всё же хорошенько подумайте. Уйти вы и так можете в любой момент… Что ж, хорошо. Раз беседа зашла в такое русло, даю вам время ещё раз как следует всё обдумать.

– Да что тут думать, тут прыгать надо…

– Что, простите?

– Не обращайте внимания, анекдот откуда-то вылез. Вспомнилась ключевая фраза. Я к тому, что нечего тут думать, я согласен. Поживу с годик той склерозной бабулькой, всё какое-то разнообразие в личной жизни.

– Отлично. Правда та бабулька в данный нас момент мало интересует. Для вас есть несколько действительно интересных вариантов, и, кстати, не настолько далеко от наших дней. Вы будете их ведущим, лидером.… Нет, как бы это точнее сказать по-русски… А, вот! Проводником! Но вначале контракт и краткое обучение.

– О как! Контракт? С коматозником? Серьёзный подход!

– Разумеется. А как иначе? Независимо от вашего текущего состояния, вы, прежде всего человек, наш ценный сотрудник.

– Простите, я просто…

– Понимаю. А теперь давайте перейдём к делу…

Вопреки ожиданиям, контракт оказался на удивление понятым и простым, если не считать эффектного появления. Белую муть до горизонта неожиданно заполнил внушительный чёрно-белый текст.

– Вам удобно читать такой шрифт?

– Конечно. Даже более чем.

– Отлично. Тогда не торопитесь. Как дочитаете до последней строки, ненадолго задержитесь на номере страницы. Следующая откроется автоматически. Давайте вместе пробежимся по пунктам?

– Давайте.

– Итак, обязанности сотрудника. Сотрудник, далее – проводник, обязуется неукоснительно выполнять распоряжения работодателя, за исключением явно противоречащих нормам морали и религиозным убеждениям проводника. Отказ при этом должен быть мотивированным, с обязательным поиском компромисса для решения поставленной задачи… У вас есть какие-либо религиозные убеждения?

– Честно сказать, не знаю. Я и самого-то себя не помню, какая уж тут религия…