Как только письмо начинает затягиваться в водоворот событий социально-политической жизни, оно начинает обрастать идеологией и зачастую совершенно различных образцов.
Читая Андреева, мы можем собрать целую коллекцию по-разному идеологически окрашенных фрагментов текста. Вскрывая эти идеологические наросты (в том числе и гуманистические), мы обнаруживаем позицию не-утверждения, не-постулирования, сомнения, которая становится особенно осязаемой в вопросах, ответы на которые находятся уже за чертой возможного человеческого опыта.
Андрееские герои проходят путь пере-воспитания: мы встречаемся с ними в переломные моменты их жизни, когда, волею автора, с мира сползает уютное покрывало иллюзий и открывается неодолимое пространство Вопросов. Самым действенным средством для достижения этой художественной цели становится Смерть: она просвечивает существование персонажей и ставит над ним последние точки.
Читая Андреева, мы можем собрать целую коллекцию по-разному идеологически окрашенных фрагментов текста. Вскрывая эти идеологические наросты (в том числе и гуманистические), мы обнаруживаем позицию не-утверждения, не-постулирования, сомнения, которая становится особенно осязаемой в вопросах, ответы на которые находятся уже за чертой возможного человеческого опыта.
Андрееские герои проходят путь пере-воспитания: мы встречаемся с ними в переломные моменты их жизни, когда, волею автора, с мира сползает уютное покрывало иллюзий и открывается неодолимое пространство Вопросов. Самым действенным средством для достижения этой художественной цели становится Смерть: она просвечивает существование персонажей и ставит над ним последние точки.