Отзывы на книгу «Молчание»

В жизни не самого честного священника, любившего обдурить ближнего и не платившего по счетам произошло очень страшное горе, после которого весь дом погрузился в молчание, полным тяжёлой грусти и печали. Отец Игнатий, который по своему призванию должен был нести свет в души страждущих не смог помочь родной дочери, которая по непонятной всем причине, захваченная грустью покончила собой прыгнув под поезд. Такое известие сразу же подкосило мать, которая отныне могла шевелить только своими глазами. А вот отец Игнатий, назло своим прихожанам даже не сутулился, не принося удовлетворения и развея их надежды застать его убитым горем. Молчание в этом рассказе не просто тишина, а немой крик боли. Не постаравшись узнать о страданиях Веры, отец Игнатий вынужден проводить бессонные ночи размышляя о том, чего же он не смог от неё добиться, даже фантазируя на эту тему он получал в ответ лишь гробовое молчание. Даже после такого горького опыта он так и не смог быть честным с людьми. Обвинял жену в такой жестокой дочери, рассказывал как ему стыдно выйти на улицу к людям. Стоять на коленях возле родной дочери считал чем-то унизительным, хотя в глазах людей он никакого уважения то и не имел за свои поступки, но почему-то выдумал себе какой-то авторитет, но муки всё же он испытывает, так что не мог я остаться к этому рассказу и к отцу Игнатию равнодушным. Не молчите, уважаемые читатели. Делитесь со своими ближними эмоциями, а если уж такого ближнего нет, то у нас всегда есть для этого интернет. Всё-таки молчание не всегда золото.

Молчание не есть тишина, тишина не есть молчание, и рассказ Леонида Андреева как нельзя лучше иллюстрирует, сколь громко иногда может греметь невысказанное слово.

Дальше спойлерато.

Фабула основана на реальных событиях, но андреев вдохнул столько деталей в рассказ, что от настоящей реальности он стал уже далёк. Дочка батюшки уезжает в Петербург, потом возвращается и по какой-то неведомой причине ложится в постель, тоскует и молчит. Это первое молчание. Властный батька, вырастивший её в строгости и жёсткости, требует от неё ответа, но не добивается его и в отместку перестаёт с ней разговаривать. Это второе молчание. Когда девушка оканчивает жизнь самоубийством, попадья от горя превращается в немую куклу, которая только и может, что лежать и смотреть в потолок. Это третье молчание. И все эти молчания, плюс невысказанность и недоговорённость, накопившаяся в поповском доме за долгие годы, сливаются в то самое оглушительное молчание, что сводит с ума.

Был ли батька причиной смерти дочери? Или это странное событие в Петербурге так её подкосило? Мы так и не узнаем, что же случилось и покончила ли бы она с собой, если бы отец не стал до неё докапываться. Но даже если бы существовала возможность, что она наложила бы на себя руки, не приставай к ней о. Игнатий, всё равно в её смерти виновен был бы он. Как правильно заметила попадья — дочка-то вся в отца. И даже не в генах тут дело, а в воспитании. Сначала изводил её своей требовательностью, так что она слетела с катушек на вольной житухе в Петербурге и наделала того, что не следовала. Потом, опять же, скопировала батю, когда поняла свой косяк. Замкнулась в своей гордыне, не желала признать ошибку, не смогла отпустить её и жить дальше. Что он поп без исповеди, что дочка такая же, яблоко от яблони. Уж о. Игнатий тут красавчик, без комментариев, описание хоть и даётся скупо, но представляется этот хитрый, властный, неприятный огромный мужичина с точностью до последнего волоска. И сразу вспоминается Василий Фивейский того же Андреева...

Отец Игнатий страшен и тяжёл сам по себе. Пространство рассказа плавится от его плотности. Ступени скрипят, двери сминаются, потолки скребут по густой гриве волос, а стены — по широким плечам. Стоит представить его в комнате, как начинаешь чувствовать лёгкую клаустрофобию. Генератор всего молчания в рассказе — он сам, но он никогда не сможет признать этого, хоть и чувствует подсознательно. Болтает без умолку целый день, а всё ему чудится, что не говорит ни слова. Умершая дочь и умолкшая жена для него не так важны и страшны, как эта подвисшая слепым безмолвием нерешённая загадка, вопрос без ответа, который и тяготит его привыкшую держать всё под контролем душу. Поэтому и после смерти дочери он всё спрашивает, спрашивает, спрашивает её, даже надеется обмануть её. Я старый и слабый, говорит этот человек, способный навалять толпе деревенских гопников одной левой. Ну скажи мне, ну скажи, ну скажи-и-и-и. Как будто дочка действительно может изменить ответ, который он и сам знает. Вот так просто — раз! — и даст ему ни за что ни про что прощение всех грехов совершенно бесплатно, словно он окна у стекольщика поставил, не заплатив.

Самое страшное, что этот холодный, полный безысходности рассказ, иллюстрирует вполне себе христианскую простую истину. Что посеешь, то и пожнёшь. Отцу Игнатию симпатизировать не получается, потому что всё он это заслужил: и поседевшую бороду, и помутнение ума, и следящий за ним портрет и даже то самое молчание. Вот только от осознания этого факта, как и после прочтения большинства рассказов Андреева, легче не становится. Становится только душно и как-то... Тихо что ли.

Познакомилась я с рассказам Леонида Андреева "Молчание". Рассказ произвел на меня впечатление.
Вроде бы, довольно обыкновенная история про самоубийство дочери священника. Но, тут кроется что-то еще.
Про что же рассказ? Про кризис веры, про то, что священник не может получить ответ на вопрос "За что?" или он все таки понимает за что он все это получил и от этого ему так больно?
Не знаю.
Что закладывал Л.Андреев в этот рассказ я не нашла информацию. (не очень активно искала).
Но, мне этот рассказ дал почву для размышлений.

Мне было интересно. Советую к прочтению.

Молчание как бездонная пропасть. Безразличие Бога, холодность Вселенной, невозможность единения с Другим, неспособность понять, услышать и быть понятым и услышанным в свою очередь. Сиротливость Человека в мире, бесприютность. Он только гость в этом сложном и противоречивом мире. Как малое дитя мечется он по своей жизни, натыкается на острые углы, рвет свою душу, как обезумевший и оглушенный о. Игнатий, рвет свою рясу, кружа по кладбищу, плутая в ужасе по знакомым тропам, а вокруг молчание (холодное, безразличное и такое оглушительное, громкое). Даже вера в бога не спасает. Нет смирения, нет кротости. Все замерло в душе (дремлет старый богомолец на скамье у церкви). Страх, злоба, отчаяние завладевает душой, нищий духом, духовное поглощается материальным (бранящиеся нищенки у кладбищенской церкви). Долгое молчание вокруг (сосредоточенный глубокий взгляд серых глаз попадьи – нет в нем ни жалости, ни прощения) и молчание Веры.

И с ужасом почувствовал о. Игнатий, что в ухо его вливается что-то могильно-холодное и студит мозг и что Вера говорит, но говорит она все тем же долгим молчанием.

А вокруг лето, запах пыли и речки, тепло солнца. Далекие звуки жизни почти сразу же поглощаемые молчанием пустого дома.

Нет смысла – все пустое – все закончится и погрузится в равнодушное безмолвие – все живое и звучное будет поглощено этим безжалостным молчанием. Нет надежды и нет спасения даже в смерти.

Каждое утро, после обедни, о. Игнатий приходил в гостиную, окидывал одним взглядом пустую клетку и всю знакомую обстановку комнаты, садился в кресло, закрывал глаза и слушал, как молчит дом. Это было странное что-то. Клетка молчала тихо и нежно, и чувствовались в этом молчании печаль, и слезы, и далекий, умерший смех. Молчание жены, смягченное стенами, было упорно, тяжело, как свинец, и страшно, так страшно, что в самый жаркий день о. Игнатию становилось холодно. Долгим, холодным, как могила, и загадочным, как смерть, было молчание дочери. Словно самому себе было мучительно это молчание и страстно хотело перейти в слово, но что-то сильное и тупое, как машина, держало его неподвижным и вытягивало, как проволоку. И где-то, на далеком конце, проволока начинала колебаться и звенеть тихо, робко и жалобно. О. Игнатий с радостью и страхом ловил этот зарождающийся звук и, опершись руками о ручки кресел, вытянув голову вперед, ждал, когда звук подойдет к нему. Но звук обрывался и умолкал

Многослойность произведения поражает...здесь столько измерений, что просто дух захватывает.

Об этом рассказе я услышала от Дмитрия Быкова, который рассказывал про сто книг XX века, и этот рассказ оказался первым, хотя он написан не в XX веке, а в последний год века XIX, но уж больно 1900 цифра красивая. Рассказ основан на реальных событиях из жизни священника, который крестил писателя.

Эта история, пожалуй, самое страшное, что может случиться в семье священника. Его дочь кончает с собой, бросаясь под поезд, что само по себе тяжкий грех, да еще и священник получается виноват, кто его теперь уважать будет, если в своей семье такое случилось? А дочь еще Верой зовут, ко всему прочему. Священник тут, правда, не слишком симпатичный, чего стоит, например то, что к парализованной после смерти дочери жене он неделю может не заходить.

Рассказ называется «Молчание», и в самом тексте подчеркивается, что это именно молчание, а не тишина, «потому что тишина — лишь отсутствие звуков, а это было молчание, когда те, кто молчит, казалось, могли бы говорить, но не хотят». Молчания в рассказе очень много, и всё оно направлено в адрес священника. Дочь, ни живая, ни мертвая, не хочет говорить, почему она решила покончить с собой, жена молчит из-за того, что ее парализовало, канарейка улетела — и дом героя, и могила Веры, и природа, и вся вселенная молчат; священник остается совершенно один, без Веры и без единой живой души, которая могла бы что-то ему сказать.