И, наклонившись ко мне, прошептал сквозь желтые, закопченные усы: – Скоро наступит такой момент, когда уже никто отсюда не уедет. Да. Ни я, никто.И в близких старых глазах его я увидел то же остановившееся, тупо пораженное. И что-то ужасное, нестерпимое, похожее на падение тысячи зданий, мелькнуло в моей голове, и, холодея от ужаса, я прошептал:– Красный смех.И он был первый, кто понял меня. Он поспешно закивал головою и подтвердил: – Да. Красный смех.