© Емельянов Л. Г., 2016

© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2016

ОТ АВТОРА

Кто из нас не помнит популярное в школьные годы стихотворение А. С. Пушкина «Анчар»? Диковинное название его несет в себе некую тайну. С головой захватывает сюжет. Ощущение необычного чувствуется с первых же строк:

 
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит – один во всей вселенной.
 

Стихотворение посвящено смертельно опасному дереву (сам поэт в сноске называет его «древом яда»). Никто не спешит в его заманчивую тень, обещающую столь желанную среди царства зноя прохладу. Зловещая слава гонит от него все живое. Но послушаем лучше самого Пушкина:

 
К нему и птица не летит
И тигр нейдет – лишь вихорь черный
На древо смерти набежит
И мчится прочь уже тлетворный.
 

Уверен, что по силе воздействия это и сейчас любимое стихотворение многих школьников. Оно будит воображение и сразу же вызывает вопрос: что это? Волшебная сказка, к которой был неравнодушен поэт, или все-таки быль? Хотя и жестокая. Мало ли сюрпризов у шаловливой природы!

Образ грозного анчара как живой вставал когда-то и перед моими мальчишескими глазами. В него и верилось и не верилось. У нас на Смоленщине (это я знал доподлинно) подобного дива не водилось. Ядовитые местные растения – волчье лыко, вороний глаз, чистотел, болиголов, ландыш – не шли ни в какое сравнение с воспетым поэтом монстром. Мы знали, что они опасны для здоровья, но не в такой же степени! Ведь к анчару, судя по словам Пушкина, достаточно приблизиться – и обеспечена верная смерть. Воистину зеленый убийца! Но дерево это поэт поселил в сказочно далекую знойную страну. И так отчаянно хотелось там побывать…

Мечта о поездке в жаркую пустыню сбылась лишь в 1986 году, когда я уже стал биологом. Но речь сейчас не об этом. Тем более что никакого анчара там я не нашел. Его и быть здесь не могло при неимоверной жаре и сухости. Самое большое дерево, которое я там увидел, – саксаул. Высотой не более 4–5 метров и абсолютно безвредное.

Совершенно забыв об анчаре, я углубился в свои исследования. В сферу моих научных интересов входили вполне прозаические растения: ячмень, пшеница, овес и другие хлебные злаки. Меня интересовал их водный режим и экологическая стойкость. И вот однажды, просматривая новинки литературы в данной области, неожиданно обнаружил: легенда о кровожадных зеленых злодеях жива и поныне. В памяти вновь ожил образ основательно забытого страшного анчара. Это становилось занятным, и я «копнул» глубже. В результате родилась вот эта книга. Книга о плотоядных растениях (в литературе их называют также насекомоядными растениями, растениями-хищниками, зелеными охотниками и т. д.).

В данной книге рассказывается об удивительных созданиях природы, которым присущ уникальный, ни у кого больше не встречающийся способ питания, сочетающий одновременно растительный и животный типы. В биологических руководствах о них пишут как-то вскользь, ставя их на второстепенный план, и чаще всего – мелким шрифтом. Как будто сами ученые стесняются когда-то открытых ими уродцев в обличии растения, но с повадками зверя.

Автор попытался исправить эту несправедливость.

Растения-охотники, несомненно, достойны внимания и уважительного к ним отношения. И не только как оригинальные ботанические виды и объекты для исследования. Они – неотъемлемая равноправная частица живого царства, в котором ничего не бывает лишним. Всякий организм в нем – это маленькая вселенная со своими неповторимыми особенностями и множеством неизвестного. Что хранится в ее тайниках? Какая роль возложена на нее Всевышним? К каким потерям для природы и человека может привести ее исчезновение? Этого до конца не знает никто. Английский ученый Джон Леббок как-то сказал: «Нет животного или растения, изучению которого не стоило бы посвятить, я не говорю день, но даже целую жизнь».

Это в полной мере относится и к зеленым хищникам. В книге рассказывается об уже известных науке тайнах этих растений. Но сколько открытий может еще ждать нас впереди!

Необычная жизнь зеленых оборотней удивительна сама по себе и привлекает многих: как биологов, так и неспециалистов. Колоритное стихотворение Пушкина вкупе с народными легендами только усиливает этот интерес. Тема растительной плотоядности (или насекомоядности, как чаще пишут в научной литературе) занимала в последние годы даже К. Э. Циолковского, основоположника современной космонавтики. Он называл такие организмы «полурастениями» и интересовался проблемой их происхождения. Еще один великий талант, немецкий писатель и мыслитель И. В. Гёте, увлекшись ботаникой, сумел даже сделать открытие в данной области. Какое именно? Пусть об этом читатель узнает сам, познакомившись с содержанием предлагаемой ему книги.

Она рассчитана на тех, кто любит мир растений, кому небезразличны его многоликая красота и величие, кому мила и дорога живая природа. Ведь и в наш многое повидавший век она по-прежнему полна чудес. Да еще каких!

Учитывая повышенный интерес читателей к первому изданию книги, она выпущена на сей раз большим тиражом и дополнена новыми материалами.

ДРЕВО СМЕРТИ: мифы и явь

Порой в великой книге тайн природы

Мне удается кое-что прочесть.

Уильям Шекспир

Вернемся к знаменитому стихотворению.

Начало мифам об ужасно ядовитом пустынном дереве положил доминиканский монах Иордан Кателоки еще в 1330 году. С тех пор их количество только увеличивалось и обрастало все более устрашающими подробностями.

К тому времени, когда Пушкин стал писать свое стихотворение (опубликованное в 1828 году в альманахе «Северные цветы» под названием «Анчар, древо яда»), ему не надо было особенно и фантазировать. Упоминания о жутком дереве с таким именем уже имелись в научных источниках. Вот как, например, описывал анчар в середине ХVII века голландский ботаник Г. Румпф (в ряде работ пишется Румпфий, Румфиус. – Прим. автора.): «Все, чего коснутся его испарения, гибнет, так что все животные его избегают и птицы стараются не летать над ним, ни один человек не осмелится приблизиться к нему, разве что руки, ноги и голова будут защищены толстой тканью». Исключение существует лишь для василиска. Только эта безобразная ящерица, по его мнению, может безнаказанно жить под деревом смерти. Как не поверить авторитету ученого! Но откуда он мог взять такие сногсшибательные подробности?

Знаменитый анчар

Здесь уместно вспомнить чуть-чуть историю.

Это была эпоха колониальных войн, в которых особенно отличилась хорошо вооруженная Голландия. Она силой захваты вала не только близлежащие чужие территории, но и посылала свои корабли даже к далеким островам Азии, пытаясь ими завладеть. Поразительнее всего то, что Малайзия, против которой велась основная борьба, в 60 раз превышала территорию своей обидчицы по площади и во много раз по населению. Но сила была не на ее стороне.

Аборигены, защищаясь, оказывали яростное сопротивление. В сражениях с ними войска несли огромные потери от, казалось бы, пустякового оружия – самодельных бамбуковых копий и стрел. Заряженное сильнейшей отравой, разило оно наповал. Проходили столетия, а европейцы никак не могли постичь секрет смертоносного яда, чтобы успешно ему противостоять. Туземцы умели хранить свои тайны. Особенно те, которые облегчали им тяжесть борьбы за существование. Более того, они умышленно нагоняли страх на тех, кто ими интересовался.

Пугающая информация, естественно, доходила и до воюющих голландских солдат. Они были уверены, например, что одна лишь ветвь ядовитого дерева яванских джунглей, заброшенная на их сторону, в состоянии погубить целый лагерь.

Чтобы ускорить порядком затянувшуюся разгадку туземной отравы, к работе стали привлекать естествоиспытателей. Но в боевой обстановке, да еще на чужой территории, не так-то просто проводить какие-то изыскания – любой европеец мог получить здесь метко посланную из засады пулю или стрелу.

Вряд ли занимался ими и отправленный с этой целью в Малайзию Румпф. Как считает американский дендролог Эдвин Меннинджер (здесь и далее мы ссылаемся на его сведения. – Авт.), красочно описанное голландским ботаником опасное дерево тот на самом деле в глаза не видел, хотя и провел в этой островной стране долгие 15 лет. Проваливалось порученное ему важное задание, и в поисках хоть какой-либо информации о зеленом убийце Румпф стал методично досаждать расспросами местного губернатора.

Насколько тот разбирался в ботанике, трудно сказать. Судя по приставке к должности (генерал), ему и не требовалось ее знать. Но слухи о страшном дереве до него наверняка доходили. И любознательность настырного голландца была однажды им сполна удовлетворена. Анчар он описал в самых мрачных красках. Для пущей убедительности ботанику осторожно вынесли и дали подержать в руках наглухо закрытый (как же иначе, если внутри таится смерть!) бамбуковый цилиндр, в котором якобы находилась веточка этого ядовитого дерева. Впечатлительному ученому показалось, что он ощутил при этом легкое покалывание, схожее с реакцией переохлажденной ткани на тепло. И сделал вывод: от яда анчара полностью не спасают даже прочные стенки. Он проникает через них и воздействует на кожу.

Написать отчет теперь уже не составляло труда. Понятно, что в основу его легли весьма сомнительные материалы (за что купили, как говорится, за то и продали). Перепроверить полученные сведения не удалось. Да и не хотелось. Кому охота встретиться при этом с воинственно настроенными туземцами, рискуя собственной головой.

И байка пошла гулять по белу свету, обрастая по пути новыми живописными подробностями. К ХVIII веку они стали настолько устрашающими, что не выдержали уже англичане. Они организовали собственную проверку. Но и она не дала нужных результатов. Полученные ими сведения оказались еще более фантастическими.

В конце ХVIII века на Яве побывал еще один голландский естествоиспытатель – Фёрш, врач по профессии. Ничего путного в отношении яда он тоже не разузнал, хотя и написал о своей поездке пространное сочинение. В нем он подтвердил ботаническую сказку своего соотечественника. Вот что утверждалось в его труде: «Здесь внутри острова растет опаснейшее дерево, которое убивает не только коснувшихся его, но и всех, которые осмелятся к нему подойти на значительное расстояние. Даже на окружающие его растения действует оно убийственно, почему и стоит одиноким посреди пустынной долины, окруженное вокруг на три мили лишь костями зверей и человека». В этой зоне нет даже ни мышей, ни крыс, ни паразитов. Неосторожно подлетевшая птица тоже находит здесь погибель.

Один из таких же незадачливых путешественников, по словам исследователя растительности Малайского архипелага профессора В. М. Арнольди, пошел еще дальше в своих фантазиях. Он увеличил радиус поражающего действия анчара до 15 миль. «Вся эта пустынная местность, – утверждал он, – настоящая долина смерти!»

Тут перемешана правда с вымыслом. Дело в том, что на Яве и впрямь есть места массовой гибели животных и птиц, иногда находят здесь смерть и люди. Но гибнут они по другой причине – от ядовитых выделений из вулканов и трещин земли. Главным образом от углекислого газа и паров серы, которые скапливаются в понижениях рельефа. Доказал это в 1837 году У. Х. Сайкс, который посетил одну из так называемых долин скелетов. Он оставил здесь на ночь собак и кур, а наутро обнаружил их мертвыми.

Ущелья и долины смерти есть, кстати, также в США, Италии и даже на российской Камчатке – на территории Кроноцкого заповедника. Но «злокозненные» деревья тут тоже ни при чем. В колорадской смертоносной зоне, например, одно время массово (стадо за стадом) гибли овцы и другие домашние животные. От земли здесь исходил неприятный запах, напоминающий чесночный, а цветы пахли испорченными яйцами. Виновником же трагедий оказалась почва, сильно зараженная ядовитым селеном. Из почвы он поступал в растения и дальше по экологической цепочке в тела различных животных. Концентрация его в клетках всего лишь в 0,001 % делала растения опасными для жизни.

В Камчатской долине смерти (наиболее опасный ее участок размером всего 50 на 100 метров), помимо двуокиси углерода, сероводорода, сероуглерода и некоторых других вулканических газов, в приземном слое воздуха в 1982 году были обнаружены высокотоксичные цианистые соединения. Они вызывали гибель даже таких крупных и подвижных зверей, как медведи и росомахи. Растительности же здесь почти нет вообще.

Вернемся, однако, к сочинению Фёрша.

Зловещая слава о дереве-убийце, казалось бы, должна была вмиг образумить других любопытных и остановить смертельно опасные к нему походы. Ведь людская молва о леденящих кровь событиях распространяется мгновенно. А вояжи к гибельному растительному объекту, как ни странно, продолжались. Об этом свидетельствуют рисунки тех лет: под древесной кроной зеленого душегуба, наряду с животными, разбросаны явно и человеческие кости. Причем в великом множестве. Как объяснить людское безрассудство?

Оказывается, очень просто, если верить Фёршу. Он терпеливо разъясняет загадку костных нагромождений: это, якобы, останки преступников, приговоренных за свои злодеяния к смерти. Их принудительно приводили сюда и давали весьма своеобразный шанс выжить. Надо было исполнить лишь единственное поручение местных повелителей: сходить к упасу (туземное название ядовитого дерева) и набрать из него яда для обработки стрел. Ну а там уж как кому повезет.

Здесь и дальше любопытно проследить развитие событий в ботаническом сочинении и в стихотворении Пушкина. В поэтическом изложении они выглядят так:

 
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
 

Сходство в действиях, как видим, почти полное.

Исследуем далее.

У Фёрша: в случае благополучной доставки опасного груза осужденных ждало прощение. Но счастье улыбалось немногим. Назад возвращался лишь один человек из десяти (от такого счастливца голландец, по его словам, и узнал о свойствах дерева). Остальные погибали от вредных испарений. От полутора тысяч загнанных сюда людей в живых через два месяца осталось не более трехсот. Спастись от летучей смерти, как свидетельствуют и другие источники такого рода, можно было только при попутном ветре, который дул бы в сторону упаса и, следовательно, относил бы от человека ядовитые газы.

Румпф, если вспомнить его труд, вообще рекомендовал подходить к дереву, лишь основательно подготовившись: закутав голову, руки и ноги платками. Иначе смельчака поразит жестокий озноб и он упадет тут же без сознания. Дальнейшее нетрудно представить.

Пушкин же рисует финал следующим образом:

 
Принес – и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.
 

Как видим, путник у него, набрав смертоносного яда, все же возвращается и умирает не сразу и не у дерева. Но грозный образ анчара от этого не только не меркнет, а проступает с еще более потрясающей силой.