Читать бесплатно книгу «Теория поля» Леонида Дюка полностью онлайн — MyBook
image
cover

Часть I

Глава 1

Они беседовали уже больше двух часов, сидя рядом в мягких удобных креслах перед мирно потрескивающим камином на старой профессорской даче. Арсений любил приезжать сюда. Дело было даже не в уютной, спокойной атмосфере, которая всегда здесь заботливо скрывала его от любых невзгод и проблем внешнего мира, будто бы укутывала и тело, и душу мягким, пушистым пледом. И не в традиционном шотландском виски, которым его здесь неизменно потчевали. Хотя, согласитесь, приятно наслаждаться жарким треском камина и стаканчиком почтенного, благородного напитка, когда за окном стоят февральские морозы и температура уже третью неделю не поднимается выше минус двадцати. И даже не в этой удивительной, не похожей ни на что беседе, когда два человека настолько понимают друг друга, что мысли словно бы обретают материальные формы. А главным образом потому, что он был уверен: ему здесь всегда рады. Рады безусловно и искренне, пусть даже радость эта редко выражалась словами и почти никогда эмоциями. Он просто знал это как некую непреложную истину. Знание возникло как-то незаметно, не сразу, но потом, со временем, постепенно укоренилось, укрепилось и в конце концов уже окончательно поселилось в его сознании.

Они были знакомы очень давно. По меркам Арсения Козырева, которому минувшим августом исполнилось 22 года, они были знакомы всю жизнь. Учитель и ученик, профессор и студент, гуру и шишйа[2]. Учителя звали Евгений Михайлович Малахов. Он действительно был доктором физико-математических наук, профессором, членом-корреспондентом РАН. И на самом деле являлся в своей области, как это принято говорить, ученым с мировым именем. На деле этот эпитет означал, что любой человек в любом местечке земного шара, сколь-нибудь серьезно занимающийся изучением ядерной физики, был так или иначе знаком с работами Евгения Михайловича. Еще бы, ведь многие идеи, которые ныне стали общепризнанными и на которых строилось теперь большинство современных теорий, родились когда-то именно в его гениальной голове. Арсения он по праву считал своим самым способным, талантливым и любимым студентом.

Козырев был высоким, атлетически сложенным юношей. Возможно, излишне худощавым и немного сутулым. Сказывались детские комплексы: превосходя по росту почти всех своих сверстников, подсознательно он старался выглядеть чуть ниже, чем это было на самом деле. Молодой человек имел мужественные, но правильные черты лица. Пожалуй, его можно было назвать приятным или даже симпатичным. Начиная со старших классов средней школы, дабы придать своей внешности некоторую индивидуальность, подчеркивал ее сначала усами, а позднее еще и небольшой шкиперской бородкой, настолько коротенькой, что ее легко можно было принять за брутальную небритость.

Родители Арсения принадлежали к тому же научному кругу, что и Евгений Михайлович. Они вместе заседали на скучных ученых советах, часто встречались на различных конференциях, семинарах и симпозиумах. «У нас на научном Олимпе», – так любила называть эти мероприятия мать Арсения. Любили устраивать шумные вечеринки в московском Доме ученых, выезжали вместе на веселые пикники и просто приходили друг к другу в гости отметить Новый год или день рождения. Арсений с детства привык к этим жизнерадостным «дядям» и «тетям», которые громко смеялись над шутками друг друга, играли с ним в футбол, катали на мотоцикле или учили съезжать с горы на лыжах. Конечно, умом он и тогда понимал, что все эти вполне обычные и совершенно привычные для него люди занимаются на работе чем-то невероятно серьезным и сложным. Особенно когда за праздничным столом разговор вдруг делался абсолютно непонятным для его детского восприятия. И все же для него они всегда оставались очень близкими людьми. Без каких-либо оговорок. Абсолютно своими.

Дядя Женя, с серьезным видом зайдя в рабочий кабинет матери Арсения, Ноны Алексеевны, вдруг становился добрым и радостным, обнаружив в кресле заведующей кафедрой делового малыша, сосредоточенно пытавшегося прикрутить дверную ручку к модели новейшего детектора элементарных частиц, и только успевал где-то в подсознании отметить, что ручка вписывается в дизайн прототипа необычайно удачно, будто конструкторы специально приготовили для нее это место. И тут же забывал и про ручку, и про реактор, и про ту проблему, с которой пришел к коллеге, полностью погружаясь в водоворот идей и свершений юного гения.

Арсений уже тогда выделял среди прочих родительских друзей и знакомых именно этого человека: с одной стороны, простого и доступного, а с другой – безумно интересного и необычного. Тянулся к нему со всей своей детской непосредственностью, ощущая, видно, где-то на нематериальном уровне их духовную близость. Евгений Михайлович тоже был весьма расположен к этому забавному малышу, отмечая его оригинальные, необычные для ребенка суждения. Всегда защищал его перед родителями, если тому случалось набедокурить. А случаи таковые происходили нередко, и притом весьма серьезные. Например, внезапное возгорание в кладовке после одного не вполне удачного физического эксперимента, когда только чудом удалось избежать большого пожара, а быть может, и еще более трагических последствий. А однажды профессор даже уговорил родителей прямо посреди учебного года отпустить Арсения с его танцевальным коллективом на целых две недели выступать с концертами по области. Арсений тогда пребывал в полном восторге! И даже не ясно, что его прельщало больше: то ли возможность лишний раз побыть в компании своей партнерши, девочки внешне весьма привлекательной, то ли общее ощущение своей исключительности, которое заключалось в официальной возможности не посещать школу.

Чуть позже, когда Арсений немного подрос и уже учился в старших классах, ему открылись новые необычные грани своего взрослого друга. Евгений Михайлович увлекался йогой, имел неплохие экстрасенсорные способности и даже время от времени применял их на практике, изучал эзотерику, да и вообще с глубоким уважением относился ко всей восточной философии в целом. Данный факт сыграл немаловажную роль в описываемых нами событиях. Как это часто бывает, хобби оказало влияние и на основную деятельность. Пытливый ум ученого постоянно искал и часто находил подтверждения эзотерических постулатов в реальных физических явлениях. Это увлечение в итоге и задало направление научных работ Малахова, результаты которых, в свою очередь, стали основой для тех открытий, которые позже совершил его лучший ученик и которые столь коренным образом повлияли на устройство всего мирового сообщества.

Именно от Малахова Козырев впервые в жизни услышал о тех научных феноменах, которые имеют фактическое подтверждение своего существования, но не вписываются в стандартные каноны современной науки и часто воспринимаются людьми как нечто невозможное, загадочное, сверхъестественное или даже волшебное. Телепатия, телекинез, левитация, полтергейст, материализация объектов, скрытые возможности человеческого разума. Все это имело многочисленные свидетельства очевидцев, начиная от писаний древних времен и заканчивая современными, иногда очень свежими, фактами. Кроме того, живой ум ученого не мог не отметить схожесть постулатов всех основных мировых религиозных конфессий, которые разными словами, вложенными в уста пророков, учат нас одним и тем же прописным истинам, а мы так и не можем все еще до конца их постичь.

После окончания школы встал вопрос выбора профессии. В главном сомнений не было: технический склад ума требовал применения в соответствующей области человеческой деятельности. С детства обожавший все, что связано с компьютерами и, несмотря на свой юный возраст, имевший уже довольно много собственных разработок, он видел себя программистом, системным аналитиком или кем-то еще в этом роде. А началось все с детского марсохода, который управлялся элементарной программой, предварительно задаваемой ребенком. Несмотря на кажущуюся простоту нехитрых команд, на практике требовалось немало усилий, чтобы заставить игрушку добраться из детской до кухни, напугать маму одновременным залпом из всех орудий и благополучно вернуться обратно. К тому же конструкторы забыли предусмотреть возможность внесения изменений в программу. Каждый раз, чтобы исправить ошибку, приходилось заново набирать все команды. Потом были программируемые калькуляторы, карманный компьютер с единственной строкой экрана и встроенным компилятором языка Бейсик, привезенный отцом из-за границы. Затем – большие машины в вычислительном центре родителей, где приходилось долго и нудно набивать код на перфокарты, и, наконец, собственный персональный компьютер, подаренный на 1 сентября 1991 года, когда Арсений пошел в выпускной класс школы. К моменту получения аттестата зрелости для него уже практически не осталось белых пятен в устройстве этого электронного агрегата.

Мать и отец, напротив, всей своей родительской душой желали, чтобы сын пошел по их стопам, продолжил семейную традицию, использовал богатейший набор полученных результатов, развил все созданные ими теории и добился практического применения открытых физических явлений. Они говорили ему, что информационные технологии – это прикладная наука, что она не способна существовать сама по себе, а является лишь инструментом для настоящих, подлинных ученых. Что, выбрав эту специальность, Арсений всю жизнь будет вынужден довольствоваться второстепенной ролью, быть подручным у настоящих, признанных мастеров, выполняя задачи лишь по обслуживанию значимых и интересных проектов. Мать говорила о том, какую помощь в его карьере могут оказать обширные родительские связи, их многочисленные друзья, знавшие Арсения с самого детства, и их репутация, заслуженная тяжелым трудом всей жизни. Как удобно защищать диссертацию в совете, состоявшем сплошь из родственников, знакомых и собственных научных руководителей. Однако все эти доводы казались мальчику абсолютно незначительными и не имели ни малейшего отклика в его непреклонной душе.

Тогда мать, зная, как сын обожает Малахова, привела последний, оказавшийся решающим и истинно убийственным, аргумент: в случае выбора традиционной семейной специализации учиться Арсений будет непосредственно у Евгения Михайловича. Против такой перспективы сын устоять не смог: он успел сильно привязаться к профессору и даже тайно считал его своим духовным наставником. Кроме того, его сильно впечатляли необычные способности Малахова. Быть может, в сравнении с признанными, знаменитыми провидцами и экстрасенсами ему и не удалось добиться столь уж заметных успехов, но для Арсения он представлялся настоящим, подлинным мастером. Максимум, что удавалось самому Арсению при всем его старании, – лечить головную боль у близких ему людей.

Преподавателем Евгений Михайлович был превосходным! Студенты не просто его любили, они его боготворили! Он никогда не ставил своей целью формально выполнить программу обучения, поставить побольше хороших или плохих отметок. Основной задачей он считал передачу всех своих знаний студентам. Каждому столько, сколько тот способен воспринять. Его лекции заставляли студентов открывать рты от удивления и восхищения. Его практические занятия больше походили на дружеский диалог, совместный мозговой штурм, в котором профессор являлся таким же точно участником, как и все остальные. Ему приходилось лишь изредка тонко и незаметно направлять дискуссию в нужное, правильное русло. Он никогда ничего не писал на доске. Даже если требовалось объяснить что-то новое и сложное, он предпочитал отдать инициативу в руки одного из студентов, чтобы тот при активной помощи всей аудитории, управляемой грамотной рукой преподавателя, самостоятельно добился нужного результата. И студентам не было скучно. Каждый из них, кто хоть что-то подсказал, чем-то помог, подкинул мысль или просто сумел самостоятельно открыть для себя что-то новое, чувствовал себя первопроходцем, настоящим исследователем, подсознательно ставил себя в ряд умудренных и признанных гениев, постигших то же самое, просто немного раньше него. Малахов старался руководствоваться принципом, провозглашенным самым уважаемым им человеком, Альбертом Эйнштейном: «Я ничему не учу своих учеников, я лишь создаю условия, в которых они сами научатся». И все же он учил! Он учил не признавать авторитетов, он учил думать, он учил находить решения. Он готовил будущих ученых!

* * *

Дача у Малахова находилась в Малаховке. Сей факт являлся излюбленной шуткой для всех знакомых Евгения Михайловича. Сам профессор не называл свою дачу иначе, как «родовое поместье», хотя ничего общего с фамильным наследством у этого домика не имелось. Дачу он получил еще в советские времена как известный и заслуженный ученый. Вполне добротный и просторный дом уютно расположился на участке в 15 соток посреди векового соснового леса. Наличие магистрального газа позволяло использовать дом для круглогодичного проживания, однако зимой семья Малаховых появлялась там в основном по выходным – сказывалась удаленность от работы.

Евгению Михайловичу исполнилось в этом году 60 лет, но он до сих пор пребывал в хорошей форме – стройный, подтянутый и спортивный. Душой же он был так же молод, как и Арсений. В тяжелые для всей российской науки постсоветские годы он не утратил своего оптимизма, хотя временами приходилось весьма непросто – денег не хватало даже на самое необходимое. Помогали накопления, созданные за времена, когда интеллектуальная элита страны в целом была хорошо обеспечена. Повзрослевшие дети не оставляли без внимания, а зарубежные коллеги, зная его любовь к благородным напиткам, считали своим долгом непременно снабдить Малахова бутылочкой-другой по поводу и без.

Прошли годы, жизнь изменилась в лучшую сторону. Приноровившись к реалиям капиталистического общества, Евгений Михайлович иногда стал получать более или менее выгодные предложения на практические исследования в своей области. И хотя он всю жизнь занимался преимущественно фундаментальной наукой, теперь позволял себе иногда отвлечься от высшей цели ради обеспечения себе и своим сотрудникам приемлемых условий существования.

* * *

Малахов уже давно ждал визита Козырева. Университет окончен: государственные экзамены сданы, дипломный проект защищен. Определяющий момент жизни, переломная точка, перекресток многих дорог. Принятое сейчас решение может определить жизнь на многие годы вперед. Может увести ее линию далеко в сторону от предначертанного пути, а может провести тернистым путем к лучшим свершениям или спокойному счастью. Арсений не мог обойтись без совета наставника, не мог не узнать его мнения. Несмотря на то что учитель и ученик много времени проводили вместе, они никогда еще не говорили о профессиональных перспективах юноши. И сейчас, наслаждаясь теплом трескучего камина, под стаканчик двадцатилетнего односолодового виски мужчины неспешно обсуждали варианты будущей карьеры молодого ученого.

Евгений Михайлович поднялся с кресла, подошел к небольшому холодильничку, оформленному, как и весь остальной интерьер небольшого каминного зала, в том же утонченно-благородном стиле старой, колониальной Англии, и достал из морозильника несколько серовато-белесых кубиков. Кинул по парочке в каждый из стаканов. Стеатитовые камни[3] обладали гораздо большей теплоемкостью, нежели традиционный лед, быстрее остужали благородный напиток, но, главное, они не таяли и не разбавляли его водой, позволяя полностью сохранить изначальный вкус и аромат.

Неторопливый разговор за стаканчиком виски – исключительно мужской ритуал. Уютная атмосфера, нехитрая сервировка миниатюрного деревянного столика, приглушенный свет, треск жарко пылающего камина – и вот уже сложные проблемы отступают, теряют свою важность, значимость, явственно проступают из тумана неопределенности очертания возможных вариантов их успешного разрешения.

– Я получил предложение от Акименко, зовет в свою лабораторию. Обещает прислать заявку на распределение, мы ведь сейчас сами себя трудоустраиваем, – сообщил Арсений своему научному руководителю.

– В этом можно было не сомневаться, он же присутствовал на твоей защите.

– У него там сейчас ничего конкретного нет. Есть только несколько идей и уверенность в том, что так или иначе проекты будут.

– У Акименко хорошая лаборатория, да и людей он подбирать умеет. Ему бы интересных задач, он бы горы свернул. А сейчас самому себе приходится хлеб искать. Впрочем, оклад инженера он тебе в любом случае обеспечит.

Они помолчали. Арсений смотрел на горящие угли камина и прокручивал в своей голове различные варианты и предложения. Евгений Михайлович размеренно и сосредоточенно набивал табаком трубку. Казалось, что это занятие полностью поглотило все его мысли. На самом деле он в очередной раз продумывал, что же он сам лично как заведующий кафедрой мог бы предложить своему лучшему выпускнику. Закончив с трубкой, он протянул ее Арсению:

– Попробуй. Настоящий бриар[4], голландская, старых мастеров. Мне недавно подарили.

Арсений не любил курить, но иногда в компании профессора соглашался. Атмосфера располагала. К тому же табачный дым успокаивал и позволял отвлечься от посторонних мыслей. Затянувшись сладковатым ароматом, удивительным образом сочетавшимся с выпитым виски, он продолжил:

– Профессор Романский из института ядерных исследований давал отзыв на мой диплом. Я был у него. Тоже приглашает к себе. Говорит, что есть интересная тема. Собирает команду.

– Я знаю его тему. Она не совсем твоего направления. Хотя, с другой стороны, и усилий особых от тебя не потребует. Он согласен оформить тебя совместителем?

– Думаю, да. Хотя конкретно мы с ним ничего не обсуждали. Но он сказал, что программу, которую я писал для дипломного проекта, можно использовать почти без доработок и для его целей.

– Хорошо, – задумчиво проговорил профессор, – а я все думал, как бы мне убедить тебя остаться в науке после окончания университета. Будешь работать у Акименко, плюс кое-что получишь в ИЯИ, ну и я тебе тоже какую-нибудь тему подкину. Глядишь, и получится свести концы с концами. Курочка по зернышку клюет.

– Работать на трех работах?

– Так ведь тебе и появляться-то нигде практически не придется. Можешь работать из дома. Изредка, конечно, будешь заезжать, эксперимент, там, провести да за зарплатой.

Арсений улыбнулся. Он прекрасно понимал лукавство профессора. Понимал он и то, что Малахов всеми силами пытается найти достойную возможность для своего ученика применить себя в выбранной когда-то профессии.

– В универе висит объявление, – продолжал перечислять молодой человек варианты своей будущей деятельности, – итальянская консалтинговая компания приглашает выпускников университета и аспирантов для работы программистами в области телекоммуникаций. Я прошел тесты и собеседование. Никаких специальных вопросов. Только на сообразительность и на знание английского. Жду результатов. Окончательное решение принимают в Италии. Три месяца обучения здесь, потом две недели стажировки там. Зарплата для начала раза в три больше, чем в сумме получится по всем трем научным предложениям.

– Все ж таки, ты опять опускаешься до банального программирования!

– Но я люблю программировать, и у меня получается.


Бесплатно

5 
(2 оценки)

Читать книгу: «Теория поля»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Теория поля», автора Леонида Дюка. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Религиоведение, история религий», «Научная фантастика». Произведение затрагивает такие темы, как «научные исследования», «волшебство». Книга «Теория поля» была написана в 2015 и издана в 2019 году. Приятного чтения!