Цитаты из книги «В тишине твоих шагов»

По сравнению с ней я была мешком с картошкой. С вялой такой картошкой, обросшей глазками. А она выглядела лилией, цветущей на ветру.

– Ты сам притащил меня в свою квартиру, поэтому я не виновата, что нечаянно перевернула ее вверх дном. – Конечно, не ты, – потешался он, – это всё коньяк! – Не стоило оставлять его на видном месте!

– Давай ты останешься, мне будет приятно угостить тебя ужином. Я приготовлю тебе свиные отбивные с перцем. – Свиные? – жалобно повторила я, вставая. – Свиные, – расхохотался Тимофеев, – беги, переодевайся. Хотя, если тебе комфортнее в этом…

Одиночество – прекрасный повод почувствовать себя свободным и молодым, это всего лишь передышка. Не нужно планировать свой день, исходя из пожеланий кого-то ещё, в любое время можно собраться и куда-нибудь поехать или остаться дома и смотреть телевизор, разбрасывать вещи, петь песни. Не нужно быть счастливой каждый день и кому-то натянуто улыбаться, не нужно готовить по три раза в день, можно пить маргариту и пренебрегать физкультурой. Это всё, чего я так долго хотела.

грудки. – Аааа! – закричала племянница, вскочив. – С ума сошла? Так пугаешь! Я была не в силах успокоить

взаимодействуя. Дружить не было надобности, да он и не самый приятный тип в этом плане, но приятельства вполне хватило, чтобы изучить его методы работы. – Ясно, значит, ты тоже там работал, вот откуда связи, – догадалась я. – Верно, – подтвердил он, легким движением пальцев сменив изображение. – Знаешь, что могут обозначать вот эти отметины? – Нет. – Смотри, рисунок не ровный, – он снова провел пальцем по экрану и взглянул на меня, – здесь просматриваются закругления. Стало быть, Марию душили не веревкой, не шарфом, а цепью. От веревки такие следы не остаются. Специалист так и написал в своем заключении

мне. – Он, наверное, из ваших, – саркастически проговорила я и отвернулась. Кирилл положил телефон в портфель и вернулся к кофе. Несколько минут он смотрел на меня молча, потом едва заметно улыбнулся: – Если бы он был из наших, я бы не думал ни секунды. Твой брат, – он мельком взглянул на Катю, – ему не ровня. И Даня тоже. Он заговорщически огляделся по сторонам. Упоминание брата заставило меня снова взглянуть на часы. Я положила пустую кружку на столик и встала, чтобы накинуть кофту. – Мы можем договориться, – сказал Кирилл, допивая кофе. – Если ты через пять лет никого не встретишь, родишь нам ребенка. Не как суррогатная мать, а вполне полноценная. Будем

часто мы соглашаемся на что-то обычное, типовое, полагающееся каждому, не дождавшись, пока придет твоё, настоящее. И оно постепенно становится привычным, таким, от чего уже и отказаться страшно. Мы боимся думать о переменах, проживая свои несчастливые жизни, в нелюбимых городах, с чужими по духу людьми.

Для кого-то одиночество может стать невыносимой пустотой, которую никто не наполнит, если он и сам не в состоянии этого сделать. Рабством для тех, у кого пропал интерес к жизни. Но есть определенное количество людей, для которых одиночество становится источником настоящего вдохновения. И в этом есть его позитивная сторона

людей, подобных мне, обычно мало друзей. Конкретно я могла бы иметь десятки, но осознанно сделала свой выбор в пользу одного-двух. Мне было легко отказаться от такой непосильной ноши. Ведь в друзей нужно вкладываться: подпитывать их регулярным общением, систематически проводить определенное количество времени вместе. И такая схема не предполагает твоего права на добровольное одиночество. Со временем совместные походы на вечеринки или в кафе начинали превращаться для меня в ненавистные обязанности. Обычно так и выходит, если человек, считающий себя твоим другом, не догадывается сделать паузу.