– Обычный дождливый день. Не знаю, почему я решил заскочить к нему после занятий. До сих пор помню, как поднимался лифт. Два десятка шагов до его кабинета. Я распахиваю дверь и вижу их. Она сидит на его столе. Они целуются, лихорадочно сдирая друг с друга одежду. А его смартфон издает звуки мелодии, которая означает звонок моей мамы.
– Мне очень жаль! – Настины пальцы теснее переплелись с моими.
– Ничего не помню. Кажется, я что-то сказал ему. Он что-то кричал вдогонку. Бежал за мной, застегивая на ходу рубашку. Все как в тумане. Обрывки, кадры. А когда я вечером вернулся домой, застал его воркующим с мамой на кухне. Он обмазывал курицу специями. Теми же руками, которыми мял Нинкины ляжки в своем кабинете. И целовал мать теми же губами, которыми впивался в чужой рот… – Мой голос дрогнул, сорвавшись на хрип. – Меня чуть не вырвало. – Я глубоко вдохнул и выдохнул, ощущая, как боль этого груза покидает мое тело. – Все ждал, когда он расскажет. Но у него не хватало мужества. Я ждал шесть гребаных месяцев, а потом сказал ей сам. И это все разрушило. Оказывается, она предпочла бы не знать. Боже… Эти полгода, они прошли как в аду, но теперь еще хуже…
– Ром… Тебе очень больно. – Настя прижалась ко мне ближе. Ее дыхание согревало меня. – Так бывает. Но ты стал сильнее, а значит, сумеешь все пережить и обязательно найдешь выход. Эй, я с тобой.