Цитаты из книги «Нелюбовь»

«Человек всегда находит время на то, что ему действительно важно. Не находит – значит, ему неважно. Ты занят для меня, значит, свободен для других».

«Лучше брать внимание от того, кто дает его охотно, чем дожидаться крупиц от тех, кто к тебе равнодушен».

А это что? – Это развратный снеговик от футболистов. Разве не помнишь? – Точно! А я думаю, что за куча? – Это как раз в тот день, когда выпало немного снега перед самым праздником, и Стас с товарищами собрали весь, что лежал на школьном дворе, слепили грудастую снежную бабу и поставили в холле. – Фельдман еще так орал, когда увидел лужу. – Вспоминает Костя. – Как пожарная сирена. – Хихикаю я. – Новая девушка Стаса. – Он берет следующий снимок. – Как ее? – Не помню. – Отвечаю я, взглянув на снимок, на котором Кощеев обнимает за талию одну из старшеклассниц на новогоднем вечере. – Тома? Или Таня? Можно даже не запоминать, это вряд ли что-то серьезное. После Алены у него уже было две или три девушки, но он так и не встретил свою настоящую любовь. Думаю, его история еще будет написана. Торопиться некуда.

– Привет. – Стас отделяется от толпы и подходит ко мне. Я смотрю на него, на его синяк под глазом и все никак не могу понять эмоций, написанных на его лице. Он как будто печален и доволен одновременно. Как чертов фаталист! – Стас, – я понижаю голос до шепота и отвожу его к стене, подальше от посторонних ушей. Волнение во мне в эту секунду вырастает почти до предела. – Я видела Никиту. Что это значит? Скажи мне честно, вы подрались? Он берет меня за запястья и наклоняется к моему лицу. – Тише, успокойся. – Произносит Стас. – Ты вся дрожишь. – Я спокойна. – Вот и молодец. – Его губы растягиваются в широкую улыбку. – Это из-за меня? – Нет. – Он мотает головой. Его руки теперь гладят меня по плечам. – Из-за меня, да? – Моих сил едва хватает на отчаянный вдох. – Я… – Не нужно. – Стас пальцем закрывает мой рот. – Тс-с. Все хорошо. – Прости. – Прошу я его, сама не зная, за что. – Алена, мы все прекрасно понимаем, что свой выбор ты уже сделала. И это Высоцкий. – Нежно говорит он. – Так что тебе осталось просто осознать это. – Что? – задыхаюсь я. – Что ты такое говоришь?! Стас берет мое лицо в ладони. – Я не в обиде. Мы все еще можем дружить. – Но… Что?! – Брось. – С улыбкой выдыхает он. – Не обманывай себя. Затем коротко целует меня и просто уходит в класс.

– Вся жизнь – игра. – Говорит он, наклоняясь. И целует меня в лоб. – Не надо переживать об этом. Над нашими головами раздается трель звонка. – Пора. – Напоминает Тая. – А то Алексеевну опять порвет со психу! – Иди. – Улыбается мне Стас. Какой-то он другой сегодня. И дело не в фингале. Не могу понять, что в нем изменилось, но у него даже взгляд какой-то необычный. Серьезный, что ли.

– Ладно. – Усмехается он. – Есть у нас один психованный в команде. Новенький. Я его, вообще-то, всю жизнь знаю, просто не думал, что он такой эмоциональный. Пришлось вот отбиваться. Повезет же его девушке, – подмигивает мне Стас, – всегда будет, кому за нее вступиться. – Так это во время игры произошло? – Я осторожно касаюсь пальцем его синяка, и он зажмуривается от боли. – Или после? Стас задерживает свой взгляд на моем лице дольше обычного, словно задумывается о чем-то, а затем его губы снова растягиваются в озорную улыбку.

– «Будет любовь или нет? Какая – большая или крошечная?» – Взмахнув рукой, цитирует «Облако в штанах» Тая.

– Неделю назад я посоветовал бы тебе забить на нее. – Перехватив направление моего взгляда, замечает Дрыга. – Предложил бы игнорировать ее, пока она не поймет, что скучает и нуждается в тебе. – А сейчас? – Усмехаюсь я. – А сейчас, дружище, я считаю, тебе нужен новый план. Ты должен дать ей понять, что уже никогда не отступишь.

Сейчас. Знаешь, музыка всегда мне помогала. Давала ответы. Не обязательно сразу возвращаться в школу и общаться со всеми. Если ты не чувствуешь сил, просто побудь наедине с гитарой. – А можно я останусь там ночевать? – Да. – Хорошо. И завтра? – И завтра. – Киваю я. – Спасибо.

Дрыга проводит ладонями по лицу. – Ты не представляешь, как я боялся снова влюбиться и почувствовать себя беззащитным! Мне проще было сделать больно ей. Бросить ее до того, как она бросит меня, чем переживать это все снова. – Он поднимает взгляд в небо. – Я ненавижу себя. Ты бы только знал, как я себя ненавижу! И что хуже – мне еще жить с этим ничтожеством, в которое я превратился. Не представляю, как это сделать. – Лех… – Я касаюсь рукой его плеча, и он вздрагивает. – Я разговариваю с ней! – Орет Дрыга, и по его щекам бегут слезы. – Я разговариваю с мертвой девчонкой, это вообще нормально?! Его всего трясет. Мне приходится придвинуться и обнять его. – Все наладится. Все будет хорошо. – Причитаю я. А он, как девочка, рыдает в моих объятиях. У него истерика. Здоровый, вполне взрослый парень, в чьем авторитете никому не приходится сомневаться, плачет у меня на плече так, словно погибнет, если не даст своим слезам выход. – Ее не вернуть. – Шепчу я, хлопая его по плечу. – Нужно простить себя. Нужно простить. – Никогда. – Выдыхает он. – Никто из нас тебя не винит. – Неправда… – Правда. Те, кто винил, уже простили. Все понимают, что это большая трагедия, но нужно жить дальше. Лех, ты чего? Все наладится, мы все с тобой. – Что мне теперь делать? – Тяжело вздыхает Дрыга. – Для начала составь мне компанию в Берлоге. Сегодня.