взглядом.
– А ты сам не видишь? Волосы острижены, диадемы нет. Она держит его за руку, прижимается к нему… Он ее развратил, определенно.
– Мне даже слушать вас тошно, – зло процедил Рен. – Ублюдочные лицемеры.
– Торрен! – строго одернула его мать.
– Прости, мама, – тут же извинился он. – И ты, Нея.
Он перевел взгляд на Розу, которая стояла достаточно близко, чтобы услышать резкие слова, но она опередила его:
– Передо мной можете не извиняться, шед. Я подписываюсь под каждым вашим словом и могу добавить еще десяток своих. Но не при нежных ушах моей подопечной