© Лена Коро, текст, 2022

© Евгения Артюх, обложка, обложка, 2022

* * *

Любовь оставляет отпечатки

…ей есть что вспомнить, как и вам.

Какое чудесное минное поле

для совместных прогулок.

М. Жванецкий

* * *

Сугробы грязного снега заполонили площадь перед вокзалом и уходили вдаль по Лиговскому, оставляя свободными только проезжую часть и узкую полоску асфальта на тротуаре. Стоял декабрь. Вернее, он уже потихоньку сдавал позиции новому году. Европа суетилась в ожидании Рождества, и у нас люди потянулись в отпуска.

Поезда в сторону Москвы и Питера ломились везунчиками. Теми, кто на работе получил каникулы раньше других и определился с желанием смотаться куда подальше.

Место и расстояние определялись размерами кошелька. Поэтому самыми востребованными были автобусные туры, которые в экс-столице дополнялись еще и паромными переправами.

Отправную точку у гостиницы «Октябрьская» ежедневно, начиная с полуночи, окружало бесчисленное количество турперевозчиков. По неубранному рыхлому снегу привычно сновали гиды, собиравшие в чрева автопоездов своих будущих подопечных. А сами эти счастливчики носились вокруг гостиничного комплекса, дергая по сугробам чемоданы, в поисках заветного номера на стекле автобуса.

Броуновское движение достигало пика к четырем утра – времени «Ч», считавшегося почему-то самым удобным для отъезда в сторону границы. По мнению туроператоров, тогда стоять в очереди на проверку паспортов придется меньше. Однако этого не происходило – видимо, все были «такими умными», и в преддверии праздников вереницы автобусов на всех пунктах пропуска были чудовищными.

Но, похоже, это мало смущало заядлых туристов, ведь на горизонте маячило долгожданное путешествие.

* * *

– Меня всегда озадачивал график движения поездов, – с трудом вытаскивая из очередной снежной преграды маленькую торбу на колесах, пыхтела Надежда. – Почему надо в столицу прибывать к ночи? Чтобы дать заработок гостиницам? Неудобно же ни командировочным, ни транзитникам.

– Зато удобно нам, – выдохнула на прыжке через серое месиво ее напарница. Высокая блондинка в узких джинсах и меховой куртке автоледи повернулась к подруге, – вот здесь перешагивай. Немного осталось. Сейчас автобус отыщем и пойдем пить кофе.

– Не рискну, наверное, в одиннадцать часов.

– Какая разница? Одиннадцать утра или вечера? Кофе всегда хорош. Для общения, для сближения, для сплетен, наконец.

– Да уж… Кофе располагает к мечтам.

– О вчерашнем хорошо поговорить, о завтрашнем – помечтать… А сегодня надо просто делать! Давай мне свой чемодан.

Лина дернула видавший виды кофр, и ручка осталась у нее в кулаке. Надежда остановилась.

– Ну вот, не хотела же его брать, а ты: возьми, стильно, маленький. Я еле впихнулась с парой трусов… надо было все же с нормальным чемоданом ехать. Не на «Победе» летим.

Лина расхохоталась. Она любила подругу за то, что та, бесконечно попадая в нелепые истории, ворчала, но никогда не впадала в уныние. Вот и сейчас, обхватив поклажу двумя руками, она перекинула ее через сугроб.

– У тебя скотч есть? – спросила спокойно.

– Точно нет. Но я знаю, где его можно купить.

– Ночь на дворе.

– Это место круглосуточное.

– Как-то не очень хочется по такому бездорожью куда-то бежать. Давай оставим до первого тамошнего магазина. Куплю новый чемодан. А сейчас о кофе помечтаем.

– Чего о нем мечтать? Он там же, где и скотч. Видишь эту дверь? – Лина помахала оторванной ручкой в сторону гостиницы. – Постой тут с чемоданами. А я поищу автобус, без вещей это полегче. Он, конечно, еще закрыт. Но знание – сила. Вычислив стоянку, сможем почти до отхода сидеть в книжном клубе.

– Так ты кофем меня манила…

– Кофе не склоняется. Но подается в клубе. А еще купим в дорогу пару книжек.

– И скотч.

– И его тоже.

Подружки пристроили багаж у стенки «Октябрьской», Надежда обосновалась рядом, по-хозяйски осмотрев отвоеванные у сугроба полметра территории. Получив конкретное задание, почувствовала себя уверенней. Хотя она никогда не волновалась в паре с Линой. Та обычно брала на себя все решения, трудные и легкие. Заказать путевку, выбрать каюту, обеспечить питание… Казалось, ей нравится все время что-то преодолевать. Надежда никогда не понимала того куража, с которым ее подруга ввязывалась в новые приключения. Но всегда была согласна следовать за ней – это обещало нескучное времяпрепровождение и новые ощущения.

Лина тем временем, прыгая через сугробы, разглядывала темные ветровые стекла. Наконец, на излете квартала она обнаружила заветные три цифры. И вдруг чувство горечи, что придется тащиться так далеко, уступило место восторгу. Автобус оказался двухэтажным красавцем. На таких Лина еще не путешествовала. Она тут же представила, как, слегка раскачиваясь, будет поглядывать с верхотуры на набегающий пейзаж.

Именно так – набегающий. Сидеть у окна она не любила. Всегда в транспорте, а тем более на длительных переездах, выбирала место у прохода.

Если удавалось, в первых креслах. И смотрела исключительно в лобовое стекло, получая удовольствие от сочетания расслабленности пассажира и возможности видеть дорогу как водитель.

Лина даже задрала голову, чтобы взглянуть на панорамное остекление второго этажа ярко-красного «Скайлайнера». Увиденное более чем вдохновило. Хотя она и понимала, что эти слишком лакомые места могут быть уже зарезервированы.

– Ага, – рассуждала она, разглядывая автобус со всех сторон, – если это так, то и у нас в билетах должны стоять определенные числа.

Но память отказывалась представить даже вид посадочного талона. Лина открыла маленькую кросс-боди и, нарушая свои жизненные установки не делать ничего на бегу, вытащила конверт с документами. Она стояла под фонарем и четко видела напечатанное. Оно ее порадовало. В путевках места указаны не были.

Это и понятно, решила Лина, добавляя себе еще большую надежду на облюбованные кресла второго яруса. Оператор просто не знает заранее, какой автобус будет подан на маршрут. Значит, расписывается посадка буквально перед отъездом или вообще все рассаживаются в порядке живой очереди.

– Нет, – остановила она свои рассуждения.

Иначе пришлось бы рвануть за вещами и встать у дверей спящего неоплана. Этого не хотелось.

Хотелось кофе. – Так быть не может. Не экскурсия же по городу. Слишком дорогие путевки, чтобы позволить туристам драться за кресла.

Все же она поспешила назад, как бы сокращая время ожидания до посадки. И уловив знакомое борзое чувство где-то внутри живота, ухмыльнулась: даже знание предмета не страхует нервную систему от стереотипных реакций.

– Я же классический ждун, – пытаясь подавить легкий тремор, продолжала убеждать себя Лина. – Мне несложно преодолеть этот временнóй буфер. Что для меня часовое ожидание? Эта узкая нейтральная полоса между моим желанием и его осуществлением. А на нейтральной полосе что? Правильно, цветы. Успокойся. И главное – не грузи Надежду своими грезами. Она как губка – враз представит, что уже сидит за приставным столиком у панорамного окна. Что здесь плохого? Да вроде ничего. Но ты же знаешь, в ожиданиях есть некая двойственность. Страх и предвосхищение.

– Но, кажется, Надежда из тех, кто как раз больше надеется, чем боится будущего, – парировало внутреннее «я», – в отличие от тебя, между прочим…

– Ладно, решено. Расскажу об автобусе, а то умолчать – это как-то нечестно. И потом, почему у нее должны возникнуть такие же ассоциации, как у меня? Нет, конечно. Даже интересно проверить.

И Лина порысила вдоль длинной стены гостиницы. Подбегая к подруге, со смехом отметила ее стойку. Надежда держала спину ровно, при этом ноги были скрещены, руки сложены на груди. Поза явно оборонительная, что и понятно – ночь, чужое место, да еще и багаж охранять надо. Ответственная подружка, удостоверилась Лина, но спросила про другое.

– Замерзла?

– Есть немного, – Надежда сразу обмякла, заулыбалась.

«Какая же она все-таки непосредственная», – с любовью подумала Лина, еще раз убеждаясь, что не прогадала с выбором напарника в поездку.

Они путешествовали не впервой. Просто когда-то очень давно попали в один гостиничный номер на отдыхе в Болгарии. Подружились. Оказалось, обе в зачатке педагоги. Правда, Надежда сеяла вечное и доброе среди дошколят, а Лина была ориентирована на более старших. Но, видимо, фундамент подхода к любым проблемам лежал у них в одной плоскости. Они радовались похожим вещам, смотрели на мир легко и доверчиво. Огорчались тоже одинаково.

Хотя внешне похожи не были. Надежда являла собой симпатичную брюнетку, коротко стриженую, с длинными ухоженными ногтями. Лина выглядела более скромно, несмотря на блонд и изысканность в одежде. Но было у них общее в корне – обе исповедовали простоту и свободу. Не красили ни волос, ни губ, не носили ярких цветов и трендовых шмоток, не смеялись громко на людях. И вообще старались и на работе, и в обществе не выступать, что называется, с трибуны.

– Ну, так что? – выдернув из снега свой чемодан, заговорчески подмигнула Лина. – Идем пить кофе?

– Ты автобус нашла? – Надежда обеими руками подхватила и прижала к животу свой баул.

– Нашла. Далековато, но какой красавец. Пойдем скорее, в тепле расскажу.

В предбаннике читального клуба было тесно – люди с вещами то ли ленились подняться на пол-этажа собственно к входу, то ли вид книжных стеллажей, начинающихся сразу за стеклянной дверью, смущал. Притормозила и Надежда.

– Ты точно знаешь, что здесь наливают?

– Точно, точно, – лавируя между чемоданами и детьми, откликнулась Лина. – Была здесь месяц назад.

– Так ты вроде не ездила никуда.

– Не ездила за границу. Но жила наверху, в гостинице. В командировке. И спускалась вечерком в книжный. Поверь, все нужные нам атрибуты на месте.

С трудом толкнув тяжелую дверь, Лина попридержала ее перед подругой, чьи руки по-прежнему были заняты чемоданом без ручки.

– Не отставай, столики в конце зала.

Лина уверенно продвигалась вглубь книжного магазина. Надежда семенила следом, не переставая удивляться. Обстановка ей явно нравилась. Обилие книг на ярких полках и тумбах, снабженных опознавательными знаками, плюс манящий запах кофе – это было нестандартно и приятно.

Кафе нежданчиком открылось взгляду за очередным стеллажом. Красные столики, штандарт с меню, смешные надписи на огромных фанерных зернах, свисавших с потолка.

– Кофейня, в которой едят буквы… Это как?

– Сейчас узнаешь.

Свободных столиков оказалось, как ни странно, достаточно. Лина облюбовала дальний. Как раз тот, что и Надежде понравился – у стеночки, с тремя стульями. Есть куда чемоданы прислонить и одежду сбросить.

В кофейне было простенько, но уютно. Люди тихонечко сидели-почитывали или неслышно, как в библиотеке, переговаривались. Это еще больше располагало к расслабленному отдыху. Лина сразу разделась, показывая всем видом, что намерена пойти к стойке бара.

– Ты кофе какой будешь?

– С молоком и побольше. И чего-нибудь сладенького.

– Поняла. Значит, фирменный эклер и латте. Я тоже о нем подумала.

* * *

Прошло минут двадцать, прежде чем Надежда нарушила молчание. Она бы еще посидела так, держа в руках высокий стакан с кофе и глядя в одну точку. Но вспомнила про обещание подруги рассказать о необычном автобусе.

– Так что там за чудо-юдо на колесах? – вопрос прозвучал достаточно вяло, напарницу не взбодрил, и она ответила односложно, совсем не так, как эмоционально упреждала вначале.

– Очень красивый. И главное – двухэтажный.

– Ой, не хотела бы лезть на второй этаж, – реакция Надежды оказалась для Лины неожиданной.

– Почему?

– Даже в кабине грузовика чувствую себя неважно. Высоко. Как-то непривычно, неустойчиво, что ли.

– И правда, – Лина почему-то представила себя в кабине БелАЗа. – Но там, рядом с автобусом, облюбовала кресла в верхнем ярусе. Хотя не факт, что это реально.

– Молись, чтобы было не так. А то придется ехать с закрытыми глазами.

– Вот уж чего бы не хотелось.

– Так и не мечтай. Мысль материальна.

– Прекрасный совет. Как можно заставить себя не мечтать?

– Не отказывайся от любых советов, но обязательно их сепарируй.

– Вот именно, поэтому пойду-ка отвлекусь, в книжках пороюсь, – Лина встала, набросила на плечи шубейку. – Посмотрю только новинки. Не скучай.

Надежда вновь воткнула взор в рядом стоявший стенд, но разглядывать ничего не стала. Ей просто хотелось сохранить шаткое пока чувство восторга от новизны происходящего. Она потихоньку отхлебывала уже остывший кофе, подкидывая в организм вкусовые дровишки. Нет, кофе сам по себе не был тем триггером, что запускал ее нынешнее предвкушение счастья. Но в сочетании с ожиданием встречи с чем-то неизведанным, придавал чувствам «невыносимую легкость бытия».

«Кстати, – подумала Надежда, – я бы не прочь перечитать Кундеру. Хороший роман, читался на одном дыхании. Мужчина, две женщины… чем там дело кончилось? Не помню. Надо бы Лину напрячь».

Она потянулась к телефону.

– Лин, глянь, есть ли Кундера? Да не что-то, а хочу перечитать «Легкость бытия». Почему? Да кто его знает. Вот пришло в голову. Поищи.

Лина появилась у столика буквально через три минуты. В руках – стопка книг, которую она положила на стол со словами «посмотри и выбери». Сама же отправилась в противоположную сторону под вывеску «канцелярские товары». Надежда отставила стакан и потерла руки. С одной стороны, от удовольствия, с другой – проверяя, сухие ли.

Взглянула на разномастную кипу в поисках заказанного романа. Знакомого корешка не было. Пришлось перебирать книги. Кундера все же обнаружился, но переплет Надежде не понравился. Почему-то хотелось перечитать именно тот вариант, что когда-то давно попал в руки и произвел впечатление. Она четко помнила некую загадочность обложки, манящую картинку. Сегодняшний издатель предложил чудовищное, с ее точки зрения, оформление. При чем тут любовные искания героя и пикассовское лицо мира?

«Или я опять что-то упустила», – упрекнула она себя, усмехнувшись.

– Ты разглядываешь книгу, словно изучаешь состав продукта на этикетке, – Лина села напротив Надежды, положив перед ней веретено скотча. – Что-то не так? Ты же сама просила «Легкость бытия». Я бы, конечно, в дорогу взяла что-то полегче… прости за каламбур.

– Да нет, все в порядке. Наверное. Просто мой мозг не хочет получать удовольствие от того, что сам же и заказал для этого. Оказывается, ему был важен только визуальный образ, а не содержание. Поэтому мне грустно.

– Не похоже на тебя.

– Вот и ты туда же. Усугубляешь. Я почему-то подумала, что раз так, то все мои знания – лишь познания… они поверхностны. То есть я четко следую принципу… помнишь, один наш преподаватель говорил постоянно, что институт учит студента знанию, где можно раздобыть знания? Вот, наверное, я этим и занимаюсь по жизни.

– Как ни странно, мы усваиваем обучение только от тех, кто нам симпатичен. Тот профессор был милашкой. Мне он нравился. И я тоже помню многие его перлы. Но что из этого?

– Ну, вот скажи, какое отношение имеет голубка мира к Пражской весне? Или я вообще ничего соединить в голове не могу, или я права?

– Я бы не покупала при таком отношении к себе эту книгу. Выбери из тех, что я нашла.

Надежда взяла верхнюю в стопке.

– Ой, только не эту, – Лина просто выхватила из рук Надежды облюбованный фолиант. – Это для меня.

– Жалко?

– Тебя жалко. Если «Легкость…» тебе тяжеловата, то что ты будешь делать с Гуэррой?

– Читать. Я такого автора даже не знаю.

– Знаешь, но не подозреваешь, что это его шедевры. «Амаркорд», «Ностальгия» да и «Брак по-итальянски» не видела разве? Его сценарии.

– А, сценарист, значит. Я не очень пьесы люблю… Мне бы что-то про любовь…

– Ты твердишь «люблю цветы» и все же рвешь их… и дождик в мае любишь ты, но из окошка… – Тихонько пропела Лина.

– Ободзинский, кажется.

– И я так думала. Но это (не песня, конечно) – Гуэрра. Это его посыл. «Ты любишь животных и ешь их мясо; ты говоришь, что любишь меня, – а я боюсь тебя». И так далее. Он сказал, другие подхватили.

– Ладно. Прочтешь, расскажешь.

– Не зли меня. Книги надо читать самой. Ведь как бы мы ни были похожи, в текстах вылавливаем разное.

– Ты права, но название книги смущает.

«Гражданин мира». Там голубка, тут гражданин.

Я, пожалуй, судоку возьму.

* * *

Где-то в три утра подружки покинули теплое застолье и отправились к стоянке автобуса. Гид – неопределенного возраста мадам в вязанной финской шапке с длинными ушами, – завидев две одинокие фигуры на опустевшей улице, рванулась навстречу.

– Парижское турне? – кричала она, невзирая на ночь и сочувствие к постояльцам гостиницы. – Вас весь автобус уже час ждет.

– Так отправление в четыре, – попыталась возразить Лина. Надежда молча спряталась за ее спину.

– Так если все на месте, можно ехать, – возвращаясь к автобусу, уже спокойнее огрызнулась гид. – Давайте ваши путевки, паспорта… ставьте чемоданы в багажник… надеюсь, самое необходимое вы переложили в ручную кладь.

– Лина, – чуть не шепотом окликнула подругу Надежда, – я ничего не положила. У меня и клади-то ручной нет.

Она уже пристроила свой обмотанный изолентой баул в полупустой отсек багажника.

– Успокойся, попить-перекусить предусмотрено в самом автобусе. Лекарства, если помнишь, мы еще в поезде в сумки переложили. Книги, журналы у меня. Одежда у нас, как у капусты, многослойная: жарко будет, разденемся. Да не так долог и переезд. В любом случае в Хельсинки чемоданы заберем.

Однако, передавая документы гиду, Лина все же не удержалась.

– Мы, конечно, поставили чемоданы в багажник, но они у нас и есть ручная кладь. По размеру, имею в виду. В принципе, могли бы взять с собой. На полку закинуть или под ноги поставить.

– В том-то и дело, что не смогли бы, – было видно, что женщина себя сдерживает, поэтому, отвечая, она сделала вид, что глубоко изучает путевки, тщательно сверяет паспорта со списком. – У вас пятое и шестое места. Это внизу, за столиком. Багаж под ноги поставить не получится. Напротив такие же туристы.

– Ух ты, – Лина даже чуть присела от неожиданности. Сразу поняла, что панорама у нее будет отличная. Но сомнение тут же заскребло затылок. С чего бы это такие классные места им достались?

Ощущение какой-то неуловимой тайны защекотало еще сильнее, когда она поднялась по мягким широким ступеням в салон. Он оказался очень камерным, всего четыре ряда кожаных кресел. У задней стенки поблескивала хромом буфетная стойка. Пахло дорогой обивкой и кофе.

Видя, что Лина тормознула на входе, Надежда, оставаясь на земле, заглянула внутрь. Но ничего, кроме ступеней, не увидела и отпрянула назад.

– Уважаемая, – тут же взяла ее под локоть раздраженная чичероне. – Поднимайтесь побыстрее, мы отъезжаем.